Скорее всего, нет… Он никогда не говорил всей правды, не открывая ни перед кем душу до самого конца, до самого донышка, скрывая нелицеприятные поступки и тайны, а ведь эти двое заслуживают его откровения и поймут его, и простят, и пожалеют, и поддержат… Почему же только сейчас он задумался об этом? Потому что, по глупости и из-за своего снобизма и упрямства, попал в беду! И только в беде познаются любящие тебя люди и настоящие друзья!
— Левицкий, на выход! К адвокату!
Глеб встал, заложил руки за спину и пошел к двери.
Долгая процедура знакомства с адвокатом, его расспросы и наставления Глеба нервировали, и он никак не мог сосредоточиться, ему хотелось чтобы это все побыстрее закончилось, и он поехал бы домой, к своим девочкам: поиграл бы со Снежкой, почитал бы ей на ночь книжку, поцеловал бы светлую головку и пошел бы к жене… возможно, сегодня, прежде чем заняться с ней сексом… нет, любовью, он расскажет ей о себе всё-всё, до самого донышка, ведь она заслужила его доверие — она его любит, верит ему и никогда не предаст…
— Глеб Ильич! Вы меня слышите? — адвокат поправил очки и неодобрительно воззрился на подзащитного — похоже он не понимает всей серьезности обвинения. — После того, как вы выехали из офиса, во сколько вы приехали на склад?
— Не знаю… на время я не смотрел — телефон забыл в кабинете. Когда меня отпустят?
— Вы меня слушали, Глеб Ильич? Вам светит до десяти лет за убийство человека!
— Какое убийство? Я никого не убивал!
— К сожалению… есть свидетель — работник склада, который слышал вашу ссору и видел, как вы ударили товароведа, ему пришлось ударить вас, чтобы обезвредить. Он вызвал полицию и «Скорую».
— Я не понял… Меня не выпустят?
— Нет! В ближайшие…
— Но я точно знаю, что не убивал никого!
— Откуда? Вы же ничего не полните…
— Ну да, но кое-то я помню: как в кабинет вошла жена, как она упала в обморок, увидев, как я держу руку на животе помощницы, пытаясь почувствовать шевеление ребенка, помню, что испугался за нее и за дочь, а потом мы помирились… помощница передала, что звонил товаровед и просил меня срочно приехать на склад…
— И вы сразу же поехали?
— Нет, я мирился с женой… долго, посчитал, что это важнее ЧП на складе.
— Похвально! У меня так не получается.
— У меня тоже… не получалось… пока не понял, что могу потерять семью из-за своей занятости… Приехал как-то в выходной после работы… в наш загородный дом и увидел счастливую семью… без меня: улыбающуюся жену с ребенком на руках, ее мать, моего отца — смеются, улыбаются… без меня. Так обидно стало, что все внутри перевернулось… за делами как-то и не задумывался, как там моей семье поживается без меня, а оно вон как оказалось — они без меня могут быть счастливыми, а я без них — нет…
— Спасибо, Глеб Ильич, что поделились… — адвокат вновь поправил очки, решая стоит ли доносить до подзащитного информацию о семье — решил, что надо, для налаживания контакта и доверительных отношений. — Сейчас с вашей женой все в порядке, но после разговора с вашей любовницей…
— Она мне не любовница! — сжимая кулаки, четко произнес Глеб, от злости, не вникая в услышанное.
— Пусть будет, по-вашему, но все в офисе думают именно так… после их разговора Ирину Викторовну водитель возил в больницу… сердечко у нее прихватило.
— Что? Что с Иришкой?
— Я же говорю: сейчас все в порядке! Сделали укол и отпустили…
— Мне надо домой! Жену успокоить… — закрывая лицо руками, простонал Глеб. — Убью эту стерву!
— Вот только второго убийства нам и не хватает! Рассказывайте, что еще помните.
— Как жена?
— Думаю, с ней все в порядке — с ней Илья Семенович.
— Отец? — почему-то это известие неприятно укололо Глеба — вспомнилось, как отец стоял на коленях перед Ириной на глазах у всех посетителей ресторана и целовал ей руки. — Можно ее увидеть?
— Попробую договориться со следователем… Я уже написал несколько претензий… Но это будет дня через два. Пока могу передать от вас записку… после того, как расскажете, что вы еще помните.
— После того, как помирился с женой… — даже в такой ситуации воспоминание о примирении с женой жаркой волной прошлось по телу, и «заключенный» опустил глаза, чтобы скрыть свою слабость — он любил жену страстно и трепетно и чем дальше от нее был, тем сильнее желал близости с ней и страдал от разлуки. — Водителя на месте не было — он отъехал на заправку, мы поехали со Стасом — начальником службы безопасности, на территории разделились: он пошел на один склад, я на другой… вошел — пусто, удивился и все… темнота. Когда очнулся, поднялся, голова гудит, монтировка в руке, а рядом Саныч лежит с пробитой головой.
— Мдаа… Значит так, Глеб Ильич — никаких разговоров без меня, ни с кем не делиться информацией, на угрозы не поддаваться, чистосердечное не писать, даже если будут угрожать и бить…
— Даже бить?
— Бывает и так! Вашу семью охраняют, так что не верьте никаким угрозам! Илья Семенович перевезет ваших к себе в дом и обеспечит охрану.
— Что? Он забирает мою семью к себе? Нет, этого нельзя допустить! Мне надо выйти отсюда!
— Нам надо время, чтобы доказать вашу невиновность или найти смягчающие обстоятельства…
— Вы не понимаете… — вскочил со стула Левицкий и уперся руками в стол. — Я заплачу любые деньги! Может под залог…
— В ближайшее время вы отсюда не выйдете! — жестко припечатал иллюзии Глеба адвокат. — Если мои следователи не найдут настоящего убийцу.
— Ограбили склад — меня здорово подставили! Кто товары увез — тот и Саныча грохнул.
— Разберемся! Пишите записку.
— А когда передадите? — усаживаясь, нахмурился Глеб.
— Вот выйду из СИЗО и передам.
— Она здесь? Вы сказали их охраняют.
— Она с охранником приедет. И последнее… Илья Семенович спрашивает, что делать с вашей фирмой: банкротить или улаживать конфликт и закрывать долги?
— Второе!
— Надеетесь, что все выяснят?
— Да! Я не виноват!
Глеб быстро написал несколько предложений на листке и передал адвокату.
Тот прочитал:
«Клянусь, только твой! Люблю тебя и дочь! Береги себя, единственная моя! Верь мне!»