«…Не важно, как ее звали,
важнее, что я из стали,
она — из пастилы.
важней, что она красива,
и пахнет цветущей сливой,
но жгучая, как крапива,
и легкая, как туман…»
Джио Россо
— Ты что сейчас выпила?
Марсель старается сохранить спокойствие, но злость незримой костью давит на горло. Во-первых, пусть он теперь почти уверен, что она не наркоманка, не исключает возможности приема психотропных веществ ввиду рассказа Кристины. Во-вторых, мужчину немало покоробило, что Эмили не дождалась его, будто демонстративно уехав домой. Ладно, утром отвезти её он не мог, чтобы не вызывать лишних вопросов. Но сейчас-то им было по пути. И это рвение показать, что ей как бы ничего и не надо от него…оно подбешивает. В-третьих, дверь действительно была открыта. И эта беспечность добила выдержку. Даже проведенные в одиночестве в её ожидании минуты не помогли избавиться от гнева.
— Снотворное… — растерянно отвечает девушка, неловко подтянув полотенце выше.
И этот жест вызывал у него ухмылку. Ну, что ты, девочка, разве имеет смысл укрываться, если сама же бесстыдно до этого дефилировала перед ним в чем мать родила? Смешная.
— Зачем? — нарочито небрежно.
— Чтобы спать, — в тон.
— Да? Удивительно, — приподнимается и медленно подходит к ней, — ну, пошли.
Эмили недоуменно хлопает ресницами, задрав голову, чтобы смотреть ему в лицо.
— Куда?
— Спать, Эмили, спать, — протягивает издевательски, — а не то, что ты подумала.
— Я ничего не подумала! — вспыхивает. Надо же, оказывается, у кого-то сегодня ярко выраженный приступ целомудрия. — И я останусь здесь, я устала.
— Я тоже. И первое, и второе. Спать. Эмили. Спать.
Мгновение — и она уже у него на руках, возмущенно ойкнула и сердито сверкнула глазами. А Марсель как ни в чем не бывало прошествовал в спальню, наслаждаясь мягкостью округлых форм в ладонях. Придерживая её, стянул покрывало, а затем уложил девушку, на ходу избавляясь от полотенца.
— Уверен, это лишнее.
Свою одежду аккуратно устроил на банкетке под сверлящим взглядом Эмили, после чего прилег рядом. Естественно, притянул податливое тело к себе и шумно выпустил воздух из легких.
— Марсель? — её голос звучит гулко, дыхание щекочет его кожу, когда она произносит слова. — Что происходит?
— Сама говорила утром, ничего не усложняем.
Молчание.
— Эмили, почему не дождалась меня? — старается не показать своего раздражения этим фактом.
— Ну, ты же не так давно пришел, я подумала, у вас с отцом дела. Не могла же я там отсиживаться.
— Могла бы написать.
— Я же сказала — устала. Домой хотела, почему ты продолжаешь?
Действительно. Кто-нибудь может объяснить ему, чего он взъелся?
— А снотворное зачем? Не припомню, чтобы у тебя были проблемы. Ты спишь сном младенца.
— Только рядом с тобой. Или на твоей территории. Феномен, причин которого я пока не понимаю, — она немного отстраняется и заглядывает ему в лицо, отчего Марсель вновь и вновь начинает чувствовать теплую волну трепета к этой девчонке, — вот сейчас я тоже вырублюсь.
— Значит, я твой личный транквилизатор?
— Значит, — поперхнулась смешком, — или же тебе я доверяю больше, чем кому-либо.
И что можно на такое ответить? Он не знал. Очередной раз испытал непривычный прилив нежности и ответственность за неё.
Мужчина прижал Эмили к груди, вернув в изначальное положение. Может, и самому себе не хотел в этом признаваться, но когда она сопела ему в шею, это приносило ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Еще раз оставишь дверь открытой, я тебя просто побью, — уже мягче, но так же твердо.
— Побьешь? Не верю.
— Отшлепаю точно.
— Хм, — многозначительная пауза, — я пока не готова к такому…
— Эмили! — из него вырывается полувздох-полустон.
— Да? — абсолютно невинно.
Марсель ощущает, как её губы растягиваются в улыбке у него на коже. Невозможная.
— Спи.
А он пока подумает, что же со всем этим делать.
— Марсель, — через несколько минут.
Её голос звучит очень тихо, дыхание слабее.
— Спасибо, что побрился…
— Нравится? — хмыкает совсем по-мальчишески шутливо.
— Нравится. Очень.
Он даже уловил момент, когда именно Эмили уснула. Произошло это через минуты три-четыре. А затем она характерно прижалась еще ближе, хватая его за руку сквозь дрему. Уже который раз это действие заставляет задуматься об истоках расшатанной психики девушки. Ее слова о доверии только подтвердили подозрения мужчины о серьезных причинах столь странного поведения. Красавица, без претензий на дальнейшее развитие событий подарившая себя без остатка мужчине. Смело. И при всем при этом есть в ней нечто, что превращает в испуганную птицу за считанные секунды.
Марсель поражен до глубины души всем, что с ней связано. Эмили самая нетривиальная женщина, встреченная им за прожитую далеко не праведником жизнь. Женщина. Настоящая, эмоциональная, породистая. Видеть в ней девочку — его изначальная большая ошибка. Ее выдержке, этой честности с собой, открытости чувствам можно лишь позавидовать. Очень мало поистине виртуозных безумцев, способных прыгнуть в омут с головой и не печься о последствиях, возложив на алтарь гордость, чужое мнение, веками сложившиеся традиции и прочее. Хотя, конечно, он понимает, что эта беспечность носит относительный характер.
Но. Эмили. Знает. Чего. Хочет.
И готова платить назначенную цену.
Если бы Марсель вконец превратился в подонка, коим одно время успешно слыл, сейчас ее участь его никак не интересовала бы. Все обстоит с точностью наоборот.
Тишину ночи нарушает шумный протяжный выдох.
— Ладно, ты творишь сумасшествия… А я? Что творю я, Эмили? М-м? — обреченный шепот. — Что. Я. Творю.
Взрослый мужик на пороге собственной свадьбы, повиновавшийся обострившимся бл*дским инстинктам, да еще и с кем?! Не мог он просто взять и получить удовольствие от того, что ему предложено, пусть именно этого она и просит.
Марсель был в полнейшем раздрае. С одной стороны, да, они ничего друг другу не обещали, ничего не должны, можно насладиться этим временем и отпустить. В конце концов, он и Нелли не клялся в верности до свадьбы. После — да. По сути, никакой вины за ним нет. И вот здесь начинается самое интересное. С другой стороны, Эмили не кто-то с улицы, не посторонняя девушка, а член семьи, в которую мужчина вхож. И это не может просто кануть в Лету и остаться без последствий. А даже если бы и могло, то есть, если бы не было фактора семьи, он все равно о ней не забыл бы…
Уткнувшись подбородком в ее макушку, Марсель улыбнулся. Лениво, чувственно.
Самая красивая девочка…
* * *
— Можно несколько круассанов с разными начинками? — Марсель разглядывает аппетитные кондитерские изделия в нерешительности.
— Со всеми? Шоколад, сыр, джем, сгущенка, нутелла?
— Да. И по два.
Девушка-кассир улыбается ему, принимая заказ, и живо упаковывает перечисленное.
Он наблюдает за ней, время от времени с удивлением ловя заинтересованные взгляды, брошенные исподтишка. Странно…
— Вот, пожалуйста. Оплата картой или наличными?
— Картой.
— Какое у Вас имя красивое, — протягивает, одаривая кокетством. — Никогда не слышала здесь…
— Да… — мужчина слегка растерян. — Спасибо.
По пути размышляя над её поведением, Марсель пытался вспомнить, когда с ним последний раз столь открыто заигрывали? Сколько лет прошло с тех пор, как женщины сами вешались ему на шею после одно-двух намеков… Словно в прошлой жизни.
Дверь старается открыть бесшумно, но услышав музыку, уже не пытается быть тихим. Проходит внутрь как раз к моменту, когда Эмили в коротеньких спортивных шортах и топе делает очередное приседание, сосредоточенно глядя перед собой. Это зрелище захватывает его… Напрягающиеся-расслабляющиеся полушария, прямая спина, согнутые в локте руки, ровные красивые ноги… Хорошо, что она стоит не лицом к нему, и у него есть возможность понаблюдать.
Затем девушка опускается на коврик и принимает стойку планки. Тело её вытягивается струной с гордо торчащей округлой попой. Она начинает напевать себе под нос, и мужчина прислушивается к её голосу. Когда песня сменяется, Эмили замолкает. Это длится довольно долго. И он напоминает себе извращенца.
В какой-то момент Марсель отмирает и кладет бумажные пакеты на столешницу. Этот звук привлекает внимание юной спортсменки, которая тут же поворачивает голову в этом неудобном положении, встретившись с ним глазами. Что она там прочитала — не особо ясно, но в следующую секунду проворно встала на ноги и направилась к остолбеневшему мужчине.
— О! — указывает на круассаны. — А я думала, ты ушел.
И смущенно проводит по шее в каком-то беззащитном жесте.
И всё.
Ему срывает тормоза.
Делает шаг и хватает её за ягодицы, сажая рядом с десертом. Давит на поясницу, приближая к себе, и обрушивается на девичьи губы, сминая, поглощая, выражая свой голод.
— Как же сложно сдерживаться рядом с тобой… — выдыхает через время.
— И не надо… — сообщает рвано, затуманенным взглядом призывая его к действиям.
Знала бы, как опасно давать карт-бланш возбужденному здоровому мужику, вряд ли бы осмелилась бросаться такими заявлениями.
Марсель стянул резинку, распуская её волосы, затем зарылся в них своей пятерней, обхватывая макушку, натягивая у корней, чтобы она откинула голову назад. После чего с первобытном рыком приник к шее, по которой она совсем недавно скользила пальцами, пытаясь скрыть неловкость… Поймал ртом бьющуюся венку, чувствуя, как вибрирует от его действий девушка, и слегка улыбнулся, когда та вжалась в него.
Дорожками поцелуев прошел по подбородку, добравшись до маленького ушка, и прикусил мочку, вызвав дрожь по её телу. Ему нравилось познавать Эмили. Наслаждаться яркими реакциями, выдающими неопытность и наряду с этим честность, страстность… С ней нельзя забываться и придаваться животному инстинкту, требующему быстрой разрядки. Не время. Её надо раскрывать, обучать, направлять.
Эмили следует вкушать. Смаковать. Растягивать удовольствие.
Что Марсель и проделывает, стаскивая топик и приступая к груди. Дразнит, то кусая, то целуя, то перекатывая маленькие острые вершинки, руками нежно сминая полушария. Смотрит, как она выгибается, не в силах устоять. Ресницы подрагивают, веки прикрыты, пухлые губы полуоткрыты, выпуская рваное горячее дыхание.
Идеальная девочка. От неё сносит крышу…
Чувство, которого давно не было в его жизни. Да и было ли оно когда-нибудь таким…чистым? Чтобы наслаждение партнера было важнее своего собственного?
Мужчина подхватывает её и несет в спальню, где осторожно опускает девушку на кровать, избавляя от последнего предмета одежды. Она не сопротивляется, слишком поглощена ощущениями.
Марсель наклоняется и припадает к манящему рту. Целует медленно, размеренно, нежно ведет языком по её плоти, а затем вторгается в него, млея от ни с чем не сравнимого вкуса. Вздрагивает, когда ему робко отвечают, пытаясь повторить дикие пируэты, а тонкие пальцы оказываются на его шее, постепенно перемещаясь на затылок, зарываясь в волосы. Импульсы жестко хлещут по всему телу, накаляя желание, из-за которого уже тесно в брюках. Но оторваться от неё он никак не может.
— Почему ты ещё одет? — прекращает она вдруг поцелуй, тяжелым дыханием выражая своё возмущение. — Я хочу тебя чувствовать…
И начинает лихорадочно стягивать с него джемпер, хмурясь, когда ткань в какой-то момент выскальзывает, вновь опускаясь вниз. Мужчина посмеивается, наблюдая за её потугами, но стоило ей только недовольно сузить свои глаза, в которых читался надвигающийся шторм, он сдался и помог ей избавиться от вязаной кофты.
Видеть её восторг — странно. Но в этом взгляде столько неподдельного восхищения, когда она скользит ладошками по его плечам, переходит к груди, будто пересчитывая шрамы. Марсель…ошеломлен очередной раз. Он застывает над ней не в силах понять и принять, как такой совершенной девушке может нравиться искалеченное мужское тело?.. И как смириться с тем, что его впервые безвозмездно любят? До такой одуряющей степени? До спазма в горле… Её прикосновения обжигают хлеще раскаленного железа. Кожа всенепременно отзывается на ласку, столь невинную и примитивную, но по своей мощи не идущую ни в какое отождествление с тем, что вытворяли опытные женщины. Эта маленькая девочка превращает его в…кого?..
— Не надо, — зловеще шипит, перехватывая руки девушки на своем торсе.
Заводит оба запястья над её головой и…изучает. Долго-долго. И она молчит, не прерывая зрительного контакта. Он, словно одичалый зверь, впитывает её предвкушение и пульсирующее в воздухе возбуждение, которым оба охвачены. Вызов, читаемый во вскинутом подбородке, когда останавливается взглядом на заалевших девичьих устах.
Любой поединок с ней приводит к поражению. Несомненно.
Марсель отстраняется, резкими движениями снимая остальную одежду и следом используя контрацептив. Почему-то это всё проделывает, отвернувшись, словно испытывает смущение. Подумать только! Смущение!
Возвращается, нависая над ней, и очень осторожно входит, неотрывно наблюдая за сменой эмоций. Эмили закусывает губу. От боли или наслаждения? Не разобрать пока. Но прежнего напряжения в её теле не ощущает. Миллиметр за миллиметром продвигается и вскоре осознает, что дальше пока некуда. Она слишком маленькая, тесная, неготовая к чему-то большему. Это, конечно, досадно. Как всегда, приводит его в ступор, пронзает горькой мыслью, что они не подходят друг другу никак… Марсель опускает взгляд, вперившись в точку, где соединяются их тела. Всё так и есть, еле-еле вошел в неё наполовину. Как же это неестественно… Его обдает холодом, и от ожесточенного накала пот тонкой струйкой скользит по позвоночнику.
— Пожалуйста… — вдруг раздается тихое всхлипывание.
Её голос ударом хлыста по оголенным нервам возвращает к реальности. Где под ним лежит разгоряченная Эмили, комкающая простыни и просящая…продолжить?
Не отдавая отчета своим действиям, делает толчок, выбивший из неё протяжный вздох. Затем ещё один. И ещё. Будто впадает в транс, где важно только это — её призыв. Острота собственного удовольствия опасно зашкаливает. Ему дико нравится всё, что происходит. Впервые с ней он позволяет себе заткнуть внутренний протест. И двигается. Определенно, в этот раз всё иначе. Девушка не морщится от боли. Она была полностью готова.
Противоречивые внутренние метания отходят на второй план, когда Эмили начинает очень тихо постанывать, прикусив губу. При этом её голова мечется из стороны в сторону, а грудь часто-часто вздымается и опускается. И он вдруг понял, что она близка к пику. И, действительно, ещё несколько неспешных движений — девушка подается вперед, приподнявшись и хватая его за шею, прижавшись к нему в поисках спасения от того, что для неё ново и неведомо. И кричит. Приглушенно. Кричит ему в плечо, получая свой первый настоящий экстаз.
Марсель, словно маньяк, тащится от этого, не прекращая совершать толчки, продлевая это зрелище, дурея от божественной девочки в своих объятиях. Ещё чуть-чуть — и он тоже взрывается, затаив дыхание. Она всё еще дрожала, судорожно ловя воздух, когда мужчина пришел себя. Молниеносно перевернулся на спину, падая на кровать и увлекая её за собой всё в том же положении — прижимая к сердцу и не выходя из неё. Сумасшествие. Дикая потребность сохранить этот миг…
Он не узнавал себя.