За полчаса до приезда домой он позвонил жене и предупредил, что подъезжает и везет ужин, чтобы она не заморачивалась с готовкой.
— Спасибо за цветы! — нежно проворковала Ирина, и Глеб почувствовал, что внутри у него все заволновалось, как при первом свидании.
Он вез ей не только ужин, но и кипу журналов по ландшафтном дизайну — их участок напоминал голое футбольное поле, а она так радовалась цветам на вилле.
Но следующие слова Глеба напрягли.
— Ты же прочитал мое сообщение… Прости, Глеб, но я хочу пожить одна…
На что озадаченный муж попытался надавить.
— Дорогая, в твоем положении оставаться одной очень… неправильно.
— Ты думаешь в твоем присутствии я буду нервничать меньше?
Глеб задумался — раз она обиделась, будет дуться, молчать нервничать, а нервничать ей нельзя.
— Обещаю, что после ужина, ты меня не увидишь — будешь одна, я просто буду рядом. На ужин я везу твои любимые куриные тефтельки…
— Соблазнитель! — сдалась Ирина. — Хорошо, мы поужинаем вместе и обговорим условия моего одиночества.
— Согласен… только не пугайся моего вида — лицо чуть-чуть подпорчено.
— Что случилось? Ты подрался? — тут же заволновалась жена.
— С отцом выясняли отношения… дома расскажу.
— Приезжай скорее!
Войдя в дом, Глеб увидел встревоженную жену и улыбнулся — она его любит и переживает за него.
— Все в порядке! Не волнуйся.
— Я же говорила, что твое присутствие — сплошное волнение! — рассматривая его «боевые раны», Ирина недовольно покачала головой. — Ты, как мальчишка, Глеб! Ну разве так можно: губы разбиты, синяк на скуле, костяшки сбиты! Ужас! Как ты на работу завтра пойдешь?!
— Отцу больше досталось.
— Не знаю, что у вас произошло, но мне его не жалко!
— Что так, кровожадная моя?
— Он меня оскорбил: сказал, что я худая, неприспособленная, никому не нужная растратчица семейных денег.
— А ты растрачивала?
— Ну-у да… — кивнула головой Ирина, — на операцию дочери Дины.
— Этой девочке… — Глеб сник. — Ты из-за этого расстроилась и не хочешь меня видеть?
— Давай поужинаем, а потом поговорим…
За ужином Глеб (в домашней одежде — мягких брюках и футболке) непринужденно рассказывал о проведенном без нее времени на вилле, о строгости Тамары Леонидовны и о выученных Снежкой испанских словах — она уже во всю щебетала с местными жителями, спрашивая о здоровье и благодаря за угощения — как не угостить такое белокурое чудо! Тут Ирина внимательно посмотрела на мужа — ни тени ревности — значит, запретил няне и Тамаре Леонидовне выходить с виллы — вот и спокоен. Она слушала, слегка улыбалась и ждала окончания ужина. Она понимала его заботу и в тоже время ее раздражало нежелание делать так, как она хочет, но и его отъезд она восприняла бы двояко: с одной стороны — порадовалась бы, что он исполнил ее пожелание, а с другой стороны — обиделась бы, что он оставил ее одну. Вот такая она «двоякая»… Ждала и гадала: уедет или не уедет? Она хотела пожить одна, но, как только он вошел, поняла, что жить без него не хочет… тревожные мысли о нем не дадут ей желаемого покоя. И тогда она решила — пусть будет у нее на глазах, заботится о ней, но спать они будут в разных комнатах, а еще лучше на разных этажах, пока… пока они не поговорят откровенно, и он не расскажет ей правду о своих…
— Ты не волнуйся, сонечка, — заканчивая ужин и складывая тарелки в посудомойку, успокоил жену Глеб, — я не буду тебе мешать отдыхать и не потревожу тебя. Устроюсь в кабинете на диване и поработаю… Хочешь пригласим в дом помощницу, чтобы не оставаться днем одной?
— Которая будет, целый день меня донимать?! — поднимаясь из-за стола и переходя в гостиную, возразила Ирина.
Они сели на разобранный диван с разных сторон, Глеб попытался ее успокоить… прилечь, устроиться поудобнее, обнять.
— Тогда придется терпеть мое присутствие — буду приезжать домой на обед, а остальное время до вечера ты будешь одна! Никаких волнующих разговоров и обсуждений.
— Не получится… Нам надо откровенно поговорить, чтобы прояснить ситуацию…
— Если ты про Дину, то я с ней не спал, — напрягся Глеб, настроение сразу поползло вниз. — Получу ответ на тест и поговорим.
— Я про Лену — жену Стаса и про Веру… Хочу знать, что у тебя с ней произошло три с половиной года назад в тот день, когда ты пришел домой поздно, пьяный, и меня увезли в роддом…
45
Глеб встал с дивана и, молча, заходил по гостиной — такого разбирательства он не ожидал.
— Вряд ли ты забыл, что тогда произошло… — тихо произнесла Ирина, опуская глаза в пол, чтобы не смотреть на виновато-растерянного мужа.
Остановившись напротив поникшей жены, Глеб не знал на что решиться: с одной стороны волновать ее было нельзя, а с другой стороны откровенно поговорить надо было уже давно… Он встал перед женой на колени, обнял ее ноги и признался:
— Прости, родная, я тебе изменил с ней… Надо было сразу поговорить об этом, признаться, попросить прощения… но ты была беременна, и я видел, как ты испугалась этого разговора и моего признания… я испугался… испугался за тебя, за ребенка… и за себя… что ты меня не простишь и уйдешь от меня со Снежкой… и у меня не будет вас. Прости. После этого случая… я тебе ни разу не изменил.
Глеб ткнулся лицом ей в ноги, ожидая, что она хоть как-то отреагирует на его признание, но она сидела как замороженная.
— Почему? — тихо «заморожено» спросила она. — Ты меня не любил?
— Любил… — не дождавшись прощения, Глеб поднялся и вновь заходил по гостиной. — Ты хочешь узнать почему… так случилось?
Она кивнула головой и жестко уточнила:
— Почему ты мне изменял?
Ее слова неприятно корябнули по сердцу — она делала больно себе, ему и множественное число — она знала, что он ей изменял…
— Хорошо, я скажу правду, — Глеб обеспокоенно посмотрел на жену — она на него не смотрела, сидела уставившись в пол и не шевелилась. — Только, пожалуйста, помни, что я тебя люблю… и жить без тебя не могу… и что я тебе больше никогда не изменял.
— И я тебя люблю… и я без тебя жить не могу… и я знаю, что ты мне больше не изменял — сердце у меня больше так не болело, как в тот раз…
— И еще… секс для мужчин и отношения — разные вещи: секс — физиологический сброс напряжения, а отношения — это чувства… если это совпадает — это любовь.
— Для женщин секс — это отношения.