За пару дней до Нового года я сдаю сессию. После праздников меня ждут еще два экзамена. Я смогла получить только автомат по английскому и была отправлена на две пересдачи.
Мама вышла на связь. Мы обе, по негласной договоренности, не касаемся нашего последнего разговора. Между нами образовалась пропасть, через которую у меня не получается перепрыгнуть, сколько бы я не разбегалась. Наверное, она чувствует, что в глубине души я жалею и осуждаю ее. Убийственное сочетание для моей мамы.
Викуся спокойно приняла мой переезд, но удивилась решению Гриши поселить меня к бабушке в качестве помощницы. Мне кажется, что она еще не готова покидать родную квартиру. В перспективе мы обязательно поживем вместе, хотя бы один курс. Это — мой план.
Жизнь пошла своим чередом. Несмотря на оставшиеся пару экзаменов я решила выйти на работу сразу после Нового года. Деньги нужны позарез. Оказывается, я совсем не умею их правильно тратитть. Пришлось начать записывать все рассходы.
Отец не давал о себе знать. Это причиняло особую боль. В разлуке я поняла, что всегда хотела, чтобы он любил меня — Веру, не хватающую с неба звезд девчонку. Он все время пытался слепить из меня компьютерного персонажа, прокачать и поскорее закинуть на следующий уровень, но произошел сбой. Как там пишут в конце игры: «Game over». Я — заведомо проигравший игрок.
С Дорой мы до сих пор притираемся. Она смолит как паровоз, много рисует, ворчит, критикует мой внешний вид.
— Нет, ну что за мода пошла? Нацепили девки копыта и ходят довольные. — бубнит, разглядывая мои любимые Мартенсы.
Сегодня у меня первый свободный день за последние недели. Не нужно ничего зубрить и никуда бежать. Я проснулась около семи под орущую на весь дом оперу. Дора приобщалась к прекрасному. Мне очень хотелось выругаться. Накрыв голову подушкой, я попыталась подремать дальше, но куда там. Несмотря на то, что моя комната последняя по коридору, ощущение было, что орут мне прямо в ухо. Я не знаю, как дела у ее соседей, но у меня — не очень. Утро начинается не с кофе.
Дору я нахожу в гостиной. В черной шелковой пижаме, с сигаретой, свисающей на кончиках губ, она творит что-то напоминающее рисунок на ковре в советской спальне, который висел на стене в каждой семье. Виновник большинства детских травм. На столе неизменный кофе. Выключаю проигрыватель. Дора аккуратно кладет сигарету в выемку на пепельнице и спрашивает:
— Как спалось?
— Идеально, пока в доме вой не начался.
— Это у тебя нет вкуса. Ни в выборе гардероба, ни в музыке.
— Спасибо. — значит хоть мое мнение о этой мазне спрашивать не будет. — Вы завтракали, Доротея Аркадьевна?
Она мычит что-то невнятное и продолжает размахивать кистью. Я снова включаю проигрыватель, но значительно тише и иду готовить нам завтрак. Последний раз я заказала продукты на свой вкус. Бабуся не ест сахар и мучное, с остальным у нас проблем нет. Параллельно готовке протираю два больших подоконника и поливаю цветы. Иду приводить себя в порядок. Я уже привыкла принимать душ, глядя на размазанное оливье. Золотые краны уже не кажутся полной безвкусицей.
Музыка в гостиной смолкает. Дора заглядывает на кухню и довольно осматривает стол. Я наливаю нам кофе и раскладываю омлет по тарелкам.
— Я оставила две квитанции на комоде. Еще в аптеку нужно зайти и отправить посылку моей подруге в Саратов. — тут же представляю всю прелесть новогодних очередей. — И в парфюмерный зайди, у меня помада закончилась, и Надежде Викторовне духи в подарок нужно докупить.
Онлайн шопинг Дора почему-то упорно не признает. После завтрака убираю посуду. Запускаю робот-пылесос, ставлю стирку и ныряю в городскую суету.
Совершенно не знаю, где отмечать Новый год. К Александровым мне идти неловко, хоть Вика и приглашала. Они скорее всего соберутся всей семьей, а я буду лишней. И с Олей мы не очень близки. С одногруппниками мне не хочется отмечать, у нас ничего общего, про дом вообще молчу.
Думаю о Максе. Он перестал мне писать. Наверное, решил поискать более сговорчивую девчонку.
Вкусив всю предновогоднюю «радость» давкок, очередей и ругани, обвешенная пакетами, возвращаюсь к Доре. В прихожей стоят мужские ботинки. Сердце радостно ускоряет свой бег. Разуваюсь, снимаю пальто и иду на звук голосов. Гриша и Дора едят вчерашний суп.
Бегло осматриваю бабусю. Она переоделась в синий вязаный костюм в стиле бохо. Взгляд почти сразу перемещается на Гришу. Я не видела его около двух недель. Он постригся. На нем простая чёрная толстовка и джинсы. Он закатал рукава, и я могу впервые рассмотреть его татуировку: сплетение планет и какая-то надпись на латыни.
Жадно рассматриваю его и не могу оторваться. Я часто думала о нем, разбирая перед сном все наши разговоры на атомы. Искала скрытые смыслы, которых не было.
— Всем привет!
Гриша вытирает рот салфеткой и пробегает по мне взглядом. Тут же жалею, что утром не потрудилась даже подкрасить глаза.
— Привет, кошка. Классно готовишь.
На столе стоит супница, два вида хлеба, сметана и мясное ассорти. Не успеваю ответить, потому что Дора фыркает:
— Кошка! Буду звать тебя Мурка. — и продолжает стучать ложкой, уминая суп.
Закатываю глаза. Гриша смеётся.
— Я вам ёлку привез. Поможешь ба… то есть Доротее Аркадьевне ее нарядить?
На меня назатывает воспоминание. Мы с родителями полетели в Прагу на Новый год, когда только въехали в загородный дом. Мне было четырнадцать лет. Моя первая заграница, первый аэропорт, первый полет на самолете. Вкус чуда парил в воздухе и оседал на языке. Пахло корицей и кардамоном. Это была великолепная поездка. Моменты, которые невозможно описать или сохранить в виде снимка. Можно только включить все органы чувств и надеяться, что сохранишь это мгновенье в памяти навсегда. Родители так много работали, что в поездке им хотелось по-настоящему отдохнуть. Мы много и долго гуляли пешком, вкусно если, смотрели салюты. Даже молчать было хорошо. Родители не говорили о работе, словно поставили жизнь на маленькую паузу. Мы даже катались на коньках. И отец тоже. Надо поискать снимки в ноутбуке с той поездки.
Мне снова хочется плакать от невозможности отмотать время назад и что-то исправить. Я никак не могу принять факт, что не все в жизни происходит так, как ты когда-то себе придумал. Почему взрослеть так болезненно.
Понимаю, что пауза затянулась.
— Конечно, с удовольствием. — поспешно отвечаю на заданный вопрос.
— А где Новый год планируешь отмечать? — спрашивает Гриша, глядя на меня. Господи, какие у него глаза — майская зелень.
Становится стыдно, что у меня до сих пор нет планов, как будто я никому не нужна. Не знаю, что ответить. Меня опережает Дора:
— Горя, не задавай дурацких вопросов. Здесь она отмечает. Со мной и моими девочками, — она щедро накладывает себе на черный кусочек хлеба мясную нарезку. — Вы же с отцом по кабакам празднуете.
Я испытываю облегчение и благодарность. Как хорошо. У меня будет ёлка, уют и компания семидесятилетних «девочек».
— Бабуль, не драматизируй. Мы отметим вместе Рождество, — Гриша подливает ей воду в высокий бокал.
Я иду варить кофе себе кофе и продолжаю прислушиваться к их разговору.
— Я буду праздновать с Ксюшей и друзьями, а папа — с Мариной. Ты терпеть не можешь ни одну, ни другую. Вспомни наши посиделки четыре года назад. Ты вела себя пассивно-агрессивно. Такой вариант самый лучший для всех.
— Не умничай, пассивно-агрессивно. — передразнивает Дора. — Набрался слов. Один нашел себе молодуху на двадцать лет младше, второй — прожжённую стерву, а я плясать от радости должна. Молодцы мои мальчики.
Чем больше я узнаю Дору, тем сильнее сомневаюсь, что в свое время она была богемной художницей. Что за выражения. Но в душе я поддерживаю ее, несмотря на то, что мне нет дела до какой-то там Марины.
Значит Нина уже четыре года точно не вместе с Гришиным отцом. И сколько лет уже отец наставляет маме рога? Нина Шлюховна знает, что у него есть жена и дочь.
Беру кофе и собираюсь к себе.
— Вера, — я оборачиваюсь, нить разговора ускользнула от меня, — нечего кофе распивать. Кто меня по утрам отчитывает, что я не завтракаю и курю? Бери тарелку и садись, а то без супа останешься. Горя уже две тарелки слопал.
— И Доротея Аркадьевна не отставала. — Гриша подмигивает ей.