Голову сдавило железным обручем. Во рту — Сахара. С трудом разлепляю глаза. Который час?
Осматриваюсь: светлая комната с большим окном, кофейные стены, большой чёрный шкаф напротив кровати, торшер рядом с прикроватной тумбочкой. Чисто и по-мужски лаконично.
Пытаюсь восстановить события вчерашнего вечера. Последнее, что я помню — вертящиеся стены, готовые вот-вот упасть на меня.
Сажусь в кровати. Тру лицо. Тяну на себя одеяло — серый пододеяльник пахнет лавандой.
На мне белая хлопковая майка и трусы. Силюсь ещё что-то вспомнить, но это вызывает новый приступ боли. Падаю обратно на подушки.
Где-то хлопает дверь и через пару минут в комнате появляется Макс. В домашних штанах и чёрной футболке. Лицо свежее, как будто он только вернулся из отпуска, а не тусовался полночи в клубе. В руках стакан с какой-то шипучкой. Почему-то это не становится для меня сюрпризом.
— Непоколебимая Вера в моей постели. — весело цокает языком и садится на край кровати. — На, пьянчужка. Должно стать легче. — протягивает стакан.
— Что это?
— Таблетка. Пей давай.
Жадно пью содержимое стакана под его взглядом. На голове, наверное, гнездо. Хорошо, хоть не красилась вчера, а то была бы похожа на запойную панду.
— Спрашивай. — Макс забирает у меня стакан и ставит на тумбочку.
Мыслительный процесс вызывает приступ тошноты.
— У нас что-то было? — надеюсь, что не поступила вчера опрометчиво. А он, в свою очередь, по-свински.
Очевидные признаки отсутствуют. Но я хочу услышать его ответ.
Макс молчит, наслаждаясь моим неведеньем. Глаза смеются. Я бы треснула его по плечу, но мне очень плохо. Таблетка оставила противное послевкусие во рту. Не хочу отрывать голову от подушки.
— Обижаешь. — отвечает, наконец. — Я же джентльмен. Тем более, ты вчера была, мягко говоря, не в форме.
Прикрываю глаза. Так, за свои поступки нужно отвечать.
— Давай, Лебедев, жги.
Он легко перепрыгивает через мои ноги и заваливается рядом со мной.
— Ай, осторожно, лось здоровый. Голова! — морщусь.
— Это ты вчера отжигала, а в университете такая бука злобная. — он закидывает руки за голову. — Сначала, ты танцевала как шаман с бубном. Потом отобрала у Митрошенко с Ритой самбуку и вылакала ее в одно лицо.
Я натягиваю одеяло до глаз. Макс продолжает:
— Полезла целовать Усманову и говорила, что она — богиня, и любой мужик будет у ее ног. По-моему, Настя знатно офигела. — Макс стягивает одеяло с лица и ложиться на бок, подперев голову рукой. — Потом ты упорно лезла за пульт к диджею и требовала поставить Анечку Асти [7]. Прибежала охрана, чтобы снять тебя, но я их опередил.
— Боже!
Макс хохочет.
— Ты была очаровательна. Правда потом тебя стошнило за углом клуба, и ты немного запачкала водолазку.
— Это все?
— Ну ещё ты пела в такси. Но поешь ты, кстати, хорошо. Водитель тебе подвевал. У вас получился дуэт. — Макс рассматривает мое лицо.
— Никогда не буду больше пить. — внутри растекается липкое чувство стыда.
— Я тоже себе так обычно говорю. Последний раз, когда праздновали День рождения Олега, я чуть не сдох.
— Переодевалась я, надеюсь, сама? — прячу глаза.
— Ага, конечно. Ты в джинсах запуталась. — он ведёт кончиком пальца по скуле. — Ты покраснела.
Конечно, я первый раз просыпаюсь в постели парня. Мне ужасно неловко, поэтому отмахиваюсь и меняю тему.
— Можно мне в душ?
— Иди, алкогольвица. Я тебе чистое полотенце повесил. Серое, большое.
— Отвернись, пожалуйста.
— Я видел твои хлопковые трусы, расслабься.
— Лебедев!
— Окей. Не ори. — перекатывается на другой бок и смотрит в окно.
Осторожно сажусь. Босые ноги касаются пола — тёплый, с подогревом. Пытаюсь найти джинсы.
— Вещи в сушке. — будто читая мои мысли бросает Макс через спину.
Встаю и направляюсь на поиски ванной. Спиной чувствую взгляд Макса.
Выхожу в коридор. Слева находится кухня, справа — ванная комната. Квартира небольшая, но уютная. Замыкаю дверь и внимательно рассматриваю свое отражение. Волосы спутались, лицо бледное, под глазами круги. На бедре красуется огромный синяк.
В ванной царит идеальная чистота. Либо к Максу регулярно приходит клининг, либо он невероятный педант. Рядом с дозатором для мыла лежит новая зубная щётка в упаковке. Серое полотенце мягкое и приятно пахнет порошком.
Зачем-то открываю шкафчик над раковиной. Все как у всех: электрическая зубная щётка, лосьон после бритья, ополаскиватель для рта, зубная нить, чёрный флакон духов.
Снимаю колпачок и поношу флакон к носу — иланг-иланг. Помню этот аромат. Вчера я не ошиблась. На нижней полке стоит небольшая коробочка. Снимаю её с полки и поднимаю крышку. Она наполовину заполнена презервативами. От неожиданности чуть не переворачиваю её. Осторожно закрываю и убираю обратно в шкафчик.
Душ приносит облегчение. Тошнота проходит. Намыливаюсь и думаю о чёрном крепком кофе, все остальные мысли гоню прочь. Мне нужно спокойно обо всем подумать.
Чищу зубы, кое-как собираю волосы в пучок и достаю вещи из сушки. К счастью, водолазка не села. По привычке споласкиваю за собой душевую кабину и раковину. Полотенце бросаю в стирку.
«Черт, я же не предупредила Дору. Она наверное места себе не находит!» — озаряет меня. Вылетаю из ванной и с размаху врезаюсь в Макса.
— Где мой телефон? — произношу куда-то в район его груди и быстро отстраняюсь. — Дора меня убьёт.
— Не переживай. Я позвонил бабушке, а она предупредила Доротею Аркадьевну.
Отлично, теперь «группировка бабушек» в курсе моего позорного досуга.
— Я не посвящал её в подробности, не волнуйся, Маслова. — Макс смеётся и гладит меня по щеке. — Ты похожа на испуганного зайчонка. Идем, я кофе сделал и сырники заказал.
В его обществе я чувствую себя в полной безопасности. Мне спокойно. Вчера Макс доказал, что на него можно положиться. Но все происходящее кажется мне неправильным.
Пока он разливает кофе по чашкам, я смотрю в окно. Ночью снова выпал снег. Его окна выходят на оживленный проспект. Наблюдаю за потоком машин.
Макс подходит ко мне и подает белую кружку. Пахнет божественно. В квартире тепло. Он успел надеть бежевый свитер крупной вязки. Выглядит по-домашнему. Челка завивается, визуально сглаживая остроту скул.
— С молоком и без сахара, как ты любишь.
Удивлённо смотрю на него.
— Спасибо. И за кофе, и за то, что притащил меня пьяную домой. Мне ужасно стыдно.
— Да брось ты. — он отмахивается. — Не хотел будить Доротею Аркадьевну, поэтому привез тебя к себе.
Врун.
Мы садимся напротив друг друга и едим сырники.
— Твоя квартира или снимаешь?
— Моя. — он макет кусочек сырника в джем. — Родители на совершеннолетие подарили.
— У тебя стильно. Ты, оказывается, жуткий чистюля, Лебедев.
— Так и есть. — он делает глоток кофе. — Для меня важно иметь место, где я могу отдохнуть и восстановиться. — он резко меняет тему, застав меня врасплох. — У тебя проблемы?
Я еще с трудом соображаю.
— С чего ты взял?
— Я наблюдательный. Стала бы ты переезжать из дома, будь все хорошо. Могу тебе чем-то помочь?
— У меня все нормально, Макс. — отодвигаю от себя тарелку.
— Мне не нравится, что ты живешь у бабушки своего повара и бегаешь с подносами. Тебе нужно учиться.
— У моего, как ты выразился, повара есть невеста. И с подносами я больше не бегаю, а режу салаты и мою посуду.
Он поднимает брови.
— Ты прикалываешься? Куда твои родители смотрят. На первом курсе рано работать. Хочешь, спрошу отца по поводу работы?
— Макс, давай сменим тему, окей?
— Ладно, — нехотя соглашается он. — У меня через неделю днюха, придешь?
Размышляю стоит ли. Будет ли это честно по отношению к Лебедеву. Словно прочитав мои мысли, он начинает давить:
— Я тебя вообще-то на себе тащил. И ты меня за ухо укусила.
Смотрю на него. Он отвечает кристально-чистым взглядом.
— Что ты врешь? — возмущённо складываю руки на груди.
— Ну немножко приврал для наибольшего эффекта. Я правда хочу, чтобы ты пришла. Можешь ничего не дарить.
— Хорошо, я буду. — человек меня, все-таки, на себе тащил.
Поднимаюсь и убираю посуду в посудомойку.
— Спасибо тебе ещё раз за все. Я поеду.
— Я отвезу. — он поднимается.
— Не стоит. Я сама доберусь. — иду в прихожую.
— Мне не сложно. — он идёт следом и берет ключи с комода.
— Слово «нет» ты не понимаешь. Да, Лебедев? — беру пальто с вешалки и разворачиваюсь.
Он стоит вплотную ко мне.
— Не-а, не с тобой. — напирает. — Ты упрямая и глупая. Не понимаешь, что тебе нужно. — шепчет мне в губы.
— Макс. — зачем-то отвечаю ему шепотом.
Он наклоняется и тянется к моим губам.
Люди — эгоисты. Мы любим, когда нас любят. Только я не чувствую к нему того, что ему хотелось бы. В мыслях периодически вспыхивает Гриша. Предатель, который даже не дал нам шанса.
Макс заслуживает, чтобы его любили. Заслуживает быть на первом месте. Он достоин, чтобы именно от его прикосновений била дрожь и бешено колотилось сердце. Мой отец, наверное, совсем не любил маму, и что из этого вышло? Ничего хорошего.
Макс мягко целует меня, затем касается кончиком языка ложбинки между губ. Его ладони скользят по пояснице, настойчиво прижимая к себе. Его плечи напряжены, как перед броском.
Моё сердце тоскливо сжимается, и я не даю углубить поцелуй.
— Не надо, Макс. — осторожно отстраняюсь, облизнув губы.
Он пытается держать лицо, но я вижу, как кривится его рот. Ему больно.
— Ты не любишь меня. — глажу его плечо. — Ты совсем меня не знаешь.
Он поднимает глаза. И я впервые замечаю, что они серые, как осеннее утро.
— Я знаю больше, чем ты думаешь. — он прислоняется лбом к моему лбу и гладит волосы. — В душе ты ранимая, хотя пытаешься казаться пофигисткой. Ты часто идеализируешь людей и предъявляешь к себе завышенные требования. Ты любишь музыку и любишь петь. Когда ты нервничаешь, часто трогаешь шею и чаще моргаешь. Я люблю тебя, Вера, и у тебя будет моя фамилия.
Он обнимает меня и трется носом о волосы, как ласковый кот. Я обхватываю его за плечи в ответ. Мы стоим в верхней одежде в его прихожей. За окном зима. Нам всего по восемнадцать.
Господи, почему я не могу любить того, кто дорожит мной. Наверное, меня прокляли в прошлой жизни за ужасный поступок.
— Ничего не говори. — тихо говорит Лебедев. — Я знаю, что ты ответишь.
Мне хочется плакать боли. Вчерашний вечер принес мимолетное облегчение. Забыться не получилось.
Мы молчим. Макс шумно дышит и крепко прижимает меня к себе.
[7] Анна Asti — бывшая солистка группы Artik и Asti