«Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце — слишком полно».
Марина Цветаева
— Вижу, ты уже пообщался с Аминой, — морщится девушка от надоевшего ей прозвища, произнесенного пренебрежительным тоном.
— Так и есть, — кивает Марсель и склоняет голову набок, внимательно оглядывая ее, — судя по твоему спокойствию, ты не очень-то удивлена меня видеть?
— К несчастью, да, я знаю, что ты сын Аргама Никогосовича. Жаль, что это открытие было сделано уже после моего полного погружения в работу, иначе мы сейчас здесь не встретились бы…
Эмили не может по его непроницаемому выражению лица считать эмоции мужчины, но ей определенно точно не хочется выглядеть дурочкой, которая беззастенчиво таращится на него. Она придвигает к себе ящик и продолжает поиски.
— А что ты ищешь? — летит ей сверху вполне закономерный вопрос.
— На дозу не хватает, вот смотрю, что можно продать, пока никто не видит.
Она не замечает, как он мрачнеет, но по звенящей тишине и нарастающему напряжению, которое ощущает необыкновенно остро, вскидывает голову, чтобы в тот же миг поймать потемневший взгляд. Ей бы рассмеяться такой примитивной реакции на явную провокацию, но Эмили застывает, будто громом пораженная.
— Ты…бывший наркоман? — слова вылетают раньше, чем успевает подумать.
Она отшатывается в неподдельном испуге, когда глаза мужчины начинают сужаться, словно в замедленной съемке, наполняясь сковывающим ее действия на расстоянии отвращением, режущим без ножа. Была задета очень болезненная для него тема, и девушка не сомневалась, что попала в точку. Несправедливо, что он проецирует свое давнее поведение на других… Обида на необоснованные обвинения в ее сторону приобретает новые обороты и краски. Ей срочно нужно избавиться от этого гнета! Надоело!
— Если я сдам кровь на анализ, который выявит, что я чиста, ты от меня отстанешь? Я пойду в любую выбранную тобой лабораторию, — предлагает тихо, окончательно сдаваясь, — лишь бы ты больше не лез ко мне. Я готова на это унижение, потому что устала. Не хочу зажиматься в туалетах с почти женатым человеком… Не хочу этой опеки от постороннего человека… Не хочу тебя в своей жизни… Апогей идиотизма достиг своего предела. Хватит.
С каждой произнесенной фразой лицо Марселя претерпевает метаморфозы. На нем застывает изумление вперемешку с недоверием и злостью. А потом он разворачивается и покидает подсобное помещение.
Эмили оседает на ближайшую коробку, не в силах устоять на подогнувшихся ногах. Таким она его еще не видела. Залезла в комнату страха, которая была под замком… А, что, собственно, ей о нем известно? Ровным счетом ничего. Было много намеков на темное прошлое этого мужчины, но никакой конкретики! В ее присутствии никто не обсуждал друга Ваграма, а информацию найти негде. Спросить Лали — слишком рискованно. Девушке пока не хотелось делиться своими чувствами, а именно это и произойдет, стоит только сестре учуять интерес к его персоне.
Постыдный интерес. В глазах общества. Женатый мужчина. Ну, почти. Старше на чертову дюжину лет.
Она вскочила резво, интенсивно устраняя последствия учиненного разгрома. Все равно не нашла то, что искала. Челюсть была плотно сжата, взгляд сосредоточен, а руки предельно напряжены. Эмили тоже злилась. И злость эта граничила с ненавистью к самой себе. Ведь всю ночь напролет размышляла над тем, что нужно сменить тактику, не следует нарываться. В кои-то веки ей действительно нравится русло, в котором потекла жизнь. Хочется покоя, душевного равновесия. Но не получается! С ним рядом не получается! Задеть как можно глубже — единственное желание, бурлящее в венах, когда он такой…по-особенному отталкивающий, ищущий в ней очередной изъян. Задеть в ответ на его выпады. За что, спрашивается, он с ней так обращается?
«Да за то, что напоминаешь ему себя прежнего…», — вертится очевидный ответ.
И все равно это не основание быть таким жестоким и бесцеремонным! Тем более, что он неправ!
Когда подсобка была приведена в божеский вид, Эмили вылетела из нее, сразу отправившись в зал. В дневное время посетителей мало, и можно было позволить себе эти полчаса, но следовало вернуться к прямым обязанностям. Контролировать работу официантов занудное дело, зато встречать гостей ей очень нравилось. Плюс частые сверки с Аминой, к которым успела привыкнуть. Да, должность была по ней, Эмили наслаждалась, но особого восторга она не испытывала, понимая, насколько правдив был Ваграм — это все временно.
Восстановить душевное равновесие удалось к вечеру. Девушка могла гордиться собой, поскольку ни один мускул на ее лице не дрогнул, когда через центральную дверь в ресторан вошла гармоничная пара — Марсель с Нелли.
— Здравствуйте, — произнесла она вежливо, улыбаясь спутнице мужчины, — добро пожаловать, я провожу к столу.
— Привет, дорогая, рада тебя видеть! — и звучит искренне, даже не придраться. — Не знала, что ты работаешь здесь…
Растерянность на ее лице была компенсирована улыбкой, на которую Эмили не могла не ответить.
— Чуть больше месяца.
Пропустив будущую госпожу Бавеянц вперед, она прошла следом, а замыкал шествие сам младший Бавеянц.
И спину прожигало от его присутствия. Что-то нехорошее витало в воздухе. И по тому, как он демонстративно не смотрел в ее сторону, девушка поняла, что недавний инцидент далеко не исчерпан. Как будто, чем больше ей хотелось уладить конфликт, тем сильнее у него были причины этот самый конфликт усугубить.
Или же…у нее развивается паранойя на фоне стресса и недосыпа.
Вернувшись на свое рабочее место и натянув дежурную улыбку, Эмили продолжила выполнять свои обязанности, запретив себе обращать внимание на их пару. Смена прошла без происшествий, но усталость брала верх, поэтому ближе к полуночи она мечтала сбросить туфли, нырнув в удобные кроссовки, и добраться до своей постели. Что и начала воплощать, как только ушли последние клиенты.
— Я еду домой, поехали? — послышалось в дверях служебного помещения.
Девушка вздрогнула, чуть не выронив сумку.
— У тебя привычка, что ли, подкрадываться незаметно? — пробубнила недовольно. — Я с тобой никуда не поеду.
На языке вертелась тысяча язвительных замечаний, и сдержаться было чертовски трудно. Но она смогла. Адекват — не его формат. Что за американские горки в поведении? То есть, ты, деточка, наркоманка и шлюхастая малолетка не в моем вкусе, но давай позабочусь о твоем удобстве? Так, что ли?..
Эмили прошла мимо и, прощаясь с ребятами, вышла к поджидавшему такси. Через пятнадцать минут она уже поднималась на седьмой этаж по ступенькам, приходя в негодование от тяжелых шагов сзади. Сосед, мать его, действовал синхронно. И это не могло не бить по нервам.
Наверное, она еще никогда не открывала дверь с такой молниеносностью. Как истеричка защелкивая все замки. Сил ни на что не было. Даже на вожделенный душ.
Забыться. Не думать. Не анализировать. Хватит.
Выпив снотворное, Эмили скинула с себя все вещи и сокрушенно рухнула на постель.
«И все же…глаза у него потрясающие», — была последняя мысль.
* * *
«Блаженны изгнанные за правду…». *
Эмили понятия не имела, откуда эта строчка всплыла в памяти, но она была как нельзя кстати. Стоило один раз заикнуться о том, что готова даже на оскорбительное подтверждение своей «чистоты», Марсель…избавил ее от дальнейших пыток. Вычеркнул из своей обыденности, перестав замечать девушку. Будто специально появлялся в ресторане в ее отсутствие, чтобы не пересекаться.
И снова ей зажилось, как прежде. Без какого-либо удушающего контроля. Весь последующий месяц она трудилась и восстанавливала душевное равновесие. Получалось неплохо. А несколько дней назад позвонил отец… Разблокировал счет, захотел увидеться. Эмили весьма сухо пообещала зайти к нему, когда выдастся окошко. То есть, врала безбожно, ибо не собиралась к нему идти от слова совсем. Если он в строгого папу наигрался, то она — только начинала вживаться в роль неблагодарной дочери, вставшей на путь самостоятельности. Правда, в тот же день снова перечислила друзьям немного денег, дабы и реакцию родительскую проверить, и молодоженам помочь, что не получалось все это время. И собиралась повторить содеянное в скором будущем…
— Мось, застегни, — Ира встает перед ней, демонстрируя ультра мини-платье.
— Что же вы все приклеились к этой Аминовской «моське», задолбали, — причитая, выполняет просьбу Эмили. — Чувствую себя придурковатым чихуахуа.
— Скорее, ты шпиц…карликовый…
Дружный взрыв хохота ее ничуть не задевает, лишь вызывает ехидную улыбку:
— Не забывайте, что маленькие собаки недружелюбны… Как кусну…
— Прививки нам в помощь! Ладно, на выход! — командует именинница. — Нам всего несколько часов кутить осталось. А завтра на работу, вообще-то!
Все как-то разом засобирались со скоростью света, после чего небольшой вереницей из семи человек посыпались на улицу.
— Спокойной ночи, Марсель Аргамович! — синхронно попрощались, завидев выходящего мужчину.
— Спокойной… — протянул, споткнувшись вопросительным взглядом о возникшую вдруг Эмили, которой не было в сегодняшнюю смену, — ночи. Если она таковой для вас будет, конечно.
И ведь в словах его столько неприкрытого подтекста, пока осматривает расфуфуренных девушек среди парочки парней. И это напрягает Эмили, которая сохраняет молчание, желая, чтобы он поскорее исчез. Портит общий антураж.
— Ну-да, ну-да… Как пойдет. А, вообще, в «Прометее» никогда спокойно и не бывает, — хихикает Ирка, сдавая себя с потрохами.
К счастью, Марсель просто понимающе кивает и действительно уезжает.
Эмили мысленно возносит хвалу всем богам за то, что эта дуреха не додумалась пригласить шефа с собой. А все к этому и шло!..
«Прометей» был даже не клубом, а самым что ни на есть классическим пабом с живой музыкой. Ире было принципиально отметить день рождения в тот же день после работы, что она мотивировала «настоящим праздничным духом», теряющим свою силу на завтра или послезавтра. И не смущало же девчонку, что шел первый час ночи, и можно было бы организовать веселье в свои выходные… Нет и точка. Вот и пришлось Эмили подъехать к двенадцати на работу, чтобы присоединиться к коллегам. А теперь она с любопытством рассматривала обстановку, с досадой отмечая, что здесь негде танцевать. А ведь только за этим-то и пришла…
Правда, настроение заметно повысилось, когда компания нашла своеобразный выход — девчонки после пары шотов начали выплясывать в заполненном людьми проходе у стойки. Субботняя давка и направленные на них многочисленные сальные взгляды пыла никак не убавляли. Эмили могла позволить себе только бокал шампанского, не планируя смешивать алкоголь со снотворным. Но ей нравилась обстановка, и совсем не обязательно пить, чтобы веселиться.
Да…наверное ей этого действительно не хватало… Как давно она не чувствовала этой легкости, намеренно выпадая из пространства… Всё вмиг исчезло. Кроме самой Эмили, ее боли и исцеляющего полета… Как всегда, девушка отдалась ритму, забыв о существовании внешнего мира. Движения попеременно то замедлялись, то убыстрялись…то рисовали узоры в воздухе, то повторяли изгибы тела. Энергия увеличивалась и била ключом, требуя больше и больше. Энтузиазм оказался заразительным, и она даже не заметила, когда и каким образом оказалась на столешнице бара вместе с именинницей. Не слышала общего подбадривающего гула и свистов, не заметила, как осталась одна, когда Ира спустилась «подзарядиться». Сумасшествие в ней в такие моменты жило по своим неведомым правилам. И ему было невдомек, как оно выглядит со стороны. Адреналин в крови подстегивал не останавливаться. Излить мучительные вопросы и терзающие мысли в танец. Свобода… Истинная… Незаменимая… Вожделенная… Долгожданная…
Очнулась мгновенно, когда вместе с началом новой песни почувствовала взгляд…слишком пристальный, давящий и требовательный. Раньше с ней такого не бывало — из этого состояния ничто не могло вывести, пока Эмили сама не заканчивала свое безумие. Выжав все до последней капли.
А сейчас…она тут же наткнулась на угрюмого обладателя этого самого пронзительного взгляда. Застыла под ним, сделавшись каменным изваянием и…опустила веки…
Силу момента сложно переоценить… Она грандиозна и неподавляема в своей способности смести все незначительные факторы…
«Дыхание твоё разрывало мою тишину.
Ты в одном флаконе мой палач, я тебя люблю.
Ты в одном флаконе мой судья, но не зли меня…
Береги себя, если рядом нет меня.
Будто бы последний день Помпеи,
Были объятия и поцелуи.
И я держу тебя сильнее, и я держу тебя сильнее…
Докоснуться тебя…как до луны,
так далеко, так, словно. так невозможно…
Я закрыл глаза: твой силуэт, твой запах
и твой нежный голос…
И даже если через годы мы случайно
среди сотен людей повстречаемся…
Как до Луны, так далеко, так невозможно…».*
Эмили разворачивается спиной, поддавшись внутреннему зову, и…делает шаг назад, раскинув руки в стороны и падая в готовые подхватить ее ладони десятков чужих людей… Пока единственный, кому она мечтала себя подарить, стоит в стороне, наблюдая за ее полетом в бездну.