Продолжая парировать, взял меня за руку, нащупал двумя пальцами узкую вену, протер спиртовой салфеткой нужный ему участок кожи. Аккуратно игла вошла в вену, а уже спустя пару секунд кровь побежала по стенкам прозрачной, стеклянной колбы. Я поморщилась, зажмурившись. Услышала смешок и инстинктивно открыла глаза:
— Больно ведь совсем чуть-чуть, тем более что уже почти всё. Вы ведь большая девочка, уверен потерпите.
Я тут же ощетинилась
— Руку так сильно не сжимайте, сломаете!
Мужчина усмехнулся, вынимая иглу, и швырнул шприц в ведро, стоявшее рядом. Зажал кровоподтёк салфеткой.
— Вот и всё, результаты я отправлю вашему начальству лично.
Ногами оттолкнувшись от стола, подкатился на кресле прямо к кушетке на которой я сидела:
— Как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Не тошнит?
Я замотала головой
— Со мной всё в порядке. Я могу быть свободна?
Однако, некий Матвей Иванович не спешил отпускать меня, медленно коснулся моей руки, пальцами сдавил вену на запястье, сверился с часами, и улыбаясь согласно кивнул
— Да, вы здоровы. Пульс только немного выше нормы, но это не критично. Ладно, можете идти…
Я вскочила с кушетки и почти что бегом покинула манипуляционную. Давид с перебинтованной головой был отправлен начальством на трёхдневный отдых дома. Я же отказалась от выходных и решила, что полезнее будет продолжить работу.
Но и Шахова бросать не хотелось. Опасаясь за наших проблемных подростков, отправили их единогласным решением в санаторий отдыхать. Весть о том, что им придётся месяц пропустить занятия молодежь восприняла положительно. Поэтому я лично отвезла их до станции, где на автобусе они отправились отдыхать. Теперь со мной везде ездили трое. Двое наших оперативников и. тот самый психолог из ФСБ. Меня типа охраняли от маньяка. Я купила фрукты и решила навестить Шахова. Провожатые остались в машине во дворе
Поднимаюсь по лестнице, с пакетами в руках, захожу в лифт, и тут в кабину забегает некто в чёрном… дверцы захлопываются и я понимаю, рядом со мной некто в чёрном капюшоне, с чёрной маской на лице и в кепке… Догадаться кто это не составляет особого труда, пытаюсь не паниковать. Тянусь рукой к кнопке диспетчера… ещё совсем немного… ещё совсем чуть-чуть, пальцы едва касаются кнопки, когда. Мою ладонь перехватывает сильная рука.
Кулаком попутчик ударяет по панели управления и кабина резко остановилась. Паника бежит отсечением по телу… когда меня грубо толкают к стене, пакеты оказываются у моих ног, а сама я под прессом стального троса… Игриво ухмыляется, сузив взгляд:
— А обо мне ты столь трогательную заботу не проявляешь, милая…
Я зажмурилась, ощущая как его длинный, указательный палец в кожаной перчатке погладил мою щёку, спустившись вниз, приласкал губы…
— Злата…
— Кажется, я ревную…
У меня внутри всё предательски оборвалось… бог мой… я в стальной ловушке, меня никто не услышит… не помощь не придут, в отчаянии я дико завизжала
— Кто-нибудь!!! Поомогиите!!!
ГЛАВА 15
«Там, где жизнь замуровывает нас в глухую стену, разум прорубает окно, ибо, если и не существует лекарства от неразделенной любви, можно все же избавиться от страдания, всего-навсего делая выводы из его уроков. Разум не знает безысходности…»
Когда выпадает снег и дует ветер, умирает одинокий волк, но не стая. Говорят, что жизнь — это одинокий волк, царапающий жизнь зубами, когтями и каменным сердцем. Но камень в сердце этого человека наделил его тяжёлым характером и мстительным, поистине уникальным чувством притягательности. Словно хищник, он излучал собой природное обаяние м целью заманить в своё логово жертву и там уже беспрепятственно и безнаказанно расправится с несчастной. Страх. Меня сковывал дикий ужас, парализуя тело и разум
— А обо мне ты столь трогательную заботу не проявляешь, милая…
Я зажмурилась, ощущая как его длинный, указательный палец в кожаной перчатке погладил мою щёку, спустившись вниз, приласкал губы…
— Злата… Кажется я ревную
У меня внутри всё предательски оборвалось… бог мой… я в стальной ловушке, меня никто не услышит… на помощь не придут, в отчаянии я дико завизжала, осознав что мне конец:
— Кто-нибудь!!! Поомогиите!!!
— Ч-ш-ш-ш-ш! Спокойно, спокойно.
Ладонь в кожаной перчатке накрыла мою грудь, осторожно потянула за края кофты, спуская вниз рукава… я зажмурилась, ощущая себя беззащитной перед ним. Тут же взяла себя в руки, трезво оценивая ситуацию. Мы вдвоём, он явно убивать меня пока что не собирается, иначе уже давно перерезал мне глотку, как и всем остальным. Осталось только выяснить, что в его глазах отличает меня от других, пока я выясняю, придётся применить несколько психологических тактик Например… Прошептала, едва шевеля губами:
— Я тебя не боюсь. Можешь делать то, что хочешь, я не стану больше сопротивляться. Но, учти. За девушками так не ухаживают… это не правильно.
Потянул за руку, резко развернул и прогнул назад, придерживая руками за талию, прошелестел на ухо:
— Не правильно? Считаешь, я не умею обращаться с девушками?!
Я пожала плечами
— Пока я положительных изменений в твоих амурных стремлениях не заметила…
«Господи, как же страшно, что же я делаю?! Нет-нет, спокойно, спокойно. Это такой прием, стой на своём, Господи! Помоги!» Улыбаюсь, продолжая флиртовать, а у самой душа в пятки ушла!
— Девушки любят когда за ними красиво ухаживают, когда страстно целуют, когда устраивают свидания, ужин, романтика. Нежность и страсть, а не страх, грубость и жестокость…
Резко толкнул меня к стене кабины, руки его сжали моё горло, я задышала громче и чаще… склонившись, расправил край маски и аккуратно коснулся губами моих губ, я инстинктивно отпрянула назад. Взгляд его был злым и жестоким, холодно прошипел, одаряя меня ледяным пламенем мертвой свечи…
— Кажется, кто-то мне лжет… да, сладкая?
Сделав огромное усилие над собой, сама подошла к нему, обвивая руками за шею. «Страшно, очень страшно. Господи, помоги… помоги пожалуйста… боже…» Мысленно перекрестившись, улыбаюсь:
— Ты испугал меня… я испугалась, прости… ты нравишься мне… конечно… и мне приятны твои прикосновения… я просто на самом деле тебя боюсь… мне страшно, что ты убьёшь меня, как и тех других девушек…
Его губы казались мягкими, осторожными, а поцелуй — легким, почти воздушным, дававшим мне возможность отступить. Но я не отступила. Отступить мне не дало чувство самосохранения. С безрассудством человека, бросающегося в пропасть, принялась страстно отвечать на его поцелуй. Наши губы слились в горячем и грубом поцелуе. Как много ощущений… Надо снять масуку, надо, но в таком случае он мне просто глотку перережет! Нет, не могу, страшно, на что он пойдет в стремлении защитить свою личность от посторонних глаз.
Он отстранился, а его рука скользнула вниз по плечам, накрыла грудь… он ущипнул меня за сосок и я вскрикнула…
— Послушай, сладкая, я ведь могу быть и нежным, если не будешь сопротивляться… На счёт твоих «правил нашей игры», я подумаю. Возможно рассмотрю некоторые пункты… относительно ухаживания. Запомни, ты не как они, ты другая… и в никогда не поступлю с тобой так, как с другими. А теперь…
Его рука переместилась вниз, приласкала бедро…
— …я соскучился… иди ко мне…
Внутри всё предательски оборвалось… боже… Он резко подхватил меня под бёдра и приподнимая над полом, усадил на перила, я вскрикнула, и все же рванула рукой, в намерении стянуть с него маску, как внезапно, кабинка резко дёрнулась и поехала вниз… остановилась на четвертом этаже и… двери лифта распахнулись. Убийца опустил меня на ноги, и прижал спиной к своей груди, блокируя мне руки. Он догадался. Он понял, что я собиралась сделать и от этого стало жутко…