Антон сбросил плащ и остался в новом костюме.
Анекдоты смолкли. Все дивясь и широко улыбаясь, обступили слегка засмущавшегося музыканта. В самом деле, костюм очень ему шел: бархатный темно-вишневый пиджак, полосатые брюки, заправленные в сапоги, яркий шейный платок под отложным воротничком белоснежной рубашки. А уж сообщение бургомистра делало его просто человеком их круга.
К нему тотчас подошел городской Скульптор и тут же сообщил всем, что создаст памятник скрипачу, если Магистрат выделит деньги.
- Хорошая идея! - одобрил Ленард. - Надо только объявить обязательную добровольную подписку на сбор золота для статуи.
Антон пытался отнекиваться, на что Скульптор заметил:
- Вам может, памятник и не нужен, но народу!.. Мы-то с вами - люди маленькие: чего народ прикажет - то и сотворим! Так что не привиредничайте, господин музыкант!
Скульптор был реалистом, то есть умел правдиво отображать окружающий мир глазами бургомистра. Он уже видел, стоящего на пьедестале музыканта со скрипкой в руках. Разметавшиеся на ветру волосы, горящий взгляд, тонкие пальцы...
К тому же, Скульптор был не только реалистом, но и провидцем. Он имел большую семью. Во дворе его дома стояла многофигурная композиция, которую он не мог закончить уже много лет. Вначале он изваял себя и свою тогда ещё будущую жену. Первоначально выбитая на постаменте надпись, гласила: "ДВОЕ И ЛЮБОВЬ". Но каждый год, с увеличением семейства, Скульптор добавлял к композиции новых членов своей фамилии, всякий раз меняя название: "ТРОЕ И ЛЮБОВЬ"... "ПЯТЕРО И ЛЮБОВЬ"... "ШЕСТЕРО И ЛЮБОВЬ"...
Теперь его жена ждала пятого ребенка, но Искусство ждать не хотело, и в мастерской уже родился новый гипсовый придаток к шедевру. Свое очередное дитя скульптор развернул спиной к зрителю и заставил обнять отцовское колено: ведь неизвестно, мальчик это будет, или девочка...
Объявив бургомистру свою идею, он отошел в сторонку, предоставив другим возможность пожать Антону руку и сказать несколько теплых слов в его адрес.
- Может, выпьем, господа? - предложил Гостинщик и щелкнул пальцами своим поварятам.
На огромных пнях шестивековых дубов, нарочно спиленых ради охотничьих пирушек, тут же появились бокалы и бутылки с вином.
- За нового члена охотничьего общества! - хорошо поставленным голосом провозгласил директор филармонии.
И все выпили за Антона.
- За здоровье зятя господина бургомистра! - выкрикнул Галантерейщик.
И все снова осушили бокалы за скрипача.
- За удачную охоту! - предложил тост одноглазый полковник с черной повязкой на правом глазу, напоминающий пирата.
И все выпили по третьему разу.
- Когда-нибудь стреляли? - поинтересовался он у скрипача.
- Я не люблю, когда стреляют, - ответил Антон, вспомнив слова Снегиря.
У полковника округлился единственный глаз:
- Тогда зачем, позвольте спросить, вы здесь?!
Рыжий полковник был не только без правого глаза, но и без левого уха, у него отсутствовало два пальца на левой руке и три на правой. Все эти ранения он получил не на войне, а на охоте после обильных "лесных излияний". Кроме того, одна нога, попавшая в капкан, была слегка короче другой. Но он гордился своими увечьями, как солдаты гордятся орденами и медалями.
- Уметь стрелять должен каждый мужчина! - нравоучительно рявкнул он. Будь моя воля, - у меня стреляли бы все: и женщины, и дети!.. Враг не дремлет! - гаркнул на всю поляну захмелевший вояка и отошел в сторонку, сразу потеряв всякий интерес к Антону.
Зато к нему тут же заспешили с двух сторон Рыбник и Галантерейщик. Рыбник - благодушный здоровяк, от которого за версту разило одеколоном и копченой рыбой - широко улыбаясь, взял Антона под руку.
- Вчера закоптил два бочонка с миногами. Один - ваш!.. А пожелаете осетрину или форель, - мигом доставлю!.. Но и вы помогите мне... - И добавил уже шепотом: - Проклятые налоги!.. Убедите вашего будущего тестя снизить их!.. Нет-нет! Только не в ущерб городу! Исключительно для меня! и грубо рассмеялся своей шутке.
Антон что-то промямлил в ответ, облизнув сухие губы. Рыбник же понял это по-своему:
- А уж я позабочусь о жирных карпах, фаршированной щуке и розовом балыке!
- Простите... - Антон с трудом высвободил локоть, за который тут же вцепился Галантерейщик - худой и длинный, как жердь, совсем ещё молодой человек с бакенбардами - главный модник города.
- Одна просьба, господин скрипач, - сказал он Антону. - Вы - молоды, я - тоже. Надеюсь, подружимся... - Он согнулся в три погибели и жарко зашептал музыканту на ухо: - Помогите открыть ночной магазин.
- Ночной?! - поразился Антон. - Но ведь ночью все спят!
- Не все! - закатил глаза Галантерейщик. - У молодых вдов и перезрелых дев - сплошная бессонница, - он противно хихикнул. - Помогите, господин скрипач!.. Постоянный пригласительный билет вам обеспечу...
- Не уверен, что смогу! - покраснев, отрезал Антон.
Внезапно на поляне зазвонил телефон. Бургомистр подошел к древнему дубу и, засунув руку в дупло, вытащил телефонную трубку:
- Бургомистр слушает!..
Присутствующие на поляне, словно по команде, заткнули пальцами уши.
- Все в сборе, ваша светлость!.. Со мной, ваша милость! - и взглянул на Антона. - Ждем только вас... - и бросил трубку обратно в дупло. - Его светлость, - объявил он всем, - уже выезжает!
Разговоры возобновились.
Бургомистр подозвал Егермейстера.
- Все готово?
- Как всегда, ваше превосходительство!
- Тшш!.. Кабаны на месте?
- В кустах.
- Зайцы?
- В мешках.
- Куропатки?
- В силках.
- Будем надеяться, охота пройдет удачно, - вздохнув, выразил всеобщее желание бургомистр.
- Как всегда, ваша милость! - браво ответил Егермейстер.