Орион
Дыхание перехватывает, и я поднимаю голову из воды. Делаю глубокий вдох и погружаюсь обратно. Все глубже и глубже, пока не достигаю дна. Открываю глаза, вода мутная. Лилии закрывают мне обзор на ночное небо, и снова закрываю глаза. Я хочу держать их закрытыми, потому что мне нужно видеть то, ради чего нахожусь здесь, в этом месте. Напряжение в теле становится до такой степени невыносимым, что мои легкие сжимаются. Темнота теперь — единственное, что я вижу.
Ее. Я хочу видеть только ее. И ничего больше.
Если бы видел ее каждый день, сейчас я бы умер самым счастливым человеком, но, увы. Я больше никогда не увижу ее. Единственное воспоминание, что осталось у меня, — картинка того, как она выходит за дверь. Непростая ситуация. Я бы предпочел, чтобы этого не произошло, но должен был защитить ее. И теперь я даже не уверен, что делаю.
Начинаю грести, и когда зрение становится туманным, вижу ее. Ее волосы. Как они лежат на плечах; яркие, красные словно кровь, покрывающая мои руки каждый день. Ее кремовую кожу, к которой мои губы прикасались ежедневно.
Она бы не одобрила то, чем занимаюсь. Лотос не такая. Да, это ее имя, забавное, не так ли?
В моем доме, который я никогда не смогу покинуть, есть большой водоем, — или, как некоторые его называют, запруда — и он полон лотосов и лилий. Каждую ночь мои усталые ноги тащат меня к этому месту, и я позволяю воде поглотить меня. Потому что неважно, кого я утратил, кого ранил, — когда я прихожу сюда, среди гниющих лотосов, под гладью мутной воды вижу ангела. И я не могу отпустить ее.
Ясно вижу ее глаза и понимаю, что пора уходить. Я не позволяю воде, питающей лотосы, поглотить меня. Протягиваю руки вверх, волосы касаются поверхности, и я выныриваю, наполняя легкие спасительным воздухом.
Луна освещает меня лучами серебристо-синего света, и зрение проясняется. Интересно, где сейчас Лотос, и чем занимается. Ее невозможно разыскать, она уехала из нашего маленького городка, чтобы добиться большего и лучшего в своей жизни. То, что и было запланировано для нее с самого начала, — больше и лучше.
Не я. Я был ошибкой, которую она совершила на своем жизненном пути.
Женщины, которых я трахаю теперь, не похожи на Лотос и никогда не будут. Они не бросают мне вызов, не борются со мной, не любят меня так, как она. Лотос Уэйн так сильно засела в моем сердце, что ни одна душа никогда не сможет ее заменить.
Может, это и сделало меня настолько холодным.
Оторванным от мира.
Возможно, Лотос была в моей жизни последней неприступной башней, которая должна была пасть, чтобы сделать меня тем, кто я есть. Даже если бы я мог восстановить все стены, чтобы она никогда не ушла, понимаю, что это будет не самым мудрым решением для меня или Лотос.
— Опять дышишь, как я погляжу? — раздается позади меня голос, и я оборачиваюсь, чтобы разглядеть Коула сквозь тьму ночи.
Его руки в карманах, голова укоризненно покачивается. Я не двигаюсь, и вода снова затягивает меня в свою темную пучину. Но, что еще хуже, — я сам желаю спуститься ко дну, чтобы снова увидеть Лотос.
Но пока за мной следят, я знаю, что не могу. Лотос не приходит ко мне, пока кто-то находится рядом, она появляется тогда, когда я один, потерянный в себе.
Коул опускается на колени и касается цветка лотоса, затем вырывает его из воды.
— Она будет там завтра вечером. Хочешь пойти вместо меня? Себастьян просил прийти именно тебя.
— С чего ты взял? — Я не хочу показаться враждебным, но выходит именно так.
Коул поднимает цветок лотоса к глазам и внимательно изучает.
— Себастьян, кажется, упомянул об этом.
Коул поднимается с цветком в руке, но затем выкидывает его обратно в воду. Лотос падает среди лилий. Его такой яркий розовый цвет тускнеет, пока цветок опускается под воду. Я наблюдаю, как он тонет и окончательно скрывается в темной пучине.
— Будь готов к тому, что она двигается дальше. — Коул не ждет моего ответа, просто разворачивается и уходит, теряясь в высокой траве, которая лижет его лодыжки.
Двигается дальше.
Снова с головой ухожу под воду — лишь она моя подруга. Луна ярко светит сквозь мутную жидкость, розовый цвет лотоса, который бросил Коул, — единственное, что я различаю, когда погружаюсь в воду.
Прошли годы.
Мне все еще недостаточно.
Все еще не могу отдышаться.
Лотос — будто глоток воздуха холодной ночью — боишься вздохнуть, потому что мороз укусит тебя, но не можешь устоять.
Она нужна мне как морозный воздух.
Даже после всех этих лет, всех смертей, всех разрушений.
Я всегда принадлежал ей.
Всегда.