Эти дни вошли в мой рейтинг как самые фиговые дни моей жизни. Злобная сущность тети Маши проснулась после долгой спячки. Все свои завистливые чувства, которые когда-то были направлены на маму, она перенесла на меня.
Постоянные упреки и лживые обвинения злили меня. Но я молча всё терпела.
«— Оксана, ты не помыла посуду.
— Оксана, ты не убрала вещи.
— Оксана, ты слишком худая. Ешь, а то будешь как мама без рожи и кожи.»
Я только сжимала рот и молча выполняла домашнюю работу.
Даже если посуду забыла помыть Света, а не я. Вещи вообще принадлежали старшей дочери тети. Любочке, любящая юбочки. И которой тетя Маша каждое утро выглаживала юбки. А я из-за этого ходила мятой.
Моя внешность занимала особое место для их всеобщей зависти.
Света третировала мой рост. Хотя сама довольно часто интересовалась, где и как можно увеличить его. Прознала про операцию по увеличению роста. При помощи вставок пластин в коленные чашечки.
Любочку бесили мои выглядывающие ноги. Они по ее мнению были кривыми и их нужно было прятать. А не выставлять на показ прохаживаясь в короткой юбке. Я же недоумевала как она не стесняется ходить с волосатыми ногами под светлыми копронками. Я ведь, как и все, замечала каждый волос на ее ноге. Или она думала, что никто этого не видит?
А тетя Маша была уверена, что я вся не такая. Она любила всё то, что я не любила. И для нее это был показатель моей никчемности, а не нашей с ней индивидуальности.
Мне оставалось молчать. Иначе я бы не прожила в этом доме больше одного дня.
Когда я пришла в их дом, меня беспокоил и дядя.
Я не святая простата. И предполагала, что возможно могла вырисовываться и такая проблема как приставания старого хрыча. Он мне не кровный родственник. К тому же после знакомства со злобной фурией, которая является моя тетя. Страшилась, что муж и жена из одного теста.
К счастью, обошлось.
Юрьев Сергей, мой дядя и муж тети Маши. Оказался в принципе не заинтересованным в семье и в чем-либо помимо работы и телевизора. Он приходил домой, ел ужин и валился на диван смотреть телек. Его никто не трогал. Он мало говорил. А если его о чем-нибудь спрашивали, то его максимум словарного запаса: «да, дорогая / хорошо / угу».
Проблем в этом плане мне не предвиделось. Что радовало.
В школе было проще.
Света там ко мне не подходила. Никто не знал, что мы живем в одной квартире и то, что мы вроде как сестры.
Матвей тоже меня не трогал и больше не приставал завуалированными предложениями. Обиделся парень на меня из-за моего отказа.
Мое общение ограничивалось двумя. Я общалась с Ариной и иногда с Ниной. Ко мне, правда, пытались подкатить братья Бельковы. Но грозный взгляд Матвея их остудил.
Больше никто и не рисковал.
А Глеб.
Я призналась сама себе, что он мне понравился. По-настоящему. И возможно если бы передо мной не маячила идея-фикс. И я была бы обычной девчонкой без планов и целей. Я бы в него тут же влюбилась.
НО.
Я тормозила себя.
А Глеб хоть и поглядывал на меня заинтересовано. Ничего не предпринимал в отношении меня. От этого я испытывала облегчение.
Отказывать парню в котором заинтересована сама — труднее.
Неделя новой жизни подошла к концу неожиданно быстро. Уровень моих знаний для этой школы был хороший. Это облегчало мне учебу здесь.
Как всегда у меня вылилась проблема только с одним предметом. Родной язык вместе с литературой был для меня камнем преткновения. При знании правил написания слов я все же допускала ошибки. Чаще из-за невнимательности, чем по не знанию. С литературой у меня был косяк в том, что я не любила художественную. От слова совсем.
Ни классика, ни современная. Мне она не нравилась.
Не понимала я. Зачем мне тратить время на прочтение чей-то истории. Мне что своей жизни не хватало. Одно дело почитать что-нибудь про психологию, нон-фикшн или даже обычный учебник. От этого хоть польза.
А не художественную мифическую историю с зубодробящей любовной истории. Где в конце герой плачет либо от счастья или горя.
Пфф.
Маргарита Геннадьевна моих мыслей не оценила. И чувствую с ней я в скором времени поцапаюсь.
— Пожалуйста, не нужно!
Меня остановил этот жалобный писк. Голос знакомый. Я его слышала, когда он отвечал на уроке.
Ксюша.
Не я, а вторая.
Маленькая забитая девчонка, изгой.
Если зайти за угол, то там будет закрытое место. Без окон. Туда в принципе никто не ходит. Кроме курильщиков.
Но школа почти опустела. Последние уроки закончились десять минут назад. И сомневаюсь, что кто-то в субботу задержится в школе.
Кроме меня. Которой дома хуже, чем в школе.
— Но почему я? Пожалуйста, я ведь домой пошла.
— Заткнись, уродка!
Хлесткий звук пощечины остановил меня. Я готова была уйти. И бросить ее.
Но бить кого-то просто так.
Я не могу.
Плевать. Видимо вам суждено увидеть истинный гнев Малахит.
Сжимаю кулаки и захожу за угол.
Ксюша зажата около стены. У нее красная щека с явными отметинами ладони. А перед ней две девчонки из параллели.
Про них знаю одно. Без разрешения Светы они ничего делать не будут. Значит буллинг разрешен с вольной руки заводилы.
Что ж Света. Видимо и тебе придется увидать мое реальное лицо.
Устала врать самой себе.
Я не тихушница Ксю. Молчаливая и проходящая мимо. Я Малахит. Непробиваемая и прямолинейная. Какая есть.
Давайте познакомимся.
— Отвалили от нее.
Морозным голосом приказала я. Тролли как в замедленной съемки повернулись ко мне. На их лицах замерла ироничная улыбка. Она так и говорит:
«Кто у нас такой смелый».
Но мне не то что страшно. Мне наплевать.
Я вижу перед собой тех, кого я готова растерзать.
— Ты кто такая?
— Да это новенькая. Света про нее говорила.
— И что говорила.
— Не трогать.
— Ты кто такая? — вновь выкрикнула первая.
А я растянула губы в зловещей улыбке. От чего девчонки испуганно замерли.
Они не знали чего от меня ждать. А я знала. Ничего хорошего.
— Малахит.