Лифт со звоном открылся. Он отошел в сторону, приглашая меня войти первой. Я вошла. Он провел электронным ключом по блокноту и нажал тридцать третью кнопку. Мы оба смотрели на хромированные двери, наше отражение мерцало в ответ.
— Пришли на консультацию? — он спросил. У меня было ощущение, что я получаю его безраздельное внимание, но я также знала, что он не флиртует со мной.
— Не совсем. — Я осмотрела свои ярко-красные ногти. — Я здесь в качестве консультанта по связям с общественностью.
— Какой пожар вы сегодня тушите?
— Пылающее здание. Урегулирование сексуальных домогательств.
Он сунул телефон обратно в карман и расстегнул бушлат.
— Знаете, что говорят о больших пожарах.
— Нужны большие шланги, чтобы держать их под контролем? — Я изогнула бровь.
Его ухмылка стала шире. Мои бедра сообщили мне, что они продали этого человека и без колебаний убежали с ним в Париж. Обычно я выбирала своих любовников с тем же прагматизмом, с каким выбирала себе одежду по утрам, и всегда выбирала среднестатистических, галантных типов. Те, у кого мало драмы. Но этот парень? Он выглядел как пиньята, полная сумасшедших бывших подружек, фетишей богатых парней и проблем с мамочками.
— Острый язычок. — Он окинул меня взглядом.
— Вы бы видели мои когти. — Я хлопнула ресницами. — Это будет быстро и безболезненно.
Мужчина обернулся и посмотрел на меня. Его бирюзовые глаза стали ледяными, как замерзшее озеро. В них что-то было. Кое-что я узнала и в себе. Упрямство, рожденное горьким разочарованием в мире.
— Это так?
Я стала чуть прямее.
— Я не позволю, чтобы это превратилось в медийный цирк. На кону слишком много.
Не может быть, чтобы Аманда Гиспен действительно думала, что у нее есть шанс. Она явно охотилась за папиными деньгами. Мы собирались отослать ее с солидным чеком и железным соглашением о неразглашении и сделать вид, что этого никогда не было. Папа не виноват, что нанял кого-то, кто выбрал этот путь, когда уволил ее. Теперь все дело было в том, чтобы свести к минимуму огласку этого дела. К счастью, адвокат Гиспен, этот Кристиан Миллер, не обратил никакого внимания на судебный процесс. Пока что. Просчитанный ход с его стороны, без сомнения.
— Мне жаль. — Его улыбка из приятной превратилась в откровенно леденящую. Тут я поняла, что у него острые зубы. Что нижние передние два перекрываются. Небольшой недостаток, который подчеркивал его восхитительные черты. — Кажется, я не расслышал твоего имени.
— Арья Рот. — Я повернулась к нему, давление на мою грудину стало более заметным. Мое тело покалывало от опасности. — А ты?
— Кристиан Миллер. — Он взял мою руку в свою, уверенно сжав ее. — Приятно познакомиться с вами, мисс Рот.
Мое дыхание выбилось из легких. Я распознала катастрофу, когда увидела ее, и, глядя на проницательную ухмылку Кристиана, я точно знала, что меня разыграли. Только один из нас был удивлен раскрытием своей личности, и этим кем-то была я. Он уже одержал верх, когда вошла в приемную десять минут назад. И я глупо — невероятно — сыграла ему на руку. Показала ему свои карты.
— Администратор назвала тебя своим боссом. — К счастью, мой голос оставался ровным. Невозмутимым.
— Сэнди любит прозвища. Очаровательно, правда?
— Ты сказал, что не был партнером, — настаивала я.
Он пожал плечами, как бы говоря:
— Что ты можешь сделать?
— Ты солгал? — подтолкнула я.
— Ну, это было бы не очень спортивно. Я старший юрист.
— Значит, ты…..
— Адвокат Гиспен, правильно, — закончил за меня Кристиан, сняв бушлат и выставив на всеобщее обозрение свой серый костюм-пятерку.
Двери распахнулись, как по команде. Кристиан жестом показал мне выйти первой, его манеры были безупречны, а ухмылка невыносима. Это было одновременно и странно, и удивительно, как он превратился из потенциального отца моих гипотетических детей в большого злого волка менее чем за шестьдесят секунд.
— Третья дверь справа, мисс Рот. — Я буду через минуту.
— Не могу дождаться. — Я мило улыбнулась.
Я позволила своим ногам нести меня к месту назначения, не смея оглянуться назад, пока собиралась с мыслями. Я все время чувствовала дымчатый взгляд Кристиана, покалывающий затылок. Оценка, расчет, схема.
Я знала, что этот человек воспользуется каждой слабостью, которую я ему покажу, и воспользуется ею в своих интересах.
Один-ноль в пользу хозяев.
***
— Большое спасибо, что нашла время быть здесь, дорогая. Я знаю, как занят твой день, и я, ну… смущен. — Папа сжал мою руку, когда я села рядом с ним. Мы сидели за овальным столом в Cromwell & Конференц-зал Трауриг. Потолки с фонарями в небе, церемониальные лестницы, итальянский мрамор с прожилками из розового золота и латунные держатели для ручек говорили мне, что Аманда Гиспен не балуется. Вероятно, она продала несколько внутренних органов, чтобы получить удовольствие от того, что ее представляет мистер Миллер.
— Не будь смешным, папа. — Я провела большим пальцем по внешней стороне его ладони. — Через пару часов все это станет древней историей, и мы сможем вернуться в наши дни. Я ненавижу, что тебе приходится иметь с этим дело.
— Это часть работы, — вздохнул он.
Терренс и Луи, папины адвокаты, сидели справа от него и уже делали записи в своих блокнотах. Они оживленно переговаривались между собой, не обращая на нас внимания. Когда все это началось, они объяснили, что против моего отца была подана жалоба в Комиссию по равным возможностям трудоустройства. Очевидно, это посредничество было частью процесса примирения КСРТ.
Посредник, строгая седовласая женщина в черном платье и белом воротничке Питера Пэна, печатала на своем ноутбуке, уже ожидая истца и ее команду.
Миниатюрная привлекательная женщина в вязаном бежевом платье неторопливо вошла в комнату, сжимая iPad и планшет, в сопровождении ассистента, который балансировал на подносе с напитками. Модная блондинка представилась Клэр Лесавой, младшим юристом. По тому, как она полностью проигнорировала мое существование, я поняла, что Кристиан еще не рассказал ей о моей оговорке. Я задавалась вопросом, наполнил ли он ее чем-то еще, и ненавидела себя за то, что мне было все равно. Он был придурком. Она могла иметь его.
— Что за задержка? — Терренс, у которого было морщинистое лицо броненосца, смотрел на Клэр так, будто она сама виновата в задержке. — Ваш клиент опаздывает на тридцать пять минут.
— Я считаю, что мистер Миллер сглаживает разногласия с мисс Гиспен перед встречей. Это не должно занять много времени. — Клэр ослепительно улыбнулась, наслаждаясь очевидным нетерпением Терренса. Она села перед нами. При ближайшем рассмотрении я решила, что Кристиан определенно общался с этим персоналом. Она была по-журнальному красива.
Через пятнадцать минут вошли Кристиан и Аманда Гиспен. К тому времени собрание опоздало почти на час. Я посмотрела на время на своем телефоне. У нас с Джиллиан была назначена встреча с потенциальным клиентом в Бруклине менее чем через два часа. Из-за дождя и пробок я никак не могла успеть вовремя.
— Простите за опоздание. Нам с мисс Гиспен пришлось еще раз просмотреть заявления о предварительном посредничестве. — Ухмылка Кристиана была так ослепительна, такой добродушной, что не было абсолютно никаких шансов, что этот человек не нуждается в глубоком, длительном психологическом лечении. Кто получал такое удовольствие от рассмотрения дела о сексуальных домогательствах? Даже фиктивных? Юрист. Вот кто. Мой отец предупреждал меня о них. Адвокаты, а не психопаты, хотя и тех, и других следует по возможности избегать. Как человеку, которому за свою жизнь пришлось иметь дело с множеством адвокатов, он мог сказать о них только плохое. Конрад Рот принадлежал к той школе, которая считала, что тонкая грань между юристами и преступниками — это возможность и стипендия. Он страстно ненавидел юристов. Я быстро начала понимать, почему.
— Все в порядке, Кристиан, дорогой. — Посредник тепло похлопала его по руке. Ну, дерьмо. У него уже было то преимущество, что его любили и уважали. Аманда Гиспен и Клэр Лесавой тоже с обожанием смотрели на него.
Кристиан сидел прямо передо мной. Я не сводила глаз с Аманды, которую знала всю свою жизнь. Неверяще моргая, я пыталась примирить человека, с которым я выросла, и женщину передо мной.
Было трудно переварить то, что она была женщиной, которая подсовывала мне печенье, когда я пряталась за ее столом в те дни, когда папа брал меня на работу. Это она дала мне книгу о птицах и пчелах, когда мне было двенадцать, потому что моя мать относилась к моей сексуальности как к единорогу, который никогда не появится. Тот самый человек, который сидит здесь и требует от папы оплаты за то, чего он не делал.