— Ты так хорошо выглядишь, любовь моя. Я приготовила тебе твой любимый рассыпчатый пирог, — проворковала мать Дикки.
Мой желудок заурчал. Им нужно было убраться отсюда и перестать блокировать дорогу. Ричард запрыгнул в машину и уехал.
Она придет. Она сказала, что будет. Она должна.
Прошел еще час. Ветер усилился, небо из серого стало черным. Мамы по-прежнему не было видно, а моя и без того пошатнувшаяся уверенность рассыпалась, как черствый пирог, который уборщик подсунул мне в комнату на следующий день после Дня Благодарения, потому что знал, что я единственный ребенок, оставшийся на территории школы.
Четыре часа и шестнадцать шлепков по спине и «увидимся в следующем году» спустя, было темно и морозно, снег падал с неба толстым и пушистым, как ватные шарики.
Озноб не регистрировался. Ни тот факт, что мои дырявые мокасины промокли насквозь, ни то, что две слезы, выскользнувшие из моего правого глаза, замерзли на полпути. Единственное, что мне запомнилось, так это то, что мама подставила меня на Рождество и что, как обычно, я был один.
Что-то мягкое и пушистое упало мне на голову. Прежде чем я успел обернуться, чтобы посмотреть, что это такое, мальчик, которого я знал из команды по плаванию, Риггс, плюхнулся на ступеньку рядом со мной, подражая моему жалкому предчувствию.
— Как делишки, Иванов?
— Не твое дело, — прошипел я, срывая красную бархатную шляпу с головы и швыряя ее на землю.
— Это слишком заносчивое отношение для человека, который весит сорок фунтов. — Симпатичный ублюдок присвистнул, оглядывая меня.
Я повернулся, сильно ударив его по руке.
— Ох. Дерьмо. Зачем ты это сделал?
— Заткнись к черту, — прорычал я. — Почему еще?
Что он вообще здесь делал?
— Умри в аду, — весело ответил Риггс Бейтс, находя ситуацию бесконечно забавной.
— Уже, — ответил я. — Я здесь, не так ли?
Академия Эндрю Декстера была католическим учреждением для мальчиков прямо посреди сельской местности Коннектикута. Он был построен в 1891 году железнодорожным финансистом. Предполагалось, что он станет роскошным отелем номер один на Восточном побережье, но из-за финансовых неудач строительство было приостановлено на несколько лет, прежде чем кучка богатых новичков, стекавшихся из Европы после Первой мировой войны, бросила на него деньги, пихая в это место нескольких священников, учителей и их проблемных отпрысков. Одним из этих священников был Эндрю Декстер, и именно так появилась школа-интернат номер один для мальчиков в Штатах.
Не было никакого способа приукрасить это — Академия Эндрю Декстера была дерьмовой дырой. Чтобы добраться до ближайшего 7-Eleven, нам пришлось пройти десять миль в одну сторону. Мы были изолированы от мира, и не зря. В этом месте жили одни из самых отъявленных подростковых придурков в стране. Положительный момент: на случай зомби-апокалипсиса у нас будет буфер, прежде чем за нами придут пожиратели мозгов.
Было очевидно, что мама не придет. Тем более, что это Рождество я собирался провести в одиночестве, как и предыдущее. В прошлый раз единственным человеком, составлявшим мне компанию, был садовник, который в основном проверял, чтобы я не покончил с собой. И я не покончил. Вместо этого я читал и распечатывал хорошие примеры заявлений в колледж. Целью было стать миллионером. Если все идиоты вокруг меня и их родители были — почему я не мог?
— Какого черта ты вообще здесь делаешь? — Я обхватил руками колени, глядя на Риггса.
Он поднял одно плечо.
— У меня нет семьи, помнишь?
— Вообще-то я не помню. — Я изогнул бровь. — Следить за твоей задницей — не мое любимое хобби.
Я почти никогда не разговаривал с Риггсом или кем-либо еще в школе. Общение с людьми приводило к привязанности к ним, а ни одна часть меня не хотела привязываться. Люди были хлипкими.
— Ага. Мой дедушка, который меня вырастил, на прошлое Рождество избавился от кислородной привычки.
— Дерьмо. — Я пошевелил пальцами ног в мокасинах, пытаясь избавиться от онемения. Я начал чувствовать холод. — Ну, я уверен, что ты можешь купить нового дедушку или что-то в этом роде, — предложил я. Ходили слухи, что в нем плавал Риггс.
— Неа. — Риггс, казалось, прохладно относился к моим раскопкам, хотя я заслуживал того, чтобы меня за это выпороли. — Оригинал был незаменим.
— Это отстой.
Риггс пыхтел конденсатом изо рта от холода, пытаясь создать кольца дыма.
— Рождество — худший праздник в мире. Мы должны защитить его. Если я когда-нибудь открою благотворительный фонд, он будет называться «Убить Санту».
— Не жди жирных пожертвований.
— Ты удивишься, Иванов. Я могу быть довольно убедительным, а богатые люди любят тратить деньги на глупости. У дедушки было сиденье для унитаза из чистого золота. Раньше я ел королевские кости. — Он цокнул, глядя куда-то вдаль. Ностальгия.
— Значит, ты не ездишь домой на праздники? — спросил я, медленно отпуская надежду на то, что мама придет, и переваривая то, что сказал Риггс. — Подожди минуту. Тебя не было здесь во время каникул на День Благодарения.
Риггс хихикнул.
— Ага. Арсен и я отправились в поход в лес, когда никто не видел. Мы разожгли костер и закусили, и… ээээ, устроили небольшой, в основном случайный пожар.
— Это был ты? — Мои глаза вылезли из орбит. После этого был целый день здоровья и безопасности, и мы все коллективно заземлились на выходные.
Риггс гордо просиял, выпятив грудь.
— Джентльмен не горит и не рассказывает.
— Ты только что рассказал.
— Ага. Мы полностью разожгли этот пожар. Но вкусняшки того стоили, чувак. Пушистые и сладкие. — Он поцеловал пальцы.
— Так где сейчас Арсен? — Я огляделся, как будто он собирался материализоваться из-за сосен. Я действительно не знал Арсена Корбина, но я слышал, что он был чертовски умен и что его семья владела чертовой кучей модных кварталов на Манхэттене.
— Наверху готовит макароны с сыром с кусочками бекона и немного рамена на кухоньке. Он послал меня за этим. — Риггс сунул руку в щель между курткой на молнии и шеей и вытащил фляжку. — Из кабинета директора Плат. Потом я увидел твою жалкую задницу на лестнице и решил дать тебе знать, что мы здесь.
— У Арсена тоже нет семьи? — Узел надежды застрял у меня в горле. Было приятно осознавать, что я не один такой. И плохо тоже, потому что, по-видимому, взрослые были просто мусором.
— О, у него есть семья. Он просто ненавидит их. У него серьезные разногласия со сводной сестрой или что-то в этом роде.
— Круто.
— Не для него.
— Он всегда мог игнорировать ее и бездельничать в своей комнате.
— Эх, не думаю, что это так просто. — Риггс наклонил фляжку в мою сторону, предлагая сделать глоток. Мои глаза переместились с серебряного сосуда на его лицо.
— Плат нас убьет, — сказал я лаконично. Я знал, что Конрад Рот вложил много денег в этот институт, чтобы гарантировать, что меня никогда не выгонят из особняка из красного кирпича с привидениями. Сюда отправляли всех детей, которые били учителей, проматывали семейные состояния или подсаживались на наркотики. Теперь мы все были проблемой директора Плата, а не тех, кто нас сюда отправил.