Прошел месяц, другой, закончился один год и начался новый. Потом и он пролетел двенадцатикрылой птицей, за ним - еще, и еще, а она все искала сына и верила, что найдет.
В скитаниях несчастная женщина забыла: кто она и откуда, но имя её сына осталось в материнском сердце навсегда.
Однажды хористка встретила в пути цыган и пристала к ним. Они приняли несчастную в свой табор, и были уверены, что рядом с ними - старуха: так побелели её волосы, так покрылось её лицо морщинами.
Ей было хорошо у них. Она приняла чужие песни и обычаи, заботы и радости, и даже чувствовала себя частью этой веселой и шумной семьи. Ее научили находить целебные травы, распознавать ядовитые цветы, лечить заговором, угадывать судьбу. Она выкормила петуха, песни которого, по древнему преданию, - приносили счастье. И где бы она ни была, куда ни ходила, всегда на её руках был петух Рома. А её с тех пор так и прозвали: Женщина-с-петухом... Никто не спрашивал о её прошлом, а если б даже она захотела рассказать о своей жизни, то не смогла бы вспомнить: кто она и откуда. Лишь имя Никколо осталось в её разбитом материнском сердце...
...Теперь, на городской площади, когда Мелодия скрипача возвратила хористке память, к ней вернулись и годы, которые, казалось, были потеряны навсегда.
- Анна! - окликнул её изумленный Ленард. - Ты ли это?!..
- Я, - ответила рыжеволосая женщина. - А это - ты... И твоя дочь. кивнула она на Марию. - Мне рассказал о ней Снегирь. - Тут она обернулась к подмосткам, где столпилась вся площадь, восторженно аплодируя скрипачу: - А это - мой сын Никколо!
- Его зовут Антон! - возразила Мария, вскакивая на ноги.
- Не так важно его имя, как то, что он - жив! - согласилась Анна.
Ленард вытаращил глаза:
- Погоди! Постой!.. Ты сказала, что скрипач - твой сын?! Значит... и мой?!
- Ты не знал об этом... Да и я не догадывалась, что мой сын музыкант!.. Только медальон, что я надела ему при рожденьи - раскрыл эту тайну.
Мария с ужасом слышала весь разговор: если Антон - сын её отца, значит, он её брат! А их любовь?.. Как она сможет жить без него?.. Ее голова закружилась, ноги подкосились, и Мария упала на руки Снегиря.
- Прости, - виновато пробормотал он. - Но в этом нет моей вины.
- Это вина моя! - воскликнул Ленард. - Чтобы столько лет мой сын проходил бродягой, а его мать прожила цыганкой!.. Нет мне прощенья!
- Бедная невеста! - сказал Снегирь, приводя в чувство Марию.
- Почему?! - удивился Ленард.
- Потому что их свадьбе уже не быть, - грустно признался Снегирь.
- Она состоится, - улыбнулся Ленард сквозь слезы.
- Это невозможно, - чуть слышно произнесла Мария.
- Как невозможно? Очень даже возможно! - уверил он её.
- Свадьба между братом и сестрой? - усмехнулась Анна.
Бургомистр ничего не успел им ответить: пиротехники чиркнули спичками, сухой порох вспыхнул, и разноцветные огни фейерверка взлетели ввысь под марш духового оркестра, осветив всех горожан, весь город, опалив облака и разлетевшись во все стороны на миллионы искр.
Горожане, как зачарованные, любовались удивительным зрелищем. Но в это мгновенье из огня и дыма появился Вольнор. На глазах изумленной публики он стал расти, расти и расти, - пока не превратился в великана с горящими очами. Вместо волос на его голове шевелились змеи и гадюки. Площадь ахнула и замолкла от ужаса.
Его появление было внезапным. Маг и Чародей больше не прятался за маской благопристойности: приближалось его время - Время Зверя и Время Тьмы.
Вольнор нагнулся к толпе, сбившейся от страха в кучу, и длинными костлявыми руками выхватил у Снегиря бездыханную Марию, словно приглянувшуюся игрушку. Затем высмотрел у себя под ногами скрипача и произнес:
- Если захочешь её увидеть - милости прошу сегодня до полуночи на заброшенное кладбище.
Он захохотал громовым смехом и поднял руки, почти касаясь облаков. С неба ударила молния, и у его ног вспыхнул яркий огонь. Белый и Черный неожиданно для всех превратились в огромных волков.
- У-уу! - завыл Белый, будто тысячи ветров дунули в одну трубу.
- Угу-уу! - подхватил Черный, словно тысячи вьюг взвыли следом.
И вместе с князем и похищенной Марией пропали с площади...
Еще с минуту после их исчезновения горожане были словно пригвождены к мостовой. Никто не мог пошевелить и пальцем. Но вот они очнулись и стали в панике разбегаться.
Долгое время стоял в воздухе запах гари и серы. Лишь четверо не покинули площадь.
Снегирь обнял Антона:
- Я с тобою, друг!
- Нет! Я не пущу! - встала между ними Анна. - Столько лет искать сына, чтобы вновь потерять его! Только теперь уже насовсем...
- Что говорит эта женщина?! - спросил Антон.
- Лишь то, что ты - её сын, а она - твоя мать! - ответил Снегирь.
- Правда, Никко! - устало улыбнулась Анна. - Я искала тебя всю жизнь.
- Мама?!.. - удивленно и чуть недоверчиво спросил Антон. - Неужели это... правда?..
"Сынок, это я, вспомни!.." - умоляли её глаза.
- Но почему "Никко"?! - спросил он. - Я не Никко! Я - Антон!
- Ты - Никколо, мой мальчик!.. Взгляни на медальон...
"На шестках сидят в ночи удалые скрипачи..." - донесся из Детства тот же голос, который он слышал сейчас.
Ее голос и это имя напомнили ему то, что почти забылось: материнский дом, скрип колыбели и песня сверчка...
- Мама! - воскликнул Антон. - Это ты! - И обнял её, как маленькую, в то же время словно пытаясь найти у неё защиты. Ему вдруг захотелось вновь стать ребенком, заснуть, забыться, чтобы открыть глаза - и все плохое сгинуло бы насовсем.
Но стоны бургомистра возвратили к реальности. Ленард казался обезумевшим от горя.
- Что же делать?.. Как быть?.. - бормотал он невидящими глазами. Дочь моя! Сын мой! Дети мои!..
- Я спасу её, - успокаивал его Антон. - Я готов на все, чтобы спасти мою невесту!