Глава 6
Андрей
Организовать встречу с Аней было непросто. После нашего последнего разговора она старалась держаться от меня подальше, и, наверное, в этом не было ничего удивительного. В тот раз я потерял самообладание. Ничего не мог с собой поделать. Но сегодня… Сегодня все будет по-другому.
Правда, кое в чем я все-таки сорвался.
Узнать о том, где она работает, было несложно. Было достаточно сделать пару звонков. А подкупить секретаршу ее начальника, чтобы узнать когда она вызовет такси домой, и что та достаточно вымотана, чтобы не заметить подмену машины, еще проще.
Что тут скажешь? Я умею убеждать. Да и мою бывшую жену, судя по всему, там не слишком то жалуют.
Признаюсь, позвонив ей, когда ее высадили возле отеля, я достаточно повеселился.
Само собой, мое приглашение не было серьезным. Я и не ждал, что она поднимется ко мне в номер после того, что было. И все же я испытывал странное возбуждение, играя с ней.
Я знал, что единственный способ поговорить с ней — это застать ее врасплох, и с этим мне помог Григорий. Оказывается даже мерзкий червяк вроде него может быть полезен.
Так мы и оказались в доме ее родителей, у самой двери.
Услышав мой голос, она испуганно вздрогнула и обернулась, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Мы стояли так близко, что я чувствовал, как колотится ее сердце в груди.
Я улыбнулся, не смотря на злость на нее за то, что она скрыла. За то, что молчала столько лет. Мне не нужно подтверждение отцовства, потому что у дочери моя ямочка на щеке. Но я хочу услышать это от нее.
— Что ты здесь делаешь?! — рычит она.
Я насмешливо хмыкаю. Аня старается быть грозной, но страх в глазах выдает ее.
— Я думаю ты догадываешься. Как и о том, откуда у твоего жалкого отчима вдруг появились деньги.
Она молчит. Смотрит на меня, пытается прочитать, понять сколько на самом деле я знаю, и в конце концов решает прибегнуть к самому банальному отрицанию. Недобро прищуривается и фыркает:
— Понятия не имею о чем ты, и очень надеюсь на то, что у тебя есть объяснения для полиции, какого черта ты проник в дом моих родителей, потому что я собираюсь им позвонить.
Она тянется в карман за телефоном, и ее рука дрожит, мешая набрать номер. Если бы я правда собирался ей навредить, она бы ничего не успела сделать.
— Расслабься. Я здесь, потому что твой отчим дал мне запасные ключи. У меня есть договор, подписанный им и твоей матерью, который позволяет мне жить здесь все то время, пока они в Турции. Если тут кто и нарушает закон, так это… — я выразительно посмотрел на нее, и она покраснела до кончиков ушей. Я бы даже счел это милым, будь это не она.
— Громов, ты совсем уже с головой не дружишь?! Думаешь я поверю в эту чушь? Я здесь только потому, что пообещала маме присмотреть за ее котом! Если бы я знала, что они сдали тебе квартиру, ноги моей бы здесь не было!
— Да что ты? — я насмешливо выгибаю бровь, наслаждаясь ее бессильной злостью.
— Представь себе! — она тяжело дышит, чуть ли не рычит, раздраженно сдувая прядь, упавшую ей на лицо, — У меня нет никакого желания встречаться или говорить с тобой. Мне с тобой нечего обсуждать.
Аня пытается обойти меня, отстраниться, но я и не думаю двигаться. Меня вполне устраивает текущее положение вещей, а именно: моя бывшая жена, зажатая между мной и дверью.
— Да ну? Правда что ли? И это после всего, что между нами было?.. — я наклоняюсь к ее шее, и мой голос становится хриплым, вкрадчивым. Я вижу, как ее кожа покрывается мурашками то ли от страха, то ли от предвкушения, и едва сдерживаюсь, чтобы не коснуться ее губами.
— А что между нами было? — фыркает она, — Несколько лет брака, большую часть времени проведенного в одиночестве, пока ты развлекался со своими секретаршами?
Улыбка сползает с моего лица, и я начинаю закипать от гнева, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
— Не смей, — почти рычу я, и она вздрагивает, сжимается, точно нашкодивший котенок.
Я помню все так, будто это было вчера.
С того дня, как Аня ушла из моего кабинета, прошло несколько дней. Она ушла из нашего дома в тот же день. Забрала только те вещи, что когда-то привезла с собой. Не взяла ничего из того, что я ей дарил. Ни вещи, ни украшения. Она оставила даже мобильный телефон, и в тот же вечер сменила номер.
Я помню как сидел за своим столом, открыв дорогой виски, подаренный мне старым приятелем, и держал в руке документы о разводе. Я смотрел на них, и не мог поверить в то, что она действительно на это пошла.
А потом я узнал правду.
Я знал, что уже полгода кто-то сливает информацию нашим конкурентам. Искал крысу, расставлял ловушки, но, что бы я ни делал, я никак не мог ее поймать.
Это было одной из главных причин, почему мне приходилось задерживаться на работе. Но в тот миг, когда Аня ушла, это просто потеряло значение. Мне стало все равно. Или, по крайней мере, я так думал.
А потом мне позвонил он. Виктор. Глава конкурирующей компании. Тот самый, что получал слитую информацию.
— Чего тебе? — ледяным тоном спросил я.
Если бы голосом можно было убивать, он уже был бы мертв. Этот сукин сын все время играл грязно, из-за чего страдал не только мой бизнес, но и бизнес наших конкурентов. Я бы не удивился, узнав, что у него повсюду информаторы.
— Зачем же так грубо? — с издевкой хмыкнул он, — Неужели тебя так зацепило то, что я увел у тебя последнего клиента?
Я сжал челюсти, но промолчал, сделав еще один глоток из хрустального стакана. Горло обпекло горечью, в груди разлилось знакомое тепло, но от этого мне не полегчало.
— Или же все дело в твоей бывшей женушке?
В тот миг я сжал стакан в руке с такой силой, что он только чудом не лопнул, разлетевшись на множество кусочков.
— На твоем месте я бы следил за своими словами, — с угрозой прорычал я, но ему было все равно. Тогда я еще этого не знал. Я был глупцом, который верил в то, что потерял любимую женщину. Я понятия не имел о том, что случилось на самом деле.
— Да ну? — фыркнул он, — А я на твоем месте следил бы за тем, кому доверяешь.
— Что ты имеешь в виду?
— А почему, по-твоему, за полгода поисков крысы в своей компании ты так никого и не нашел?
Я недобро прищурился. Я не собирался воспринимать его слова всерьез. Не видел смысла в том, чтобы выдавать собственного информатора. Если только…
— Говори.
— Знаешь, твоя бывшая хороша не только в постели, но и в добыче информации. Бедняжка, столько лет жила с мужчиной, что даже внимания ей не мог уделить! Неудивительно, что она выбрала меня.
На мгновение я даже перестал дышать. Мне показалось, будто мне врезали под дых, выбив весь воздух из легких.
— Ты лжешь, — с ненавистью выплюнул я.
— Да ну? А почему, по-твоему, она отказалась от твоих денег? — с издевкой рассмеялся он, — Знаешь, она ненавидела тебя. Она давно планировала отомстить, и, когда мы познакомились поближе, сама предложила сливать мне информацию! Я говорю тебе это сейчас, потому что она все равно больше уже не сможет этого делать. И потому что она хотела, чтобы ты знал. Она выбрала меня.
Первым в стену полетел стакан. Пролетев через весь кабинет, он со звоном разбился на множество осколков.
Я был вне себя от ненависти и гнева. Казалось моя кровь превратилась в кипяток, и была способна сварить меня заживо.
Но в миг, когда я увидел фотографии, присланные этим ублюдком. Когда я увидел Аню, я взорвался. И весь мир взорвался.
В стену полетел телефон, документы. Все, что было на столе.
А затем я понял, что ничего не чувствую. Внутри меня было также пусто, как и на столе.
И вот сейчас, возвращаясь в настоящее время, стоя здесь, сжимая кулаки от ярости, я едва сдерживался.
Проклятье, я был готов ее убить.
Мне потребовалась почти минута, чтобы вернуть себе самообладание, и достать из заднего кармана наручники.
— Как бы там ни было, я считаю, что нам нужно о многом поговорить, — произношу я, защелкивая наручник на ее правой руке и, воспользовавшись ее растерянностью и шоком, тяну ее за собой в спальню, где застегиваю на ней второй наручник, фиксируя руки у нее над головой, у изголовья кровати.
— Ты псих! Совсем из ума выжил! — она смотрит на меня округлившимися от страха глазами, но по ее реакции ясно, что страх — далеко не единственное, что она испытывает, находясь в этой ситуации.
Перед глазами вновь всплывают фотографии, присланные тем ублюдком, и я хмыкаю со смесью презрения и интереса.
— Признайся, тебя это возбуждает?
Меня точно да. Я и подумать не мог, что женщина, оказавшаяся в таком положении, совершенно беззащитная передо мной, может вызывать во мне такое желание вопреки ненависти.
От одного взгляда на нее в штанах мигом становится тесно. До боли. До невозможности.
Меня никогда и ни к кому так сильно не тянуло.
Когда мое дыхание обжигает ее чувствительную кожу за ухом, из ее груди вырывается тихий полувздох-полустон, и она раздраженно хмурится, злясь на себя ничуть не меньше, чем на меня.
— Отпусти меня, Громов! — пыхтит она, дергаясь подо мной, — Я не собираюсь участвовать в твоих извращенных играх! Оставь их для своих секретарш!
— Боюсь, что я не могу, — хриплым шепотом отвечаю я, и на моих губах появляется издевательская улыбка, — Видишь ли, мои секретарши не сливают информацию конкурентам, не спят с ними, но, что самое главное, они не рожают от меня детей, и не прячут их, надеясь, что я никогда об этом не узнаю.
На миг она замирает, и кажется даже перестает дышать. Я вижу, как осознание и страх отпечатываются на ее лице. Чувствую, как колотится ее сердце.
Она молчит, и, глядя на нее, я не могу удержаться. Я наклоняюсь ближе, втягиваю носом ее сладкий запах с нотками ванили, и легонько прикусываю чувствительную кожу на ее шее.
Она вздрагивает. Из ее груди вырывается стон — громче и искреннее предыдущего, и она с ненавистью смотрит на меня. Ее глаза прожигают во мне дыры.
— Я тебя ненавижу! — в ярости выплевывает она, — Ты — животное!
— А ты — маленькая лгунья, — отвечаю я, проводя пальцами по ее шее, и зарываясь в мягкие волосы на затылке, — Да, Аня. Нам предстоит многое наверстать…