Просыпаюсь от боли. Голова трещит просто капец как, но едва прихожу в себя, события прошлого вечера бьют по темечку бейсбольной битой.
— С-с-сука… — хриплю, с трудом поворачиваясь на бок.
Замуж она собралась, бл*дь! Сбылась мечта девочки-студентки — окрутила золотого мальчика. И то, что Таня брехала про «подумать» — полная лажа. Согласится сука моя любимая. Она всегда шикарной жизни искала…
Удушливая волна ярости взбивает перед глазами алую пелену.
Рывком вскакиваю на ноги. Голову ведет, по вискам добит раскаленный молот, а мне плевать. Где там моя заначка?! Хоть так избавиться от разрывающей на части сердечной боли. Залить ее коньяком.
Бросаюсь в кухню, и только у самых дверей до меня доходит — я не один.
Медленно разворачиваюсь и взглядом цепляюсь за свернувшуюся в кресле девчонку.
А она тут какого хрена забыла?! Решила, что вместо уборки ей здесь пожить можно?!
Злость пинком направляет по новой траектории. В два счета оказываюсь рядом с мелкой и, ухватив за плечо, дергаю вверх.
— Ой!
— Пошла вон!
Фразы звучат одновременно. Девчонка лупает глазищами, не понимая, что происходит, а я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не сорваться на этой дуре.
Потряхивает от желания дать пинка, но я тяну идиотку к выходу и, сунув в руки потасканный рюкзак, толкаю за порог.
От души хлопаю дверью.
Разворачиваюсь и… Какого хрена у дивана стоит таз?! И вода на столике. Вместе с таблетками…
Ярость потихоньку спадает и, вместо того, чтобы схватиться за бутылку, я иду на второй этаж в свой кабинет. У меня по всей территории камеры, и в доме тоже. Если глазастая мелочь что-то сперла…
Комп загружается быстро. Но по кнопке не с первого раза попадаю — руки ходуном.
— Твою мать… — запускаю пятерню в волосы, как только программа отматывает на несколько часов назад.
Так это что — девченка меня домой привезла?! Где мы с ней пересеклись вообще? Не помню… А потом еще и ухаживать принялась?! Таз, мать его, отыскала, таблетки… Камера исправно показывает происходящее. А я с каждой секундой чувствую себя все большим мудаком. Девочка мою тушу бессознательную полночи обхаживала. И в итоге просто умаялась. Сон сморил. А уж когда дело дошло до утреннего инцидента…
— Бл*дь! — ругаюсь в голос.
Я ведь ее без обуви выставил! Босая от меня ушла! Вижу, как поникшая фигурка бредет к калитке. Открытой!
Скатываюсь по лестнице и, подхватив крохотные балетки, спешу во двор. Мелкой там уже нет.
Еще раз обозвав себя придурком, шагаю в том направлении, в котором предположительно скрылась босоногая дурочка.
Не проходит и минуты — вижу девушку. Она медленно идет по тротуару, прижимая к себе сумочку. В обычных джинсах и безразмерной кофте кажется совсем маленькой. И очень одинокой.
В груди болезненно колет.
— Стой!
От моего окрика разлетаются птицы, но Леся — так, кажется, ее зовут, — не реагирует. Только шаг слегка сбивается.
Вот же упрямая! Нагоняю в два счета и хватаю за плечо.
— Убери руки! — огрызается зло.
Я отступаю. Взгляд у мелкой — что у звереныша дикого: злой и отчаянный.
— Это твое, — на автомате протягиваю балетки.
От былой ярости не остается и следа. Стыдно так, что головы не поднять.
Вот я дебил! Извиниться надо, но не успеваю — Леся выхватывает обувь и опять уходит. Черт!
— Послушай, — опять нагоняю и перегораживаю дорогу. — Прости. Понимаешь, я…
— Нажрался, как скотина, и за руль полез!
Я?!
— Блин, — снова ерошу волосы. — Не помню. То есть да, выпил…
Нет, именно нажрался. Мелкая права.
— …но за руль…
— Я еле тебя оттащила!
Серые глаза темнеют, в них появляются синие оттенки.
Даже зависаю, рассматривая девушку будто в первый раз. Никогда такого не видел. Красиво… Но долго любоваться не выходит. Леся заводится:
— Ты же убить кого-нибудь мог! — тыкает в меня пальчиком. А саму от злости колотит. — Понимаешь? Убить! Да как… Как ты… Ай! — взмахивает рукой. — Пошел ты!
И снова разворачивается. Уходит.
— Ты идешь не в ту сторону, балда!
— На себя посмотри! — взвивается фурия, но траекторию меняет и пытается меня обогнуть.
Ага, разбежалась. Ловко перехватываю девушку под локоток.
— Все, хватит шипеть. Накосячил, да. Пойдем, чаем напою…
— Да отвали ты! — дергает рукой. — Я домой хочу, спать!
— Вот и поспишь у меня, — тяну девчонку к себе.
— Пусти!..
Громкий девичий ор заставляет разжать пальцы. Мелкая отпрыгивает от меня на метр, а лицо белое, как мел. Испугалась, что ли?
— … Н-не смей ко мне приближаться, — клацает зубами. — И т-трогать!
— Да я не…
Но девочка не слушает — опрометью бросается прочь. Растерянно чешу в затылке. Да уж… Криво все вышло.
Но навязываться больше не буду. Один геморрой с ней.
***
— Прикинь, этот козел с друзьями поспорил типа затащит меня в койку на третьем свидании. Хорошо, что Динка мне рассказала, а то выставили бы меня посмешищем. Нельзя верить мужикам, Леся. Ни одному нельзя…
Ира вдохновленно треплется о своей бывшей великой любви.
У нее с парнями всегда так: каждый новый — это тот самый единственный.
— А как же Слава? — бурчу, клацая мышкой по вкладкам.
Присматриваю себе квартирку. Как назло — ни одного нормального варианта. И цены дерут — просто ужас.
— Славка — это друг! — Ира машет рукой, чтобы лак подсох. Рассматривает со всех сторон и двигает к себе баночку с новым цветом. — С такими, как он, спать нельзя!
— Почему?
— Потому что друг.
— Да он же по тебе уже сколько времени сохнет! Сама же говорила: и красивый, и умный, и добрый…
Но Ирка упрямо мотает головой. Мне ее философию не понять. Да и не очень хочется. Сейчас главное — найти жилье. Ирка иногда дает попользоваться своим ноутом — мой отобрала мачеха.
Словно подслушав мысли, телефон вибрирует. Елизавета собственной персоной. Мы с Иркой смотрим на экран, потом друг на друга.
— Не поднимай, — шепчет, вздергивая брови. — Она тебе мозг вынесет.
Пожужжав, телефон стихает. Но мачеха просто так не успокаивается — шлет сообщение.
«Лесенька, подними трубку. Я волнуюсь».
— Вот дрянь, — с чувством ругается Ирка. — Она потом переписку твоему отцу покажет, ручаться готова. Мол, падчерица неблагодарная, по улицам вторую неделю шляется, бедную Лизочку до инфаркта довести хочет… Лесь, она из квартиры тебя выживает. Ответь ей что-нибудь нейтральное, только не игнорь.
Вздыхаю.
Ирка права. Я не наивная дурочка и отлично понимаю мотивы Елизаветы. У нас хорошая квартира. Сталинка в три комнаты, светлая, в зеленом районе. Потолки высоченные, метраж огромный. Ее получил дедушка по маминой линии. Бывший военный, в чинах и медалях. Мама часто фото показывала. А я его не помню. Он умер, когда мне и трех лет еще не было. Но родители говорили — любил меня безумно…
Нет, мне не жалко квартиры. Сил нет думать, кому она достанется. Стервозной суке с выродком-сыночком.
«Со мной все в порядке», — отправляю смс и отключаю симку.
Мне сегодня всю ночь работать. Не хочется нервы портить — и так на взводе. Предстоит грандиозный банкет. Наверняка сегодня упахаюсь до смерти. И, как назло, в последнее время отдохнуть толком не получается. Сон сбился, а когда глаза закрываю — слышу злобное «Пошла вон!».
Снова наворачиваются слезы.
Из-за этого психа у меня нервы ни к черту! Так обидно — хоть вой.
Старалась, тащила этого урода-алкоголика, полночи над его тушей тряслась, а он меня босиком за порог выставил.
Даже не извинился нормально! А потом еще с намеками полез… Чаем решил напоить, ага. Знаю я этот чай! Какое счастье, что теперь Ядвига в тот дом ездит.
— Слушай, — опять тянет Ирка, — а может, ты все-таки придешь на тренировку? Наша императрица частенько тебя вспоминает.
Вздыхаю. Императрица — тренеша наша по художественной гимнастике. Во-первых — Екатерина, во-вторых — достоинство и поведение у нее воистину императорские.
До того, как мама умерла, я исправно посещала занятия. Не для спортивной карьеры, а чтобы форму поддерживать.
Хотя когда-то мне говорили, что задатки есть. Но я себя великой гимнасткой не видела, тренировалась без огонька. Пару раз на соревнования съездила, а потом в запасные перешла. Затем во взрослую группу, которую уже никуда не брали… Ну и все на этом.
— Я много пропустила, — качаю головой. — И деньги экономлю, ты ведь знаешь.
Ирка хмыкает.
— Развеялась хотя бы… А давай потусим?
Что?!
У меня даже в горле пересыхает. Никаких тусовок!
— Мне сегодня работать…
— Ой, да ты всегда в работе! Скоро лето заканчивается, опять занятия. Ну же! Я и девчонок позову, завалимся в бар, посекретничаем. Ну?
Черт… как неловко отказывать! Ирка ведь моя единственная подруга. Но даже ей я не рассказала о случившейся беде. Язык не повернулся. Стыдно и мерзко!
— Я… кхм… А давай соберемся к концу месяца, а? Я как раз все вопросы с работой утрясу и кое-что из одежды куплю.
Ирка дует губы, но, подумав, соглашается.
— На шоппинг пойдем вместе! — заявляет не терпящим возражения тоном.
Что делать, соглашаюсь. Да и потом, у Ирки отличный вкус.
Телефон рядом со мной вибрирует. Дергаюсь, но быстро беру себя в руки. Совсем нервы ни к черту — Алина звонит. Администратор из клуба, где я посуду намываю.
— Леся, привет! — щебечет в трубку. — Есть возможность выйти раньше? У нас тут банкет намечается. Лишние руки не помешают. Оплата по двойному тарифу.
— Хорошо, скоро буду.
Я бы и так не отказалась. Но поучить больше денег — это приятный бонус.
— Мне пора, Ир. Спасибо за ноут, — отдаю технику хозяйке.
Нужно будет купить себе. Хотя бы б/у. С телефона смотреть не слишком удобно, и для учебы ноут необходим.
Господи, как же я умудрилась в тот раз забыть закрыть комнату? Вернулась с работы, а ноута и след простыл. Конечно, мачеха сделала козью морду, заявляя, что его не трогала. Но на красивом лице мелькало плохо скрытое раздражение — я всегда выходила из всех соцсетей перед тем, как выключить ноут. Заодно историю чистила.
Так что с прочтением моих переписок у Елизаветы вышел облом.
Поэтому длинноногая тварь отомстила мне тем, что сдала мою вещь в ломбард. Ну или кому-нибудь из своих подружаек.
— Заглядывай еще, — обняла меня на прощание Ирка.
— Угу, — вру бессовестно.
Не стоит злоупотреблять гостеприимством подруги. Я и так слишком нарушаю ее личное пространство. Ирка хоть и добрая, но со своими заморочками. Да и не обязана она мне помогать.
Я и так слишком навязалась, когда проблемы с мачехой пошли.
Поэтому сейчас я предпочитаю снимать хостел. Неудобно, да. Зато никому ничем не обязана.
Ах, если бы у меня была своя квартира… А лучше — дом. Небольшой, уютный. Вот как у того переростка-матершинника.
Я даже с шага сбиваюсь. Вспомнила же, будь он неладен! Но дом у него действительно уютный. И не подумаешь сразу, что хозяин — тот еще козел.
Сердито прикусываю губу и ускоряю шаг. Надо настроиться на работу. Сегодня меня ждет о-о-очень много посуды.
Но едва переступаю порог — на меня накидывается администратор.
— Леся, выручай! — хватает меня за руки. — Одна из официанток заболела! А замены нет.
У меня коленки так и ослабли.
— Но я…
— Тройная оплата. Я серьезно. Там ничего сложного, пару раз выйдешь и все.
Алина смотрит на меня таким взглядом, что с губ само собой срывается тихое:
— Хорошо.
Ой, дура… Но отбрыкиваться поздно. Алина душит меня в благодарственных объятьях, а затем подталкивает в сторону гардероба.
— Давай быстрее, вечер уже в разгаре, девочки зашиваются. Форму тебе сама выдам.
И я иду, как овца на заклание. Главное, не думать, чем закончилась моя прошлая работа официанткой.
По спине ползет мерзкий холодок.
Нет, надо отказаться… Но Алина ловко впихивает мне форму и, бросив не терпящее возражений «Жду в зале», исчезает.