Иду, а у самого ноги подкашиваются… Моя нежная, «сладкая конфетка» в тюрьме! Как так получилось?! Как довел до этого?! Почему не просчитал, не предвидел, не обезопасил… ее и себя?! Где ошибся? И результат этой ошибки — тюрьма!
Сижу за столом, смотрю на дверь, а у самого сердце останавливается от ужаса всего происходящего…
Как допустил такое? Ведь считал себя умным, успешным, деловым… а получилось… «пшик» и нет жизни! той привычной… счастливой, респектабельной, распланированной на годы вперед… Все летит в тартарары! И уже не остановить это падение и не в моих силах изменить происходящее… Вернуть бы все назад! Хоть на день! Хоть на час! Сделал бы все по-другому и не угодил бы сюда! Как теперь отсюда выбраться? Как снова наладить свою жизнь? Как вернуться к семье, к работе, к моей «сладкой конфетке»?! Все я делал не так! Мало уделял семье время, мало любил, многое скрывал, врал…
Дверь открылась! Сердце остановилось…
Вошла жена в комнатку бледная, растерянная, глаза несчастные… Увидела меня чуть не зарыдала — кулачки сжаты, в глазах слезы.
— Можно нам обняться? — шепчет охраннику, а сама глаз с меня не сводит.
— Не положено!
— Ну, пожалуйста, одну минуточку…
— Не положено!
Сижу, молчу, кулаки сжал, а ничего поделать не могу.
А она стоит около охранника, на стул не садится.
— Муж еще не знает… что я беременна…
Услышал, вскочил, бросился к ней… Охранник между нами вклинился, за плечи меня держит.
— Сидеть! — рычит. — Не положено!
Сел на место на жену смотрю… Не обманывает? Она мне улыбнулась, но все равно на стул у стола не садиться.
— Хорошо, мы даже обниматься не будем — просто животик мой погладит, чтобы ребеночек знал, что папочка его тоже любит…
У меня на глазах слезы, лицо закрыл руками… даже не видел, как охранник головой кивнул… почувствовал ее руки на своих плечах, повернулся, руками ее обхватил, лицом к животу прижался, целую, шепчу: «Папочка тебя любит, мой хороший», а самого колбасить от нервов начинает.
Она меня по волосам погладила, поцеловала в голову и отходить начала, я не пускаю… Как свою роднулечку отпустить?! Она сама руки мои расцепила… я вскочил… она меня в губы целует, я аж задохнулся от ее любви, хотел ответить… а она уже на стул с другой стороны стола садиться…
— Сидеть! — рычит охранник, а сам деньги в кулаке сжимает.
Ты моя хорошая! Прости, что тебе пришлось через все это проходить…
— Я беременна! Девять недель! — сообщает, смотрит мне в глаза, ожидая моей реакции, и улыбается. — Твой отец сказал, что, когда иконку мне дарил, попросил, чтобы у нас все с тобой наладилось, я бы перестала тебя ревновать и родила бы второго ребеночка, чтобы тебя к себе уж совсем привязать! Шутит: «Глебка детей любит — от двух детей никуда не денется, а от трех — из дома выходить не будет и на работу забьет».
— Отец прав — детей я люблю! — горло перехватывает от взорвавшихся внутри чувств, хотя радость в таком месте совсем даже неуместна. — Особенно своих.
Представил, что сделал бы, услышав такое там… на воле… на руки подхватил бы! зацеловал! цветами бы завалил! а потом… целую ночь в нашей мансарде ласкал бы любимую, для нее старался и ублажал бы мою «конфетку» по полной, пока пощады не запросила…
— Ты рад?
— Спрашиваешь! Только ты поосторожнее там… Береги себя и ребеночка! И Снежку!
— Ой, Снежка! Вчера твоя любимица такое устроила в вашем доме — вазу разбила, чашку, витамины рассыпала… Твой отец нас к вам в дом забрал… Но я не хочу у них жить — сегодня к себе вернемся! Мама твоя меня всегда не любила, а тут еще Снежка-егоза — весь порядок в доме нарушила.
— Отец мне предложил вас забрать к себе… я согласился. Вам у него будет лучше — он о вас позаботится!
— У меня есть муж — он и позаботится! Надеюсь, скоро все разъяснится и тебя отпустят!
— Ты веришь, что я не виноват? — спрашиваю и боюсь услышать ответ — вдруг не верит, вдруг сомневается.
— Верю! Ни на секундочку не сомневалась!
Ее слова, как бальзам на сердце — раны затягивает!
— Ты все получила?
— Все… Откуда столько? — смотрит на меня подозрительно моя Иришка, а я тону в ее глазах и забываю, где мы находимся. — Я никогда раньше не интересовалась твоими доходами… и расходами, а возможно надо было. Ответь, ка, мне, любимый, раз ты такой деловой и успешный почему мне всегда приходилось клянчить у тебя… добавки?
Прищурился, хитро улыбнулся, шепчу:
— Потому что мне было очень приятно, когда ты с виноватым видом садилась ко мне на коленки, обнимала, ласкалась, как кошечка, и начинала оправдываться: «Прости меня, любименький, но я такая транжира… все денежки потратила».
— Значит, ты это нарочно подстраивал…
— Признаюсь, мне нравилось, что ты зависишь от меня… Нравилось ходить с тобой по магазинам и покупать тебе вещи — ты так искренне пугалась, глядя на ценники, и шептала: «Нет! Я себе позволить такое не могу!», а я тебе все это покупал! Помнишь, как ты не могла выбрать какого цвета купить меховой комбез Снежке…
— Белый или розовый! И ты купил оба!
— Ты так радовалась! А потом…
Мы оба вспомнили, что было потом…
…- Расслабь горлышко, любимая… и губками плотнее обхватывай… — массируя, расслабляя ей горло, жарко хрипел, запуская пятерню в ее волосы и придерживая затылок. — Потерпи немножко, моя конфетка… я на грани… Давай вместе… Жду тебя…
Согласный взмах ресниц, мои движения продолжились, стали глубже, резче, чувственная волна наслаждений накрыла нас обоих с головой…
Щечки любимой вспыхнули, в глазах полыхнула страсть ко мне, а мне совсем пришлось тяжело от воспоминаний… зуд, томление, жар, штаны вот-вот треснут от накатившего желания…
— Люблю тебя… — прошептал и без звука одними губами выдохнул: — Хочу тебя!
— Люблю тебя… — шепчет в ответ и без звука повторяет: — Хочу тебя… до безумия!
Несколько минут молчали, справляясь с нахлынувшем желанием близости… Все деньги бы отдал за полчаса близости с женой!
— Глеб, только тебя люблю! И не верь никаким слухам и сплетням! Кто бы что не говорил!
Ее слова неприятно царапнули по сердцу.
— А что есть повод…