«Моя хрупкая девочка делает вид,
что сердце ее из стали.
Но в душе отпечатки вселенских обид,
и глаза утопают в печали…»
Неизвестный автор
Марселю казалось, что он ступил в сам театр абсурда. Такое вот настоящее направление драмы, где на фоне радостно улыбающихся людей мужчина четко ощущал своё отчуждение. Впервые за прошедшие годы для него организовали такой масштабный праздник. Сюрприз Нелли удался. Причем, второй за сутки. Неожиданно. Несвоевременно. Некстати.
Кажется, для него давно стало привычным отгонять мысли о скорой свадьбе и будущей жене. Марсель знал, что не отменит её. Просто не сможет. Это дело чести, и его невеста не заслужила такого отношения. Но всё чаще и чаще этот исход казался ему наиболее верным — чтобы каждый пошел своей дорогой… Удивительное открытие. Учитывая, что предложение руки и сердца мужчина делал сознательно и очень долго к нему шёл. Они знакомы около четырех лет, полных откровений, отменного юмора, каких-то сокровенных признаний. У них много общих тем для разговоров, Нелли не просто женщина, она стала ему другом. Притянула к свету, вернула к нормальному существованию, где социум был неотъемлемой частью жизни, а не какой-то внешней оболочкой, с которой до этого Марсель не хотел контактировать со дня своего второго рождения после аварии.
— Ты как-то изменился, — Ваграм игриво заиграл бровями, вызывая смех за столом. — Как будто стал привлекательнее и моложе. Не могу поверить, что это сотворили новая стрижка и отсутствие растительности на лице! Признайся, ты пьешь кровь девственниц?
Бл*дь!
Неосознанный взгляд в сторону Эмили. Её округлившиеся глаза, которые она тут же прячет в бокале, будто воспылав внезапным интересом к содержимому…
— Вообще-то, у нас здесь «дети», — укоризненно напоминает Лали, которой явно не понравилась шутка мужа.
— Пардон. Забылся.
Впрочем, друг нисколько не жалел о своих словах. Марсель видел, что тот смотрит на него с любопытством, изучает, будто видит впервые. Не зря же они вместе почти тридцать лет, он будто чувствует какой-то подвох и пытается вникнуть в суть, не задавая лишних вопросов. Ненавязчивая развязность в его поведении — скорее, редкость, чем закономерность. Но этим Ваграм укоряет его в скрытности. И ведь прав…
А то, что мужчина действительно изменился внешне, неоспоримо. Теперь он всё чаще и чаще ловил заигрывающие взоры представительниц прекрасного пола. На нем останавливали зазывающие улыбки. Ему практически подарили билет в прошлое, где Марсель являлся центром своей собственной вселенной. Он знал, как действует на девушек ещё в свои пятнадцать. Потому что был на две головы выше сверстников, физически сильнее — занятия борьбой не проходили даром, да и начитаннее — спасибо старшему брату — нынешнему профессору Гёттингенского университета*, тот бдел денно и нощно, считая просвещение младшего отпрыска семьи своей святой обязанностью. Но мужчина так отвык от всего этого… Ведь от былой популярности уже давно не осталось следов. А тут…
Он вновь уперся взглядом в сидевшую напротив совсем юную красавицу. Отчетливо понимая, что всем этим внешним метаморфозам способствовали внутренние переустановки. Именно так. Эмили за два месяца сумела перевернуть его мир, в котором с такой самоотдачей и преданностью его никогда не любили. Да и любили ли?..
Смотрит на неё и чувствует, как в районе солнечного сплетения болезненно натягивается невидимая спираль, отдаваясь внутри металлическим скрежетом.
Ей плохо. Неужели никто не замечает?
Она еще с ночи не выходит у него из головы — вся такая нарядная, красивая… Настолько, что дух захватывает. И растерянная, а в глазах — тихий ужас и затравленность. Принятие неизбежного — ей уготована второстепенная роль. Покорность, с которой Эмили ретировалась и больше не появлялась, ударила неожиданно ощутимо. А ведь могла вернуться — ему этого хотелось. Не трудно было догадаться, что Нелли с Инной не задержатся. Но девушка не пришла. И утром сбежала, чтобы не видеться. А он…он предполагал, каково ей. Нет, правда. Пусть сам Марсель и не оказывался в аналогичной ситуации, но мог себе представить, что чувствует Эмили… Жутко запутанная ситуация.
Что же мы с тобой натворили, девочка? Как я допустил это? Как позволил такой сценарий, чтобы сейчас лицезреть твои страдания?
— Друзья! Прошу минуту внимания! — Он повернулся к приподнявшемуся с рюмкой в руках отцу, как и все присутствующие. — Я не просто стар, я уже динозавр, — дружные смешки, — поэтому с высоты своих лет скажу вам пару слов. Не сдавайтесь никогда. Жизнь — не борьба, но в ней всё же есть элементы выживания. Не ищите особых смыслов и не жалуйтесь на судьбу. Творите её и находите этот самый смысл в себе. А если не можете отыскать…что ж… На этот случай у Господа свои подсказки в виде людей, что встречаются на нашем пути. Как у моего сына, — обращается теперь к тепло улыбающейся Нелли. — Я благодарен, что ты есть. Что ты вернула его нам. Зажгла, вдохновила. Оживила, одним словом. Уверен, вас ждет прекрасное счастливое будущее.
Среди общего одобрительного гула и скандирования имени его невесты прозвучали вдруг бодрые аплодисменты. И исполняла их…Эмили.
Марсель дернулся, заметив безнадежную тоску в умопомрачительных серых глазах. Самая красивая девочка. Несчастная. Грустная. Пусть и демонстрирует все свои шикарные тридцать два… Что же он наделал…
Ведущий вечера объявил о выступлении группы, которая исполнит попурри — микс национальных танцев различных народностей. Кажется, публике зашло. Наверное, потому что здесь присутствовал «винегрет племён». У Марселя всегда было достаточно знакомых и приятелей, со многими из них он поддерживал отношения до и после своего своеобразного возвращения. И совсем не удивился, когда парочка из них встала и присоединилась к танцорам во время заигравшей лезгинки.
Но когда вскочил Антон…это стало для всех большим сюрпризом. Если бы не округлившийся живот Амалии — дернул бы её с собой, а так, он подошел к Лали, с которой у них за плечами славная партнерская карьера. Но та покачала головой. Ваграм был мрачнее тучи, он до сих пор не до конца свыкся со всем, что произошло столько лет назад, и друга своей жены не жаловал, хотя и не препятствовал его нахождению на семейных сборищах. А она, будучи мудрой женщиной, не позволяла себе подливать масла в огонь. Поэтому и отказала. Что ни капли не расстроило того. Антон просто схватил Эмили, сидящую рядом, и вывел на площадку, где кружились под зажигательный ритм остальные.
Марсель только спустя долгих секунд десять понял, что до этого затаил дыхание в ожидании её реакции. Девушка вздохнула, будто собираясь с силами. Затем отошла немного в сторону и сбросила туфли на высоких тонких каблуках — на работе она ходила исключительно на таких. Адское изобретение. Но чертовски сексуальное. И…понеслось.
Часть гостей даже встала со своих мест и образовала круг хлопающих наблюдателей в нескольких метрах от разворачивающегося шоу. Это было нечто. Но ему не понравилось, что несколько мужчин поменялись своими спутницами. Теперь Эмили танцевала с Самиром, имеющим прочную репутацию обольстителя и ценителя женской красоты. А она, безусловно, была самой красивой…
И узкая юбка чуть ниже колен положения не спасала. Все её округлости очерчивались при каждом резком движении. Перебирала ногами девушка, стоит отметить, мастерски. Так, что не уступала ни одному джигиту, пусть это и не женская манера… Хорошо, что хотя бы белая рубашка была достаточно свободной и не выдавала верхних изгибов.
В какой-то момент Марсель нахмурился, окончательно осознав простую истину.
Да он ревнует! Ох*еть! Он ревнует!
С чего? И смысл? Да и поводов девчонка не давала, смотрела на него так преданно и самозабвенно.
Но ведь это не мешает всем заглядываться на неё… А ему это, бл*дь, вообще не нравится! Появляется острое желание схватить в охапку и спрятать, будто ценнейшее сокровище.
Нормальное, не? Когда успел стать таким дикарем?.. Хотелось хорошенько всыпать Самиру. За что? Да за всё хорошее…
Когда танец закончился, Марсель облегченно вздохнул. Его отвлекли очередными пожеланиями, на которых пришлось сосредоточиться, сделав изрядное усилие. А потом он привычно стрельнул глазами вперед, чтобы поймать взгляд «моськи». Но её стул пустовал.
И остался таковым весь последующий вечер.
Эмили снова сбежала, неспособная вынести происходящее…
* * *
Дверь ему открыли спустя целых две минуты.
Огромные заплаканные глаза, в которых светится бездна отчаяния. Влажные ресницы подрагивают. Она даже не пытается скрыть своего изумления, увидев его на пороге.
А Марсель… Старается вникнуть в происходящее и ответить себе на вопрос, почему эта картина выворачивает его нутро наизнанку?..
Несколько недель назад, когда ее скосило после коктейля, пьяная Эмили вдруг показалась ему бесконечно очаровательной, но еще больше — беззащитной. Мужчина, как и раньше, чувствовал, что в ответе за нее. Но пока не понимал, как обоим помочь достойно выйти из ситуации, которой они поспособствовали, отдавшись эмоциям в Рождество.
«— Ты меня сразу же забудешь, да? — спросила девушка, прижавшись к нему.
От нее пахло ягодами, свежестью и…невинностью. После душа волосы слегка намочились и теперь непослушными завитками падали на гладкий лоб. Веки были прикрыты, дыхание потихоньку сходило на нет. А Марсель внимательно смотрел на это чудо, доверчиво приютившееся на его плече своей щекой, и поразился сам себе, произнеся шепотом ей в ответ, пусть и уже спящей:
— Тебя возможно забыть, Эмили?..».
И это правда.
Она стоит перед ним почти сломленная, такая хрупкая, такая красивая, такая…его. Его маленькая тучка. Они совершенно не подходят друг другу, у нее должна была быть блестящая судьба — судьба шикарной женщины, красоте которой отдают дань соответствующие мужчины. Но девушка почему-то выбрала Марселя. Взрослого, потрепанного жизнью, искалеченного и далеко не романтичного.
Он всерьез задумывался над тем — хорошо ли это…или все же плохо? Но не находил ответа. Это просто есть. Оно случилось. И необратимо. Зачем искать виноватых, смысл трепать друг другу нервы?.. Ему хочется обратного. Чтобы Эмили улыбнулась, звонко рассмеялась. Беззаботно. Заразительно. Подкупающе.
Марсель прошелся по остолбеневшей у двери девушке, отмечая, что та до сих пор не переоделась, только умылась…слезами или водой? Да, может, оно и к лучшему. Сделал шаг в коридор, среди висевшей верхней одежды в находившемся по правую сторону шкафу выбрал теплое длинное пальто, в которое даже успел вдеть ее безвольные руки. Пока Эмили вдруг не очнулась, заартачившись:
— Ты что делаешь?!
Мужчина опустил взгляд на ее ноги. Симпатичные сапожки, да и кажутся удобными, можно их оставить.
Проигнорировав вопрос, двинулся в сторону гостиной, где безошибочно отыскал свой подарок, сиротливо ютившийся на диване. Подхватил коробку и лежавший на журнальном столике смартфон, затем вернулся к неестественно приросшей к полу девушке…и свободной рукой одним ловким отточенным движением закинул ее себе на плечо. Соблазнительные ягодицы теперь покоились в опасной близости от его лица. Как он умудрился закрыть квартиру и спуститься к машине с брыкающимся и извивающимся телом, Марсель понятия не имел.
Только после того, как он прижался к ее губам в нежном успокаивающем поцелуе, Эмили немного остепенилась. Они стояли на улице под фонарем. Двое. Их нежелательная связь, непростые отношения и странные чувства. Мужчина одной ладонью прижимал к себе миниатюрную спутницу, а в другой пытался удержать подарочную коробку в воздухе.
Спустя минут десять, когда они в полном молчании вырулили на трассу по направлению к элитному частному сектору, она вдруг подала голос:
— Я ничего не понимаю. Твой день рождения…вечеринка ведь в самом разгаре…
Он повернулся к ней на несколько секунд, чтобы вновь впитаться этой растерянностью, сквозящей в глазах-блюдцах. Широко распахнутых и совсем дезориентированных.
Да, девочка, да. Всё так и есть.
— Я совершенно точно понял, что хочу оказаться с тобой хотя бы в последние часы этого дня.
Боковым зрением заметил, как резко Эмили развернула к нему своё лицо.
— А как же все?… Как же…Нелли?..
— Давай договоримся, что эту тему обсуждать не будем. Там, куда я тебя везу, строгие правила. Только улыбки, смех и много поцелуев. И ничего кроме.
Если бы не надобность следить на дорогой в ночи, Марсель ни за что не отказал бы себе в удовольствии смотреть на неё, чтобы внимательно ловить каждую реакцию.
— А приправить это всё щепоткой любви можно? — робкий вопрос.
Он по интонации понимает, что Эмили улыбается. На душе сразу же становится легче, будто отпустил прицеп неимоверных тяжестей.
Да, тучка, возвращайся в своё обычное состояние. Подкалывай меня, дерзи, только не замыкайся…
— В порядке исключения тебе разрешается целая горсть… — Марсель даже не усел договорить, когда его правой щеки на мгновение коснулись теплые губы.
Он не сдержался и всё же взглянул на неё. Девушка искрилась радостью, теперь её глаза светились предвкушением. И это зрелище вконец развеяло все сомнения.
Хотел быть здесь и сейчас с ней, наплевав на все правила приличия, предписывающие ему нахождение в другом месте…
Доехали быстро. Мужчина закинул машину во двор, после чего они двинулись в сторону дома. Эмили переступила порог и застыла. А он был уверен, что оба вспомнили этот эпизод пятилетней давности.
— Я соврал, — выдает неожиданно, наблюдая за ней, приросшей к полу и вперившей взгляд в коврик. — Мне уже тогда хотелось… Я боялся потерять контроль и продолжить поцелуй в горизонтальной плоскости. Надо было срочно прогонять тебя. Прости, ладно? Забудь те слова.
Словно окунулись в прошлое, воскрешая ту памятную ночь: дурацкие шары под потолком, пирожное, восемнадцатилетний взбудораженный ребенок… И взрослый дядя, отвергший такой порыв.
— Знаешь, а ведь если бы ты поддался… То есть, я думаю, что всё могло быть иначе, наверное, — поднимает на него задумчивые глаза. — И эти годы…были бы потрачены тоже иначе.
— Мы этого уже никогда не узнаем, Эмили. И ты не посмеешь утверждать, что всё сложилось бы хорошо…
Они замолчали. Вариантов развития не счесть. В том числе — она могла бы возненавидеть его за то, что её так рано лишили чистоты и в какой-то степени, может, детства. В жизни нет ничего однозначного.
— Ну, давай же, поздравляй меня, осталось сорок минут.
Бодро взмахнув рукой, Марсель этим самым поставил точку в сослагательных излияниях и протянул коробку Эмили. Та медленно повернулась всем корпусом и приняла его. Несколько раз моргнула, после чего перевела на него смущенный взгляд.
— Это, конечно, не сравнится с сюрпризом Нелли…
— Я в состоянии сам это решить. Давай.
Послушно кивнув, девушка осторожно стянула бант, после чего выудила темный мешочек из бокса. Раскрыла ткань, явив миру какую-то статуэтку. Точнее, это была композиция. Он нахмурился, разглядывая необычный камень и пытаясь вникнуть в суть. А потом Эмили развернула подарок лицевой стороной к нему.
— «Искусным кузнецам нипочём грозовые тучки», — продекламировала гравировку.
И он расхохотался. Безудержно. Весело.
На продолговатой подложке действительно изваян типичный кузнец — могучий, широкоплечий и в рабочем фартуке. Он смотрит наверх, взор направлен на шар в вытянутой руке. И этот шар напоминает Марс. Даже оттенки подходят под планету. А вот из второй руки не выпускает внушительный кузнечный молот. И венчает сие творение небольшая тучка, непостижимо висящая сверху.
Марсель присматривается. Это всё сделано из цельного куска. Смотрится очень эффектно и реалистично. Искусная работа.
— Обсидиан. Я люблю этот горный хрусталь, в нем столько необычных граней света и теней. Знаешь, он ведь считается драгоценным камнем. Точнее, считался. В старину из него делали что-то вроде оберегов.
— Интересно, — протягивает мужчина и забирает у неё подарок, — сама придумала, да?
— Да. Здесь мои воспоминания, разные этапы жизни.
Он взглянул на неё. Проникновенно и пристально.
— Это лучшее, что я получал. Мне очень нравится. Спасибо, Эмили.
Она кивнула и отвернулась, снимая пальто. Но Марсель успел заметить, как зарделись её щеки от удовольствия. Вот это другое дело! Такой тучка ему и нужна. Живой. Эмоциональной.
Они прошли в гостиную, где девушка с интересом стала изучать интерьер. Статуэтка заняла свое почетное место на каминной полке. Пару секунд оба оценивали, как она туда вписалась, и, оставшись довольными результатом, одновременно повернулись к противоположной стене. Там висели фотографии в различных рамках. Современные коллажи и отдельные старые добротные оправы. Естественно, Эмили с любопытством двинулась к ним.
— Это мамина лепта. Еще до того, как дом стал моим убежищем. Иначе ничего лишнего здесь не было бы.
Девушка была увлечена изучением лиц и событий на снимках. На её лице блуждала загадочная мягкая улыбка. И он завис. Конкретно так… На носогубном изломе, сочной мякоти губ, слегка склоненной голове, тонкой шее, обрамленной прядями темных волос. В ней читалась абсолютная красота. Иногда его это пугало. До сих пор сознание посещала мысль, настоящая ли она? Разве такие бывают?..
Девочка, спасающая сестру в кабинке туалета, помогающая той прийти в себя и продолжить церемонию бракосочетания. Как ловко она тогда показывала, как вызвать приступ рвоты… Марсель был крайне впечатлен. Ребенок, пришедший в ночи поздравить его с юбилеем, когда даже родители не сделали этого, зная, как он относится к подобным мероприятиям. Девушка, по собственной задумке покупающая охапку роз для пары, отмечающей солидную дату совместной жизни. Потерянная душа, скукожившаяся на ступенях лестницы, словно отделившаяся от реальности. Маленький комочек, однажды пожаловавший к нему в квартиру в темноте в поисках безопасности и покоя. Соблазнительница, добивающаяся внимания неделями напролет. Изобретательная, целеустремленная, неунывающая.
И женщина. Любящая. Отдающая. Льнущая. Ищущая. Принимающая. Не требующая. Настоящая.
Разве заслужил он её?..
— Такая малютка, а сколько всего в тебе вмещается… — переходит на шепот. — Компактная моська.
Эмили удивленно вскидывает брови.
— Зато ты…великанище. Идеально, да? «Слон и Моська»…
И Марсель вновь расхохотался, порывисто притягивая её к себе.
— Ну, ты будешь меня сегодня поздравлять, как подобает? У нас осталось мало времени… Скоро день сменится…
Она привычно утыкается ему куда-то в солнечное сплетение и бубнит:
— Тщеславный Слон!..
А потом отрывается и взирает на него с таким обожанием, что мужчина невольно сглатывает, подпадая под гипноз мерцающих серебряных омутов.
— Спасибо, что ты здесь и со мной. Для меня это…всё. И даже больше! — Признается.
Он понимал. Знал, что они почти прощаются, и слова звучат как благодарность за пережитое. Кольнуло. Совсем по-новому.
Как же тебя отпустить такую?..
Марсель подхватил невесомое тело, доверчиво прильнувшее к нему в тот же миг, и направился в спальню. А там…было сказано всё, что невозможно выразить вербально. Через прерывистое дыхание, виртуозный взмах ресниц, прикосновения тонких пальцев к разгоряченной мужской коже.
Поздравляла Эмили очень чувственно.
Так его еще никто не поздравлял.