— Привет, — я открываю окно и меня сразу обдает прохладным воздухом. — Как ты здесь оказался? Почему через окно?
— Привет, Алена. Может вначале пустишь? А то на карнизе не очень удобно.
Я отхожу в сторону, давая ему возможность залезть в комнату. У меня беспорядок, перед поездкой я так и не удосужилась прибраться. Вещи частично валяются на полу и кровати, что-то висит на стуле. Хорошо, хоть на диван можно сесть. Сделать уборку все равно не успею, но тем не менее пытаюсь собрать одежду в кучу.
— Я был у родственников и случайно заметил свет в окнах. Раз уж ты не отвечаешь на мои сообщения решил лично проверить, как ты, — Максим снимает шапку и расстегивает куртку. Закрываю окно и нерешительно переступаю с ноги на ногу ровно до того момента, пока не оказываюсь прижата к груди.
Бондарев обнимает меня, как ни в чем не бывало. Внутри все сжимается. Нервозность, под воздействием эндорфинов, быстро сменяется на состояние лёгкого опьянения.
Обнимаю Макса в ответ и утыкаюсь лицом в грудь. Вот оно какое ощущение счастья. Все, что я испытывала раньше с другими не идёт ни в какое сравнение. Как я буду жить без этого дальше? От страха ещё сильнее прижимаюсь к Максу.
— Алена, ты что заболела? Скажи хоть слово.
— Ууу, — я отрицательно машу головой, не отрываясь от его груди, ведь тогда придётся разговаривать и объясняться.
— Ясно. Тогда догадаюсь сам. Ты передумала встречаться, просто не знаешь, как сказать.
Я наконец поднимаю глаза на Макса и вижу, что он говорит абсолютно серьёзно. Он все ещё держит меня, но в теле чувствуется напряжение.
— Значит угадал, — Максим отстраняется. Мне становится так холодно и одиноко, что я непроизвольно обнимаю себя руками.
— Максим, я просто… — набираю побольше воздуха в лёгкие и молчу.
— Не напрягайся, Алена, я все понял, — он хватает куртку и идёт к окну.
— Ничего ты не понял, — вцепляюсь ему в плечо. Я нервно облизываю губы, во рту все пересыхает от волнения.
Максим смотрит с недоверием, но ждёт, что я скажу.
— Я запуталась. Потому, что я хочу быть с тобой, но и подругу я терять не хочу.
— Ты про Свету, — до него наконец доходит. — Не переживай, я ещё на днюхе сказал ей, что у нас ничего не будет.
— А она?
— Улыбнулась и ответила посмотрим. Она для меня ничего не значит, если ты об этом. Сходили несколько раз погулять вместе.
— Не только из-за неё. Иляна случайно услышала наш разговор в твоей комнате.
— А при чем здесь Иляна?
— Она моя самая близкая подруга, а ещё она очень правильная. Думает, что все должны поступать по совести. Я с самого начала знала, что ты нравишься Свете. Но Генералова считает, что я общалась с тобой нарочно за спиной у Светы.
— Как сложно, — Макс больше не собирается убегать, вместо этого он гладит меня по щеке, в глазах пляшут огоньки. — Так ты специально клеилась ко мне за спиной у подруги?
— Не знаю. Нет. Я вообще про нее не думала. И ничего я к тебе не клеилась.
Я немного расслабляюсь. Теперь, когда честно во всем призналась, становится намного легче. А Бондарев снова издевается надо мной.
— Я сразу заметил, что ты ко мне неравнодушна.
— Не было такого, — я не сильно толкаю его в грудь. — Может совсем чуть-чуть.
— Если хочешь, мы можем пока никому не говорить, — Максим становится серьезным.
— Правда?
— Да.
— Я согласна.
Мне кажется, сердце выпрыгнет из груди. Ради меня он готов даже скрывать наши отношения.
— Спасибо. Это много для меня значит.
— Только не очень долго, ладно?
— Я ничего не могу обещать, — как быстро Бондарев переобувается. А потом я вижу, что он в очередной раз шутит.
— Почему ты все время надо мной издеваешься? — спрашиваю обиженно.
— Потому что мне нравится смотреть на твою реакцию.
— Я запомню и постараюсь больше так не делать, — делаю шаг в сторону.
— Ну уж нет, — Максим ловит меня, я пытаюсь вырваться, но шансов у меня нет, да и особого желания, если честно.
***
Следующие несколько дней до начала учебы мы проводим вместе. Гуляем, смотрим фильмы и переписываемся почти до самого утра. Оказывается, я могу спать по несколько часов в день и чувствовать себя отлично.
Последнее воскресенье каникул мы встречаемся в парке. Зима в этом году совсем без снега и очень тёплая, поэтому я надеваю юбку с плотными бордовыми колготками и свитер в тон, а поверх моя любимая парка и шапка.
Несмотря на солнечную погоду, здесь немноголюдно. Вероятность встретить кого-то из знакомых или одноклассников становится совсем мизерной.
Мы долго бродим по аллеям, держась за руки, пока Максим не останавливается рядом с заброшенной частью парка.
— Показать тебе моё любимое место? — спрашивает Макс.
— Конечно. Только не говори, что нам нужно будет идти туда, — я показываю пальцем на маленькую дорожку, ведущую в самые заросли.
— Боишься?
— Не особо. Просто там же ничего нет. Неухоженный обрыв и все.
— Пойдём и увидишь.
Максим ведёт меня за собой, заботливо отодвигая ветки, пока мы не приходим к тому самому обрыву над рекой.
— Я же говорила.
— Подожди, ещё не пришли.
Он начинает спускаться вниз.
Я с недоверием смотрю на узкую тропинку, едва заметную в поредевших кустах.
— Давай, я тебя поймаю, — Макс протягивает руки и ловит меня в самый нужный момент. — Почти пришли.
Мы спускаемся ещё ниже и выходим на платформу, откуда открывается вид не только на реку, но ещё на маленький кусочек пляжа и города.
— Прикольно. Так далеко я никогда не заходила, — я с любопытством осматриваюсь. — Откуда ты знаешь про это место?
— Один мой друг показал мне его, — Бондарев становится на самый край и, засунув руки в карманы куртки, смотрит вниз. Какое-то внутреннее чутье подсказывает, что ему грустно.
— Где он теперь?
— Его больше нет, — Макс отворачивается.
— Расскажи, — я обнимаю его за плечи.
— Ладно. Все равно рано или поздно ты должна будешь знать.
Я киваю. Что бы он не сказал, я хочу это услышать.
— До семи лет у меня была счастливая семья. Папа, мама и я. Потом у отца начались проблемы со здоровьем, сильно болели суставы и кости, лечение не особо помогало и он стал пить. Сначала по выходным, потом чаще, дальше по схеме. Новая компания, бутылка, запой и вот он уже по несколько дней не появлялся дома. Мама не особо пыталась вытащить его из этого состояния, наоборот, начала ходить вместе с ним. Иногда они так и пропадали вдвоём. Я возвращался со школы в пустую квартиру. Никто не встречал меня с вопросом как прошёл день в школе, не готовил обеды, и уроки я делал всегда сам.
Тогда мы и познакомились с Максом. Вообще-то Ярослав, а Максом его называли из-за фамилии. Ярослав Максимов. Он и сам всегда говорил, что он Макс. Его родители тоже не особо интересовались, где их сын и с кем.
Мы сдружились, гуляли до поздней ночи, ведь дома тебя никто не ждёт. Вместе учились драться и давать сдачи. А потом у отца началась ремиссия, он даже вернулся к нормальной жизни. Маме было сложнее, учитывая сколько лет они вели такой образ жизни. Так совпало, что Ярик переехал жить к бабушке, и как раз родилась Яна. Мы с ним ненадолго разошлись.
— Подожди. Ведь Яна — дочь Инессы и Николая?
— Нет. Она моя родная сестра. После смерти отца мать совсем скатилась. Сестра все это видела. Николай — папин сводный брат, они не виделись много лет. У Инессы проблемы со здоровьем и детей у них не будет. Поэтому они сделали доброе дело и взяли Яну к себе.
— Но зачем тогда ты сказал, что она их дочь? — я точно помню тот ужин. Именно Максим назвал Яну двоюродной сестрой.
— Не захотел, чтобы ты и твои родители слушали про проблемы моей семьи. Плюс у Яны появились новые родители и шанс на нормальное детство. Матери по большому счету и не важно, где её дочь. Она даже не вспоминает, представляешь?
— Ясно, — не знаю, что ещё сказать в такой ситуации. Жаль Яну, но ещё больше мне жаль Максима. — А что случилось с Ярославом?
— Когда умер отец, я неделю не приходил домой.
— Где же ты ночевал?
— Где придётся. У друзей, или в притонах. В одном из них я и встретил Ярика. Только на моего друга это мало было похоже. В пятнадцать он уже напоминал бледную тень самого себя…
Бондарев молчит некоторое время. А я не тороплю. Мы стоим, держась за руки, и каждый думает о своём. Как же несправедлива жизнь. Почему маленькие дети должны страдать из-за поступков родителей?
— У него не выдержало сердце. Тогда я для себя решил, что этой дряни в моей жизни не будет. Да и вообще, кроме меня, сестре не на кого рассчитывать.
— Ты винишь себя?
— Нет, — он качает головой, но я вижу, что это не так.
— Максим, каждый сам выбирает свой путь. Ярослав выбрал такой.
— Возможно. Иногда я думаю, а что если бы наши пути не разошлись. Вдруг, он не встретил бы того Мишу, который подсадил его.
— Откуда ты это знаешь? — я с тревогой смотрю на Макса.
— Ярик сам рассказал, даже пытался свести меня с этим чуваком. Мы встретились, только немного позже.
— Ты же ничего ему не сделал?
— Сломанный нос и ребра считаются?
— Зачем? Ведь Ярика не вернуть, а у тебя могли быть проблемы.
Я удивляюсь тому, насколько беспечно Макс к этому относится.
— Они и были. Он написал заявление, меня, как несовершеннолетнего, поставили на учёт. Конец истории.
Бондарев поворачивается ко мне.
— Обещай, что ты больше так не будешь делать?
— Как?
— Решать вопросы дракой.
— Не знаю, — он пожимает плечами.
— Это не ответ. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, понимаешь? Это прошлое. Забудь. Впереди целая жизнь.
Я касаюсь пальцами его лица. Понимаю, что ему больно от всего произошедшего. Не знаю, что бы я делала не его месте. Наверное, сломалась. А он нет. Учится, работает, заботится о сестре, занимается спортом.
— Хорошо, — он кивает и смотрит мне прямо в глаза. А потом наклоняется и касается губ.
Я тянусь к нему навстречу, пропадая в каждом вдохе. Задыхаюсь от нехватки воздуха, но все равно не отпускаю, стараясь запомнить каждую секунду нашего первого поцелуя.