Когда рассеялся вязкий чёрный дым, Гром и Эрнесто не увидели ни моста, ни броневика. А из грузовиков сыпались солдаты, занимая позицию вдоль оврага.
Загрохотали выстрелы.
Эрнесто снова прицелился в капрала, который высунулся из-за колеса машины, и вдруг услышал треск сучьев. Гром, беспомощно цепляясь за ветки, падал вниз. Очевидно, его зацепила какая-то шальная пуля.
К счастью, его падение почти у самой земли задержала разлапистая толстая ветка. Гром повис на ней, и она, спружинив, отбросила его в кустарник.
Обдирая в кровь руки, Эрнесто быстро спустился вниз.
- Чёрт побери!.. Сто двадцать дьяволов! - услышал он доносящиеся из кустов ругательства. И сразу отлегло от сердца - жив!
- Нога, - простонал Гром, когда Эрнесто склонился над ним, и виновато улыбнулся. - Вот угораздило...
- А я думал, что Грому всё нипочём! - сказал Эрнесто, перевязывая рану.
- Бывает, что и Грому достаётся. Часа через два всё заживёт. Я такой.
- Покрепче держись за шею, - сказал Эрнесто, наклонившись над Громом.
Он никогда не думал, что Гром может быть столь тяжёлым. А тут ещё выстрелы, крики солдат, перебравшихся через овраг. Да и карабин мешал, а бросать его было жалко.
За кустарником начиналась сплошная стена камыша на месте высушенного зноем болота. Во что бы то ни стало - туда, только туда! Там никто не найдёт!..
- Брось меня, - ворчал Гром. - Не строй из себя героя... Чего двоим-то погибать? Не будь дураком!
- Молчи! - огрызался Эрнесто.
Всё ближе и ближе был спасительный жёлтый камыш. В эту минуту Эрнесто желал только одного: добраться до зарослей камыша, упасть на землю и лежать, лежать и дышать всей грудью.
Ноги Грома волочились по земле, и поэтому Эрнесто всё время казалось, что следом за ним кто-то идёт, прямо за спиной, и усмехается, всё время держа тебя на прицеле.
И вот вокруг зашелестели заросли камыша, но Эрнесто не упал со своей тяжёлой ношей и даже не остановился.
Он шёл, шёл, шёл... И всё качалось перед ним: изломанный камыш, узловатые лианы, лепестки орхидей, жёлтые пятна света в сумраке тропического леса...
Эрнесто остановился только у поста бородачей, скорее почувствовав, чем услышав окрик:
- Кто идёт?
- Свои, - хрипло дыша, сказал он и внезапно рассмеялся: - Ну, так кто же из нас дурак?
- Я. - И Гром тоже засмеялся.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
У костра
Геркулес бросил охапку сучьев возле костра.
- Ну, как? - взволнованно спросил Ник.
- Не уйти, - сказал Геркулес. - Понаставили постов почти через каждый метр.
- Тсс, - прошипел Пим.
К ним подбежал Карапузис и сунул Геркулесу под нос свою фуражку, пробитую пулей:
- Видал?
- Эх, на сантиметр бы пониже - и всё, - с глубоким сожалением сказал Геркулес.
- А ты как думал! - гордо заявил Карапузис, не уловив иронии. Считай, что медаль у меня в кармане. - И помчался к другим кострам.
За этот день он всем надоел до чёртиков со своей простреленной фуражкой.
К костру подошёл лейтенант. Ещё на первом привале капрал Карапузис ему доложил, что прихватил тройку полезных людей из города, и ожидал страшного разноса, но лейтенант только рукой махнул.
Геркулес готов был поклясться, что после того, как броневик вместе с мостом взлетел на воздух, лейтенант, как ни странно, немного повеселел.
Да, собственно, никто, кроме Карапузиса, и не огорчался - в броневике находились два его приятеля из личной гвардии Апчхибосса Утриноса, которая набиралась среди самых отъявленных головорезов во всех частях света.
Лейтенант долго смотрел на огонь, а потом вдруг спросил у Геркулеса:
- Скажи, парень, только по-честному, почему ты решил пойти против бородачей?
- Да так... - замялся Геркулес. - А вы?
- Солдат не рассуждает, - уклончиво ответил лейтенант. - А вот ты, как говорит капрал, - и он усмехнулся, - добровольно. А?
- Точно так, - лихо ответил Геркулес, решив, что тут какой-то подвох. - Добровольно. У меня с Громом особые счёты.
- Понятно, - хмыкнул лейтенант и кивнул на ребят. - А у них?
- У них? - на мгновение растерялся Геркулес.
- У них.
- Кормят у вас хорошо, - нашёлся Геркулес. - Верно, ребята?
- Верно, - солидно заявил Пим.
- Ещё как верно! - согласился Ник.
Лейтенант засмеялся:
- Ну, ладно. Это ваше дело. Всё равно, я смотрю, из вас правду клещами не вытянешь.