Всю ночь я ворочаюсь без сна, мысленно прокручивая наш разговор с Максимом. Поразительная штука психика, эпизод с Егором и его друзьями почти стирается, а все, что было после с Максом въедается мне на подкорку. Каждый жест, фраза, вопрос. Я пытаюсь понять, проанализировать, только, чем больше стараюсь, тем хуже выходит. Уже во сне я вижу продолжение разговора. Мы так же стоим на остановке, а мимо проезжают все мои автобусы, один за другим.
Я же сделала первый шаг. Что ещё ему нужно? Я-то точно справлюсь без его дружбы. А вот он. Да, и ему тоже неплохо. Света готова на все, а теперь ещё и половина школы будет бегать за лучшим игроком нашей баскетбольной команды. Но я ведь лучше их всех, красивее, умнее. Почему так? Как мне теперь вести себя с ним? Продолжать игнорировать? Или ещё раз предложить общаться? Я уже переступила через себя, но кажется моя гордость ещё не была настолько уязвлена, как в этот раз.
Видимо я слишком много всего передумала за ночь, но в воскресенье я просыпаюсь с сильнейшей болью в горле и температурой. Простыла под дождём? Или просто реакция организма на мой внутренний страх встречи с Максимом?
Я возвращаюсь в постель, натягиваю одеяло до ушей в надежде, что нужно подольше поспать и все пройдёт. И тут же проваливаюсь в сон.
— Алена, вставай.
— Ммм. А сколько времени?
Я даже не могу оторвать голову от подушки. Мои ожидания полностью провалились, стало только хуже. Намного.
— Двенадцать. Ты обычно никогда так не спишь, — мама дотрагивается до моего лба. — Ты вся горишь. Давай померяй температуру.
— Всё нормально. Только голова болит, — я пытаюсь открыть глаза и тут же закрываю из-за яркого освещения.
Мама приносит градусник и аптечку. Измеряет температуру.
— Тридцать девять. Нужно вызвать врача.
— Не надо. Ещё два выходных, вдруг все само пойдёт? Я полежу, отдохну, приму лекарство.
— Хорошо. Посмотрим до завтра. Сейчас сделаю чай, а ты пока выпей жаропонижающее.
К моему сожалению, ни к вечеру, ни даже на следующий день мне не становится легче. Не помню, когда в последний раз я болела так сильно. Но мне хреново, как никогда. Я постоянно проваливаюсь в какое-то забытье с глупыми и навязчивыми сновидениями.
К вечеру понедельника мама вызывает нашего семейного врача.
— Очень похоже на новый штамм. Сейчас сделаем тест и ещё отправлю один в лабораторию, — Вероника Сергеевна берет мазки и загружает в пробирки. — Положительный. Аленушка, боюсь придётся побыть дома недельки две.
— Нет. Я не могу остаться дома.
— Ничего не поделаешь. Выпишу тебе лекарства.
— А я созвонюсь с Галиной Семеновной предупрежу, что тебя не будет.
Я прикидываю, сколько всего, помимо учёбы и репетиторства, было запланировано в эти две недели. День рождения мамы, Ястребова, важная игра с тридцатой школой. Я все пропущу из-за дурацкой болезни. Но особо огорчаться у меня тоже не получается, потому что практически сразу после ухода врача я проваливаюсь в сон.
***
Генералова: «Привет. Классуха сказала, ты заболела. Почему не написала? Как ты себя чувствуешь?»
«Да. Дурацкий вирус. Недели на две походу. Паршиво и мерзко».
Генералова: «Жалко, блин».
«Мне тоже(((».
Генералова: «Так странно. У Бондарева такой же вирус. Одновременно заболели одним и тем же, а вы ведь даже не общаетесь».
«Забавное совпадение. Бывает».
Значит, Максим тоже заболел. Думаю, он меня и заразил. Хотя какая разница, кто кого. В классе никто не подумает, что мы могли заразить друг друга. Все знают про нашу взаимную неприязнь.
«Как дела у вас с Федей?»
Генералова: «Неплохо. А почему ты спрашиваешь? Ты же раньше совсем не интересовалась».
«Может я была неправа?»
Генералова: «Тебе, наверное, очень плохо? Бедная, держись».
Ну дожили. Иляна настолько привыкла к тому, что я против их отношений, что даже не верит в мою искренность. И ведь мне ничего не стоило ростом поддержать подругу.
***
В четверг мамин день рождения, а я едва могу спуститься вниз, чтобы вместе позавтракать. Вирус оказывается настолько сильным. За эту неделю я не открыла ни один учебник. Максимум на что меня хватает — просмотр пары роликов на ютубе.
Вечером мама заходит ко мне в комнату в нежно-сиреневом платье, которое мы вместе выбирали пару недель назад.
— Алена, мы собираемся в ресторан. Но если хочешь, мы можем никуда не ходить.
Ну да. Поэтому она при полном параде. Я отлично знаю свою маму. У нас заказан ресторан на двадцать человек, огромный торт и салют в конце праздника.
— Мам, у тебя день рождения, ты так готовилась к нему. Не стоит из-за меня отказываться. Я побуду дома, а ты потом все расскажешь.
— Точно? — она с облегчением выдыхает, хотя прекрасно знает, что я спокойно отнесусь, если они пойдут без меня.
— Иди уже.
— Жаль, что ты не наденешь свое платье. Ты в нем такая красивая.
— Ничего. Ещё будет много поводов.
Родители уходят, а я остаюсь дома одна. В шкафу лежит подарок для Ястреба, день рождения которого завтра. Пожалуй, я даже рада, что заболела и мне не придется идти к нему на вечеринку. В прошлом году в этот день он первый раз пригласил меня на танец. Я с грустью вспоминаю то время. Все казалось простым и лёгким. Мне оказывает внимание самый прикольный парень в школе. Одноклассницы завидуют. Я чувствую себя самой счастливой.
А теперь я даже не понимаю, о чем нам разговаривать. У нас нет общих тем, а молчание жутко тяготит. Перед глазами встаёт Максим, в тот момент, когда он убирает прядь волос с лица. И наш эпизод с Ястребовым на крыльце лицея. Одно и то же действие, два разных человека и такие разные эмоции.
Вот сейчас я переболею двумя болезнями сразу. Простудой и Максимом Бондаревым одновременно. Мне нравится эта аналогия. Я мысленно прокручиваю её в голове. Становится легче. Я вернусь к учёбе и все будет по-прежнему.
***
— Делимся на команды. Иванова, Афанасьева, Тимакова и…, - тренер смотрит на нас со Светой, делая выбор. — Котлярова на скамейку. Остальные играют.
Я испытываю детскую радость от того, что остаюсь в числе основных игроков. Все таки почти двухмесячный перерыв. Но раз физрук выбрал меня, значит уверен, я лучше, чем Света. Она грустно идёт на скамейку запасных, не забывая при этом изображать походку модели. Обтягивающие лосины и коротенький розовый топ подчеркивают фигуру. Понятно для кого она так одевается, ведь раньше Котлярова ходила на физру в безразмерных штанах и футболке. Я то прекрасно знаю, что и в баскетбол она начала играть из-за Бондарева. Он, как и я, только вчера появился в классе после болезни. С тридцатой школой наши играли без него и проиграли. Ястребов злится и бесится, но сам виноват. Слишком уверен в своих силах.
Мы расходимся на свои места. После разминки тело ноет и мышцы болят. Можно было взять освобождение, учитывая, что болела я целых две недели, и первые дни болезнь проходила довольно тяжело.
Я получаю пас, мяч приятно ложится в руку. Какой же это кайф — играть. Полный восторг. Я так скучала по этим ощущениям.
Каждый раз, когда мы с Максимом пересекаемся, он уходит в сторону и всегда даёт мне победить. Это было бы очень приятно, если не одно но. Я для него не соперник, сколько бы не старалась. Значит, дело в другом. Он просто поддаётся, не желая пересекаться со мной. Я стараюсь не думать об этом, переключаясь на игру.
— Бондарев, подойди сюда, — Борис Игоревич подзывает Максима.
Так совпало, но я оказываюсь ближе всех к тренеру. Мне ужасно любопытно, и я будто бы случайно подхожу так, чтобы лучше слышать их разговор.
— Максим, Богданова не сахарная, играй жестче. Почему ты разрешаешь ей обыгрывать?
Бондарев пожимает плечами, будто сам не понимает почему так происходит, а потом замечает меня рядом и тут же отводит взгляд. Я искренне не понимаю причин его поведения.
— Она слишком удобный соперник. Ее легко обвести, нет интереса.
— Это что-то новенькое, — тренер удивляется не меньше меня.
— Да. Она же еле стоит на ногах, толкнешь случайно, упадет.
— Ладно. Богданова, иди сюда. Поменяйся местами с Котляровой.
Я смотрю на Макса. Какая же он все таки сволочь. Серьезно? Это и есть та самая причина, почему он так себя ведёт. Со мной скучно играть. А со Светой, видимо, весело.
— Алена, ты меня избегаешь? — Саша ждёт у раздевалки, подготовился. Вчера мне удалось уйти незамеченной.
— Нет. Почему ты так думаешь? — я вынуждена остановиться.
— Ты не пришла на мой день рождения, практически не разговариваешь со мной в лицее, а после у тебя все время то репетиторство, то ещё что-то.
— Саша, ты же знаешь, я болела. На мамин день рождения я тоже не пошла.
— Ну точно, — Саша выглядит расстроенным. Мне жаль, что так выходит. Если бы я могла приказать самой себе — я бы обязательно так и сделала. Проблема в том, что не получается. Не могу заставить чувствовать к Ястребову то же самое, что испытываю к Максу. — Как удобно ты заболела. Ещё и вместе с Бондаревым одновременно.
— Люди болеют, представь себе, — меня раздражают его подозрения. Я совсем не ощущаю себя виноватой.
— Я вижу, как он на тебя смотрит. Хочешь сказать, что без повода? — Ястребов нависает надо мной, плотно прижав к стене. Я жду, пока Иванова пройдёт мимо, не хватало ещё, чтобы она слышала наш разговор.
— Тебе кажется. Он даже не смотрит в мою сторону.
— А ты расстроена? Признайся. Вы все время рядом друг с другом. Ты постоянно его защищаешь.
— Саша, мне не нравится этот разговор. Я не понимаю и не принимаю твои претензии.
— Значит, я прав? Может и в выходные вы были вместе?
— Саша, твоя фантазия безгранична, — я выдавливаю слабую улыбку. Но Ястребов полностью оправдывает свою фамилию, он будто бы чувствует мою ложь.
— Может тогда расстанемся? — он манипулирует, причём уже не в первый раз. Но я не собираюсь поддаваться.
— Если ты этого хочешь, — я вырываюсь из его рук и иду в сторону гардероба.
— Алена, если ты сейчас уйдешь — это конец, — Саша кричит в спину. А у меня нет настроения идти у него на поводу.
— Как скажешь.
Я забираю куртку и выхожу из лицея. Ястребов не идёт следом. Неужели он и правда выполнит свою угрозу?
Ну и ладно, все равно первым придёт. Только большой вопрос, захочу ли я принять его обратно?
Первый раз, когда бросают меня. Это здорово бьет по самолюбию. Но есть и плюс. Больше не нужно притворяться, что у нас любовь.