- Это не бригада, а цыганский табор получается.
- Почему?! - крикнули с последней парты.
- Потому что директора нет. Без директора бригада - что? - Федоров развел руками, цокнул языком. - Предлагаю включить. - И Федоров указал пальцем на Моторихина.
Класс грохнул.
Иван медленно краснел, не зная, как поступить. Полина Савельевна беспомощно подымала руки, призывая к тишине.
И тут - внезапно - Клава - кулаком по столу!
- Повеселились - и хватит! - сказала Клава. - Федоров шут гороховый, а вы гогочете. Ты это брось, Борис! - Клава обернулась к Федорову, а тот, изобразив на своей подвижной физиономии притворный ужас, полез под парту. - Да-да, брось! - повторила Клава. - А то, смотри.
Клава подошла к доске и в конце списка крупно, бегло отстучала: "Моторихин". В классе возник удивленный шумок. Клава подняла руку.
- Новенького включаем. Петь умеешь, Моторихин?
Иван, не вставая, покачал головой.
- Ну, стихи читать будешь. Доволен, Федоров?
- Да, - сдавленным голосом из-под парты ответил тот.
- А бригадиром - Галю.
Беленькая вскочила, порозовела вся:
- Нет! нет!
Но Клава ее и не слушала.
- Справишься, чего там.
Иван все порывался встать и сказать, что он не может быть в бригаде, лихорадочно придумывал повод, да так и не решился поднять руку.
Клава сказала:
- Актив закончен! - И все загремели крышками парт.
* * *
На следующий день, на большой перемене, Галя подошла к нему и, опустив глаза, тихо сказала:
- Ваня, прочитай вот эти стихи. Современного поэта Бокова. - И протянула Ивану журнал "Юность".
Вначале Иван хотел отбиться, да как-нибудь погрубее, но, глянув на Галю, увидел вдруг, что уши и щеки ее медленно краснеют и что она, чувствуя это, с каждой секундой все больше теряется и ругает себя, что подошла к нему... И, увидев и поняв это, он невольно поспешил к ней на выручку:
- А ты чего читать будешь?
- Я?.. Я - Некрасова. Из поэмы "Саша". Выучишь Бокова, ладно?
Иван кивнул.
* * *
Всю неделю шли репетиции. Вечерами, по хрусткому снегу, сбегались к школе, отряхали валенки лохматым веником, торопились в класс. Там, отодвинув парты, пели, плясали, читали стихи. Вечерами голоса необычно гулко звучали в школе.
Федоров бойко играл на гармони. Его, как самого веселого человека, назначили объявлять номера - вести конферанс, значит.
Круглощекий Куликов плясал на репетициях так, что стекла звенели, а один раз с его топа даже лампа перегорела.
И вот наступила суббота, день концерта.
Иван проснулся с предчувствием праздника, легко поднялся, как давно уже не подымался. Радовался всему: и горячему чаю, что пил, обжигаясь. И легкому морозцу, который влетел в комнату вместе с бабушкой. Бабушка поставила на скамью ведро с водой, и когда опустила ковшик, тусклые льдинки зазвенели о его края. И еще чему-то Иван радовался, чему - и сам толком не понимал. Предстоящей поездке? Концерту?
Напевая стихи поэта Бокова, он выбежал из дому.
В лилово-дымчатых сумерках дышалось бодро и широко. Витые столбики ползли из труб к тяжелому литому небу, на котором еще виднелся бледный рисунок звезд. Из дома выскакивали ребятишки, спешили в школу. Звонко перекликаясь, собирались посреди улицы верные дружки - компанией идти веселей.
Иван вдохнул поглубже морозного воздуха и побежал, закинув за плечо сумку с книгами.
* * *
После пятого урока в классе появилась Клава.
- Агитбригада! - закричала она. - По коням!
Выбежали на школьный двор. У крыльца, переступая с ноги на ногу, стояла запряженная в широкие розвальни мохнатая лошаденка.
- Сударка! - обрадовался Федоров. - Сударушка, голубушка. - И прыгнул в сани.
Сударка повернула к нему голову, повела лиловым мерцающим глазом, приветливо фыркнула.
Клава похлопала Сударку по крупу. Та ответила нетерпеливой дрожью и ласковым ржанием.
Агитбригада шумно размещалась в розвальнях. С хохотом тащили друг из-под друга солому. Иван сел сзади, рядом с Галей.
- Федоров, бери вожжи, - распорядилась Клава, - трогай. Пора.
- Клава, а ты? - испугалась Галя. - Как же без тебя? Я и не знаю ничего!..
- У меня комитет сегодня. - Клава засмеялась. - Да ты не бойсь! Федоров, трогай!
Федоров лихо свистнул, перехватил вожжи поудобней, зачмокал.
- Нн-о-о! Нн-о-о, Сударушка! Дорогая, золотая, па-ашла!