И так мы делаем. Спектакль взрывной. На сцене я чувствую себя другим человеком. Может быть, потому что я стала другим человеком, когда яркий свет ударил мне в лицо. Я старая Винни. Та, которая была в Малберри-Крик. Она берет верх каждую ночь и спасает день.
Как только я схожу со сцены, реальность настигает меня, и я чувствую себя измотанной. Последние пару недель были тяжелыми. Я все еще привыкаю к тому, что у Пола была тайная жизнь, и он не мог ею гордиться. Четыре дня назад я наконец-то постирала его наволочки. Засунула кроссовки в полку для обуви. Напоминание каждую секунду дня о мужчине, который закрутил роман со своей коллегой, не утешает меня, как раньше, зная то, что я знаю сейчас.
Я выхожу через заднюю дверь театра. Несколько театралов все еще задерживаются в надежде получить автограф. Я улыбаюсь, фотографируюсь, подписываю билеты и открытки.
Когда толпа расходится, я иду в конец переулка, чтобы поймать такси. Я уже почти у бордюра, когда чья-то рука хватает меня за руку и тащит вверх по небольшой лестнице, ведущей к задней части ресторана.
Задыхаясь, я вырываюсь и начинаю бежать по улице. Крепкие руки обхватывают меня за талию, прежде чем я успеваю вырваться. Они рывком поворачивают меня назад, и я врезаюсь спиной в крепкий, мускулистый торс.
— Деревенщина, — насмехается Арсен мне в ухо. Маленькие волоски на затылке привлекают внимание, но я чувствую не только страх. Это кайф.
Я узнаю его, как старую колыбельную. Его запах. Его рост. Твердость его тела. Боже, я запуталась.
— Тебя трудно прижать к стене.
— Прижимать меня к стене не должно быть в твоем списке дел, — выдавливаю я. — Это сексуальные домогательства.
— Мои извинения. — Он делает щедрый шаг назад, давая мне возможность развернуться и кинуть на него злобный взгляд. — Ждал от тебя известий о нашем небольшом обмене информацией.
Верно. Зачем еще ему искать меня? Чтобы спросить, как я? Обратить внимание на Калипсо Холл, не дай бог?
— Вообще-то хорошо, что ты здесь. — Я выпрямляю позвоночник. — У меня есть к тебе претензии.
Он наклоняет голову. Теперь я полностью завладела его вниманием.
— Кто-то украл постер «Чайки» из вестибюля. — Я кладу руки на талию. — Его больше нет.
— Вот для чего нужна безопасность. Руководство вытащило записи с камер наблюдения?
— Лукас работает над этим прямо сейчас. А пока я знаю, что ты не любишь тратить деньги на театр, но нам нужен новый.
— Поговори с бухгалтерией. — Он прислоняется к металлическим перилам со скучающим и отстраненным видом. — Я не имею прямого отношения к театру, и теперь, когда я чертовски одержим его продажей, тебе повезло, что я все еще плачу за электричество.
— Они будут дергать нас. — Я качаю головой. — Нет плаката — нет сделки.
Его насмешливый смешок эхом отзывается во мне, мрачный и унизительный.
— Почему, Виннфред, это очень похоже на вымогательство. Ты отрастила еще один дюйм того позвоночника, который я тебе рекомендовал?
Как этот человек еще жив? Как его никто не убил?
— Избавь меня от насмешек третьего класса. — Я поднимаю руку. — Мы оба знаем, что ты хочешь в кабинет Пола больше, чем я хочу получить в свои руки этот файл.
Его темные глаза блестят в темноте.
— Это очень декадентски и неприлично. Ты когда-нибудь делала это с Полом?
Нет. Я никогда ни с кем этого не делала. Он единственный человек, который заставляет меня чувствовать себя смелее.
— Как ты смеешь? — рявкаю я. — Даже не сравнивай себя с ним. Он был…
— Покровитель верности и утонченности. Знаю, знаю. — Он отталкивается, спускаясь по лестнице с вызывающим зевком. — Если ты спросишь меня, каждый уважающий себя миллионер должен быть шантажирован любимой женщиной хотя бы раз. Это очень волнующе для влиятельного человека его положения. Идея передачи контроля.
Я понятия не имею, о чем он говорит. Пол был бы в ужасе, если бы я когда-нибудь навлекла на него такое.
— Ты принесешь нам еще один плакат или нет? — Я нетерпеливо ворчу, следуя за ним.
Он оглядывается за плечо, бросая мне ухмылку.
— Да. Но на этот раз со всем актерским составом. Ты не проявила себя как находчивый союзник. Ты не заслуживаешь привилегий.
— Я уже говорила тебе. — Я вскидываю руки в воздух. — Мы сделаем это.
— Когда? Нет времени лучше настоящего. Приезжай ко мне сейчас и посмотри файл, а потом мы можем назначить дату, когда я приеду к тебе, чтобы посмотреть офис Пола.
— Я не могу сегодня вечером, — торопливо говорю я, догоняя его, пока он идет к главной улице. С каких это пор я гоняюсь за ним?
— Почему, скажи на милость?
Потому что тогда ты исчезнешь из моей жизни, и я перестану чувствовать тех бабочек, которые появляются у меня в животе каждый раз, когда ты рядом. Я не хочу перестать чувствовать. Я не чувствовала так долго, и мне кажется, что я сойду с ума, если вернусь к оцепенению.
Это жалко, но пока Арсен ищет меня, я не чувствую себя такой одинокой в этом месте.
— У меня есть планы на вечер. — Это, как ни странно, не ложь.
— Супер. Я присоединюсь к тебе.
— Что? Нет! — Я останавливаюсь у обочины, вытягивая шею, пытаясь поймать желтое такси. — Ты не приглашен.
— Почему нет? — небрежно спрашивает он, ничуть не обиженный.
Я оглядываюсь вокруг себя, гадая, настоящий ли он.
— Тебе никогда не приходило в голову, что у меня могут быть планы на людей?
— Каких людей?
— Друзей.
— У тебя нет друзей. — Он легко посмеивается. — Ты изгой, как и я. Ну, не так, как я, — поправляется он, указывая на такси. Он намного выше меня и, вероятно, виден водителям на всем пути от Лонг-Айленда. — У меня есть друзья, хотя я изо всех сил стараюсь их избегать. Но ты, все твои настоящие друзья далеко. Ты скучаешь по компании, и у тебя ее нет. На самом деле, я делаю тебе одолжение.
Такси сигналит в нашу сторону. От знакомого стука моего сердца, бьющегося не в такт, у меня защемило в груди. Именно поэтому я не общалась с Арсеном последние несколько недель. Несмотря на то, что я умирала от желания узнать больше о Поле, я не могла рисковать. Это чувство падения. И с очередным богатым нью-йоркским придурком. Без сомнения, это еще одна ошибка Винни Эшкрофт. Винни Таулз нашла бы себе другого милого, достойного Риса Хартнетта.
— Я не хочу, чтобы ты шел со мной. — Я выплевываю слова.
Такси подъезжает и останавливается перед нами, и Арсен небрежно кладет руку на его крышу, чтобы остановить его, пока мы заканчиваем этот разговор.