— Поражение в войне с японцами опустило акции империи, как говорили в мое время, ниже «плинтуса». Заметь, Евгений Иванович, сколько народа желает нам быть разбитыми в пух, и прах.
— Зато теперь ясно, кто есть друг и кто враг, — улыбка Алексеева была нехорошей, глаза сузились от гнева.
— Насчет друзей ты ошибся — их у России нет, а те, что кажутся таковыми, не больше этуалей, что ждут подачки, и радуются, когда мы начинаем решать их проблемы. Только и всего, — пожал плечами Вирениус, разглядывая приткнувшийся к берегу броненосец. «Ясима» выглядел ужасно — корабль был полуразрушенным, восстановление бесполезная трата денег, только сдать на металлолом. Рядом, благо начался отлив, виднелся корпус «Такачихо» — этот старый крейсер, как и потопленную в Чемульпо «Чийоду», после войны придется сдать на лом. Японцы прекрасно понимали такую безрадостную перспективу, потому и сняли с них все оставшиеся исправными орудия, и не стали дальше возиться с поврежденными кораблями, полностью потерявшими всякую ценность.
Наступление русской армии началось в первую неделю июля — за полтора месяца войска продвинулись на сотню верст с лишним, и остановились на линии реки Кымган, заняв порт Кунсан и город Седжон. Выдохлись полностью, потери огромные — войска только учились воевать по-настоящему. Хорошо, что и сами японцы не умели толком воевать — постоянно бросались в яростные, самоубийственные атаки и попадали под губительный артиллерийско-пулеметный огонь. Однако убыль в частях компенсировали быстро, хватало резервистов — их также не жалели, и потери зашкаливали. Вот только Линевич, получивший чин генерала от инфантерии, такого отношения к собственным людским ресурсам позволить себе не мог. Все сибирские полки имели только трех батальонный состав, причем один из батальонов постоянно находился в тылу на пополнении и отдыхе, и фактически состоял на гарнизонной службе. Да что скрывать — являлся оккупационным по своей сути, так как корейское чиновничество оказалось фантастически коррумпированным и с прояпонскими симпатиями — чем объясняется жуткая резня, которую даже ван Коджон остановить не смог. Корейцы с кличем «отомстим за Мин» убивали всех, кого считали «прихвостнями», а изловленного Ли Ван Ена, поставленного генерал-резидентом Ито Хирабуми премьер-министром страны казнили прямо-таки изуверскими способами.
Азия, что тут скажешь, тут во всем иной подход. Страну захлестнула самая настоящая гражданская война, причем конфликтующие стороны выбирали русских или японцев как своих покровителей, отсюда и исходили, за кого воевать и против кого «дружить».
Наместник всячески склонял корейцев к принятию российского протектората, интригуя против англичан и американцев — тех повсеместно считали «заморскими дьяволами», и очень настойчиво «попросили» на «выход», даже все стационеры из Чемульпо ушли. А вот позиции русских становились с каждым днем прочнее — ведь они помогали оружием и продовольствием. Не забесплатно, конечно, о временах социализма еще не предполагают. К тому же сами корейцы прекрасно понимали, что произойдет, если они останутся с японцами один на один — пощады никому не будет от разъяренных самураев. Потому в каждом сибирском стрелковом полку уже имелся третьим корейский батальон с русским офицерским и унтер-офицерским составом — создавать из них дивизии и бригады русские генералы наотрез отказались. И оно правильно, расчетливо — батальоны удалось сформировать быстро, и они не представляли опасности после заключения мира.
К тому же корейцы воевали с японцами яростно, с потерями не считались — своего рода экзистенциальный конфликт, когда решается, кому время жить, а кому умирать!
— Я ведь долго думал над тем, что вы оба мне рассказали — сопоставлял и размышлял. Поражение в войне с японцами и привело империю к катастрофе — с царской властью перестали считаться и внутри, и снаружи. А падающего в пропасть принято подтолкнуть в спину, если надеются поживиться его добром. Что и произошло на самом деле…
Наместник вздохнул, нахмурился. Евгений Иванович часто с ним говорил вот так откровенно, понятное дело, что кое-что замалчивал — ведь он больше политик, чем военный, и никто не станет выбалтывать действительно важную информацию. И в беседах постоянно что-то сопоставлял и делал какие-то определенные выводы. А потом, вот как сейчас, спокойно разглядывая бухту и эстуарий реки с затопленными кораблями, говорил о главном. И действительно, адмирал негромко произнес:
— Не знаю, какие реформы нужно провести и в каком порядке, но войну проигрывать нельзя ни в каком случае. Это пробудит всех революционеров к действию, а к ним обязательно примкнут интеллигенты и заводчики, как ты говоришь, за своим куском власти. Побеждать надо! А если вся эта публика дернется — раздавить гадину без всякой жалости!
И такая запредельная решимость послушалась в голосе Алексеева, что Андрей Андреевич содрогнулся, осознав, что адмирал это сделает — он совершенно не боится пролить крови, не своей, ни чужой, особенно последней. И если у него будет власть, сделает это без малейших колебаний и не оглядываясь на либеральное правосудие.
— России нужны реформы, но провести их может только твердая власть, жестокая даже, хорошо понимающая, что надо делать. И такая власть будет, иначе доживем до революции!
Наместник буквально впился глазами в похолодевшего душой Андрея Андреевича, осознавшего, что никаких тут шуток не будет, речь сейчас пойдет о самом важном деле. Мало что сможет спасти самодержавную империю, она обречена самим ходом истории. Хотя может быть есть что-то такое, чего он сам пока не видит…
В истории многих стран мира есть примеры, когда влиятельные олигархи, желая приумножить свои «праведным трудом» приобретенные богатства, оптом и в розницу продавали и сдавали врагу родные страны и собственный народ. Такой имелся в это время и в Корее — Ли Ван Ен — сдавший своего короля и страну японцам не моргнув глазом, одним росчерком пера под документом. У его потомков по специальному закону в нынешней Корее было конфисковано имущество — «прекрасная» характеристика репутации премьер-министра. И так же делали и сделают те, что считались «элитой» России. Тридцать серебренников для них всегда дороже «чести», которая считается для подобных правителей рудиментом, а «родина» там, где на счету лежат деньги…
— Задолбало меня это море, видеть его не могу! Не дома я тут, не дома, чтобы не говорил всем Степан Осипович!
Вирениуса мутило, но не так как вчера, когда наизнанку выворачивало — «морская болезнь» такая, от нее ни отвыкнуть, ни привыкнуть нельзя. Сегодня чуть полегче и небольшие порции конька прогнали тошноту, хотя есть по-прежнему не мог. Зато однозначно сегодня баталии еще не будет, японцы не дураки, чтобы на своих низкобортных кораблях сражения затевать в такую погоду. Ничего хорошего с этого не выйдет для них — из нижних казематов стрелять нельзя, зальет там все волнами моментально, любые попадания, проделавшие значительные отверстия, сразу же превращаются своего рода брандспойт, из которого под большим давлением вода начнет проникать внутрь корпусов. И главное — удрать от русских броненосцев не смогут даже крейсера Камимуры — потому, что в скорости много потеряют.
— А вот завтра будет хорошая погода, и подраться придется, — Вирениус хмыкнул, отпил коньяка из кружки — почти мгновенно полегчало. Закурил папиросу, размышляя — хмель в такой ситуации его не брал. В очередной поход к японским берегам вышли тремя отрядами, благо все броненосцы были боеспособны. А для флагманского «Цесаревича» это был вообще первый выход в море после долгого, почти на четыре месяца растянувшегося ремонта — нормального дока для него не имелось, соорудили кессон.
Впереди, как всегда, шел сам Макаров на «Цесаревиче», над которым развевался адмиральский флаг. В отряд входили «Ретвизан» и замыкающими броненосцы князя Ухтомского — «Петропавловск» и «Полтава». По предложению лейтенанта Гревеница с «России», назначенного флаг-артом при командующем, стала внедряться новая система пристрелки, разработанная бароном, с двух, трех или даже четырех кораблей боевой линии одновременно, оснащенных однотипной артиллерией. Апробировали замысел, потренировались, и Степан Осипович остался довольным. Давно пора этот метод освоить, японцы им уже действовали, несколько раз сосредотачивая огонь по флагманам русских отрядов. Но нет пророка в своем отечестве, и даже при энергичном Макарове к новшествам приступали неохотно. И это здесь, на войне, что же говорить о чиновничьем Петербурге.
Второй отряд состоял под его началом — в него вошли броненосцы с десятидюймовой артиллерией главного калибра — оба «инока» и «Победа». Тоже выходили в море, стреляли по мишеням — вроде получалось, Степан Осипович в приказе его в пример всем поставил. Хотя, откровенно говоря, он только порыкивал, мало чего понимая в происходящем, но полагаясь на подчиненных по своему обыкновению. И те как в поговорке, в которой говорится, что короля играет свита. Тем более, имея начальником штаба бывшего флаг-капитана наместника Эбергарда — тот сменил мостик «Храброго» на боевую рубку «Осляби», и оказался прекрасным артиллеристом. Такой знак внимания со стороны наместника Вирениус оценил правильно — Андрей Августович был в курсе, кто он такой на самом деле.
Третий отряд состоял из броненосных крейсеров с новыми в 45 калибров восьмидюймовыми пушками. На флагманскую «Россию» снова вернули Рейценштейна — между ним и Иессеном возникали постоянно склоки, и Макаров поставил командующим над всеми бронепалубными крейсерами вице-адмирала Безобразова. Тот серьезно болел, причем Вирениус с ходу поставил верный диагноз, только анамнез писать надо сейчас, иначе болезнь зайдет далековато. Вот только ничем не помочь — химиотерапия еще не придумана. Приходится полагаться на природные препараты да искать знахарей — может быть, они что-нибудь придумают со своими корешками. Ведь среди азиатов есть не только шарлатаны, но действительно знающие лекари.
Петр Алексеевич живо навел порядок, и крейсера стали действовать крайне энергично, буквально пиратствуя у японских берегов. И даже подал записку, в которой указал, что нападения крейсеров нужно распространить на всю цепочку остров от Японии до захваченной самураями Формозы. Причем и политические размышления привел — острова Рюкю имели тридцать лет назад свое королевство, и не помешало бы там восстановить на них законную династию, под российским покровительством естественно. Создание хотя бы на одном из островов базы флота с укреплениями и береговой артиллерией, усугубит морскую блокаду островной империи. Там можно побудить китайское население Формозы, по примеру Кореи, к всеобщему вооруженному восстанию против японских оккупационных властей, которые только шесть лет тому назад кое-как утвердили свое господство.
Умный и предприимчивый адмирал, чего тут скажешь!
Наверное, так и наместник подумал, и озадачился всерьез, видимо, найдя в предложении «свой интерес». Главное, добиться успеха в этом выходе, и тогда пойдут определенного рода действия.
«Большие» крейсера представляют три сильных отряда. В 1-м Иессена обе «богини» с «Боярином», во 2-м два «шести тысячника» германской и американской постройки под командованием самого Безобразова, поднявшего флаг на «Богатыре». Кроме того, ему подчинены все большие миноносцы 3-го отряда, которым командует получивший заветных «орлов» на погоны Матусевич, имеющий под началом также два самых быстроходных крейсера — «Аскольд» и «Новик», известные «ходоки».
Семь бронепалубных крейсеров и девять «350-ти тонных» миноносцев представляют в походе грозную силу. Есть еще, по выражению наместника, «мизерикордия» — так в Средневековье называли кинжал, которым добивали рыцарей «ударом милосердия». Только здесь в роли узкого клинка выступают девятидюймовые пушки…
Вице-адмирал Петр Алексеевич Безобразов — только не тот, кто из знаменитой «шайки», статс-секретарь. Все отмечали, что выводя крейсера ВОК в море, он постоянно «выкручивался» из трудных ситуаций с успехом, ускользая даже от эскадры Камимуры. И матросы жалели, что не он повел крейсера к злополучному Ульсану 1 августа 1904 года…
— Андрей Августович, зачем такой экстремизм⁈
Вирениус был ошарашен — предложение убийства английского адмирала Фишера, создателя знаменитого «Дредноута» выходило за всякие рамки понимания. И ладно бы предложение сделал «друг Виля», тот еще прохвост по жизни, криминала не чуждавшийся, но капитан 1-го ранга Российского Императорского Флота, флаг-капитан самого наместника, георгиевский кавалер — такое просто в голове не укладывалось. Однако Эбергард смотрел на него совершенно серьезно, пытливо, потом негромко сказал, не отводя взгляда — и это было даже страшновато, ведь прямо террорист какой-то, а ведь народовольцем не был, как тот же Добротворский.
— Чем позже появится «Дредноут», тем лучше. Мы построим только четыре броненосца, а сколько заложат в других странах? Сколько впустую истратят денег? И главное — не будет линейных крейсеров — ведь «Джекки» Фишер создатель «Инвинсибла», как я понял?
— Да, это так, — несколько растерянно ответил Вирениус, не совсем понимая, куда клонит Эбергард. А тот бережно взял листки бумаги, на которых Андрей Андреевич наскоро схематично изобразил несколько додредноутов — а так называли большие броненосцы, на которых средний калибр с шести дюймов подскочил до восьми, затем до десяти дюймов с множеством «промежуточных инстанций» в разных флотах мира. А за несколько часов тихой беседы под бутылочку коньяка они как-то разговорились потихоньку. Все согласно высказыванию — дело было вечером, делать было нечего, зато бутылочка «шустовского» имелась со стопками и лимончиком. Армянский коньяк пошел хорошо, хотя Эривань еще не стала Ереваном. И качественный, как ни странно — Вирениусу он показался лучше мартеля. Случайно бутылка завалялась в шкафу, пережив взрыв, вот и пригодилась. Зато теперь понятно, чем занимается каперанг Михеев во время плавания — принимал «по чуть-чуть», по «капелюшечке», для лучшего сна. Как журнал «Здоровье» рекомендовал в советском фильме про контрабандистов и бриллиантов в гипсе. Здесь реклама тоже в ходу, но такая наивная, что смех разбирает.
— Это выигрыш времени для нашей страны, Андрей Андреевич — я не хочу революции. Американцы свои «мичиганы», как вы поведали, строили долго. А сейчас четвертый год, не пятый — нет уроков Цусимы, и не будет. А потому и проект могут не разработать — нет в нем нужды. И торопиться никто с постройкой не станет. А если 1-я мировая война будет позже начата, то отсрочкой не грех воспользоваться — вы ведь говорили о будущих реформах Председателя Совета Министров Столыпина.
— Хм, революция и «Дредноут» — странное сочетание, просто в голову не приходило. Но если последует мировая война, то ее не избежать — мы в союзе с Францией, Антанта в этом году должна появиться.
— «Сердечное согласие» между Францией и Англией может стать поводом к разрыву договора между нами и галлами. И вообще — кайзер видел после войны с японцами нашу армию и флот слабыми, и никчемными считал политиков, что подписали унизительный мир под диктовку американского президента. А ведь ситуация для нас радикально переменится — когда японцы подпишут унизительный мир с нами. С победителями считаются все — глас побежденного не слышен! И оправдания никого не интересуют — все считаются только с силой русской армии и флота!
— Вы правы, только победители склонны почивать на лаврах, а к следующей войне мы можем быть подготовлены гораздо хуже. Ведь чувство национально унижения заставило перейти к реформам.
— Это так, ваше высокопревосходительство. Только у меня вопрос — а разве к голосу генералов и адмиралов, что побеждали в этой войне врага, никто прислушиваться не станет. И все решать будут «паркетные» полководцы? Или все же те, у кого белые кресты на шейной ленте?
Эбергард выразительно показал глазами на крест святого Георгия 3-й степени, что был у Вирениуса, вместе с таким же крестом, но меньшего размера на колодке — по статуту ордена он никогда не снимался, и всегда кавалеры носили все степени награды. Причем, наместник получил уже такой крест раньше, а за полное освобождение Кореи и с изгнанием японцев обратно на острова вторую степень получит обязательно — большой крест со звездой. Вот только следующего чина ему не видать как собственных ушей — это фельдмаршалов в армии может быть несколько, а вот генерал-адмирал один, и он великий князь Алексей Александрович, дядя царя, ленивый и стареющий бонвиван, любитель французских балерин. Раздобревший сверх меры и известный под ехидным прозвищем «семь пудов августейшего мяса».
— Осталось только нам победить японцев, и найти того, кто проломит в Лондоне голову старому адмиралу…
— С японцами мы сами справимся, а вот «Вильгельму Карловичу» по плечу вторая задача. По его приказу «мандаринов» тут резали без всякой жалости, сам на это смотрел с полным спокойствием. Вернее, уже не Витгефт — «погиб» наш адмирал, а появился подданный германской короны — то ли Баварии, или Саксонии — на каковое имя ему выправили документы. И людишек подобрали — бродяги со всего света, им человека зарезать легче, чем до ветра сходить при нужде. К таким лучше спиной не поворачиваться!
От слов Эбергарда Андрей Андреевич чуть коньяком не поперхнулся — он просто не ожидал таких «художеств» от старого приятеля, которого, оказывается, и не знал толком…
Начало ХХ века — простое и незамысловатое…
— Ваше превосходительство, мы имеем дело с гениальной мистификацией, обманом, если говорить открыто и честно. Это как раз тот случай, когда формально международные соглашения выполняются, а фактически на них лорды Адмиралтейства с Форин Оффис плевать хотели. Британия делает все, чтобы спасти своего азиатского союзника от разгрома. А ведь он последует, как только наша эскадра придет на Дальний Восток.
— Давайте без чинов, Николай Лаврентьевич, — вице-адмирал Скрыдлов внимательно посмотрел на своего флаг-капитана, на котором, как говорят, лица не было — капитан 2-го ранга Кладо был бледен, в руке зажата какая-то газета и бланки телеграмм. Что могло так встревожить этого видного военно-морского теоретика, читавшего лекции не только в Морском корпусе, но и академиях, причем не только Морской, но и Генштаба, Скрыдлов не знал, но встревожился, хотя и не подавал вида. Кладо был умен, являлся автором книги по современной морской войне, отчего офицеры эскадры его шутливо именовали «русским Мэхэном».
— Николай Илларионович, год назад Чили и Аргентина подписали между правительствами соглашение об остановке морских вооружений. Страны готовились воевать, так как имелись противоречия по поводу отдаленных областей Патагонии и островов архипелага Огненной Земли. Аргентинцы купили в Италии четыре броненосных крейсера типа «Гарибальди», и заказали еще два — «Рока Морено» и «Митре Ривадавия», которые, как известно, в конце декабря прошлого года выкупили японцы за полтора миллиона фунтов за пару, и ввели в состав своего флота как «Ниссин» и «Касугу».
— Мне это известно, как и то, что «Ниссин» уже нами потоплен, — произнес Скрыдлов — его не раздражала привычка «профессора» заходить издалека. Да и чего торопиться — русская эскадра стояла в Виго, приняла необходимый для перехода уголь. Экипажи отправились для отдыха на берег — испанцы тепло отнеслись к «визитерам» и совершенно не докучали формальностями. Нейтралитета страна не объявляла — военные действия на азиатском востоке между Россией и Японией страну не тревожили — Филиппины и острова были потеряны пять лет назад после поражения в войне с американцами, которая завершилась полным избиением королевского флота под красно-желтыми флагами Кастилии и Арагона.
Виго был знаком русским морякам со времен 2-й экспедиции в Архипелаг, здесь отстаивалась эскадра адмирала Сенявина, блокированная англичанами. А сами матросы тогда именовали городок на русский манер «Виговском», и чуть ли не стали местными жителями. И хотя пошло чуть ли не столетие, но память о тех днях сохранилась — эскадре был оказан исключительно теплый прием, корабли посетил визитом губернатор и командование флота. Испанские адмиралы сетовали на американцев, к которым относились крайне враждебно, и частица этой ненависти перешла на японцев, ведь азиатам заокеанская держава помогала вместе с Англией.
И «туманный Альбион» получил свою долю справедливой критики — ведь все знали, что Лондон отказал испанцам в помощи, когда те лихорадочно готовили несчастную эскадру Серверы.
— Так вот, видя, что у аргентинцев будет эскадра из полудюжины «гарибальдийцев», чилийцы стали искать ответные меры, ведь у них были только два броненосных крейсера английской постройки, неспособных сражаться на равных с хорошо бронированными крейсерами итальянской постройки. Но выход был найден — у Армстронга и Виккерса заказали два быстроходных броненосца, с нормальным водоизмещением в 12 тысяч тонн — обусловленном размерами дока в Талькауано. Каждый из этих кораблей примерно в два раза дороже и в полтора раза превосходит «гарибальдийцев» по водоизмещению, и при этом имеет такую же скорость в 19 узлов. И оба в состоянии истребить всю полудюжину аргентинских крейсеров.
Кладо остановился, он снова пришел в состояние возбуждения, продолжая размахивать листками бумаги. Горячо заговорил:
— Броненосцы хорошо забронированы семидюймовыми плитами, вся многочисленная артиллерия 152 мм и 120 мм орудий против такой защиты бесполезна. Реальный ущерб могут причинить только 254 мм и 203 мм пушки, которых от двух десятидюймовых или до четырех восьмидюймовых орудий. А на «Контусисьоне» и «Либертаде» четыре 254 мм ствола в двух башнях, и четырнадцать 190 мм орудий в казематах, по семь на каждый борт, снаряд по весу чуть тяжелее нашего восьмидюймового. Эти броненосцы ведь специально строились для убийства броненосных крейсеров, идеальны для этой цели. В бою с ними даже нашим «пересветам» придется тяжко — почти двойной перевес в бортовом залпе. Про «Россию» и «Громобой» и говорить не приходится — их быстро отправят на дно — полторы тонны бортового залпа против двух наших восьмидюймовых пушек, пусть четырех, если перевооружить удастся. Но орудия со щитами, а не в башнях и казематах.
— С чего вы взяли, Николай Лаврентьевич, что чилийские броненосцы обязательно будут воевать с нами? У вас есть доказательства, что эти броненосцы окажутся в японском флоте?
Скрыдлов терпеливо выслушал исторический экскурс, но был категорически не согласен с доводами пусть знающего морского офицера, на «теоретика», большую часть своей службы просидевшего в кабинетах. Такой вывод у него просто в голове не укладывался.
— Есть, ваше превосходительство, внимательно прочитайте эти бумаги — по моей просьбе наше посольство в Мадриде отправило телеграммы консулу в Чили, и только что я получил ответ…
Н. Л. Кладо — «русский Мэхэн», как его шутливо именовали на флоте…
— Смотрите, ваше превосходительство, что на самом деле…
Кладо стал выкладывать на стол телеграммы и пару вырезок из газет на испанском языке — чилийских, трех недельной давности — как раз такое время и нужно, чтобы пресса из-за Анд достигла далекой Галисии. Скрыдлов стал их медленно читать, и потихоньку до него стало доходить, что предположения флаг-капитана отнюдь не беспочвенны.
— Как видите, Николай Илларионович, оба броненосца не получили чилийские экипажи, и не пошли в Вальпараисо, как бы следовало, будь они действительно вошедшими в состав флота. Нет, с перегоночными командами, после короткого ремонта и принятия угля, причем сверх всяких норм, они вышли в плавание в океан, якобы для дальнейших испытаний. Может быть, где-то подобное и было, но я не слышал. Есть один подобный случай, и он, вот странность, связан именно с Чили и Японией — произошел десять лет назад, и весьма показателен для нынешней ситуации.
Николай Лаврентьевич заговорил уже намного спокойнее, зато Скрыдлов почувствовал растущее в душе напряжение. И сразу же спросил чуть охрипшим и дрогнувшим голосом:
— Вы имеете в виду продажу «Эсмеральды» японцам, когда шла война с Китаем. Как помнится, этот бронепалубный крейсер был фиктивно продан Эквадору, а приемка уже «Идзуми», переименованного так японцами, состоялась на Галапогосских островах?
— У вас хорошая память, Николай Илларионович, только тут все гораздо интересней и циничнее. Чили не объявило нейтралитета — с чего бы это? Или, быть может, таково было желание Лондона, что любит воевать чужими руками⁈ Но два броненосца это не один бронепалубный крейсер, такое мимо не пройдет. Тем более японцам передадут еще три корабля дополнительно — самых лучших в чилийском флоте. Вернее, уже передали, но о том узнают позже — месяца через два объявят, никак не раньше.
От тихо произнесенных слов флаг-капитана Скрыдлова, как говорится, «пробрало». Картина стала вырисовываться яснее и отчетливей, а Кладо уже щедро наносил на нее «мазки», как маститый художник:
— Броненосцы вроде уже чилийские, но за них до сих пор не перечислили деньги, а сумма немалая — два с половиной миллиона фунтов. Или может быть, за них уже заплатил кто-то другой, но тогда и броненосцы являются уже чужой собственностью. У самой Японии денег очень мало — но им одна «рыжеволосая нация» могла предоставить, как водится в таких случаях, тайный кредит под залог или надежное обеспечение, деньги ведь все равно остаются в лондонском Сити.
— Броненосцы отправили в перегон через весь Атлантический океан? Ведь так выходит, если ваши соображения верны, а так мне уже кажется. Похоже, что вы полностью правы.
— Не совсем так, это лишь одна часть шарады. Есть и другая — за две недели до подхода броненосцев, броненосный крейсер «О’Хиггинс» и бронепалубные крейсера «Бланко Энкалада» и «Чакабуко» вышли в учебное плавание, и при этом не взяли на борт отпущенных в отпуск офицеров и матросов — пошли в поход с половинными командами. С чего бы это⁈
— Похоже больше не на учебный поход, а на перегон до Японии. Ведь так вы думаете, Николай Лаврентьевич?
— Чилийцам нет смысла гнать через весь океан уже проданные крейсера. Ведь случись что с ними по дороге, одни неприятности будут. Передача кораблей состоится в океане, и принявшие их японские команды будут иметь время — ведь переход очень долгий — для осваивания кораблей и проведения учебных стрельб. И пойдут все пятеро — целая эскадра, крейсера в условленном месте где-то в океане будут ожидать броненосцы. Заметьте, в телеграмме говорится, что с крейсерами ушли два пассажирских парохода со всеми грузами, они вернутся обратно с пустыми трюмами, но принятыми на борт чилийскими экипажами, в том нет у меня сомнений.
Скрыдлов был опытный моряк, видавший виды, и прекрасно понял, что к чему. И негромко произнес, чуть наклонившись:
— Точкой рандеву могут быть только так называемые острова «Робинзона» и Александра Селькирка, ведь так?
— Вы полностью правы, ваше превосходительство, именно архипелаг Хуан Фернандес или Чавас, принадлежащий Чили. Он далеко от морских путей, там можно тайно передать и принять корабли. Думаю, туда уже прибыли угольщики с великолепным кардифом в трюмах, а также из Осаки или Иокогамы экипажи. Ведь они полные — от «Ясимы», «Ниссина» и других погибших кораблей Объединенного Флота. К тому же чилийские крейсера имеют однотипные японские корабли, и осваивание не займет много времени — прототипами «Асамы» и «Такасаго» стали «О’Хиггинс» и «Бланко Энкалада», а «Чакабука» вообще точнейшая копия последнего «японца», уже погибшего. Но команда ведь полностью спасена и думаю, будет очень рада снова принять «свой» же крейсер, чтобы продолжить воевать с нами.
— Принять ответные меры наш МИД не сможет — у нас пока одни домыслы, пусть и верные. Потому следует поторопиться с переходом на Дальний Восток, и успеть прибыть раньше японцев. У нас пять кораблей, способных сражаться в линии, пусть и старых из них четыре — а японцы получат только три. Перевес будет на нашей стороне. Но шумиху в газетах поднять нужно уже сейчас. У меня просьба, Николай Лаврентьевич — найдите сейчас репортера, и пусть быстро напишет статью. Нужно договориться с ведущей газетой в Мадриде, чтобы она была немедленно опубликована. Если успеем предвосхитить события, то Лондон окажется в незавидной позиции…
На британском флоте эти броненосцы были известны по табличкам на гальюнах, единственными надписями, оставленными на испанском языке и понятными без перевода — «ваканте» и «оккупадо». Своеобразный английский юмор, что и говорить. Но дальше не до смеха — порой британцы строили на заказ корабли гораздо лучшие по характеристикам, чем для Ройял Нэви. Эти мощные броненосцы считались второклассными из-за артиллерии главного калибра в десять дюймов, хотя их «средний» калибр в семь с половиной дюймов длинноствольных пушек в 50 калибров мало в чем уступал башенным восьмидюймовым орудиям «гарибальдийцев» или «асамоидов». Броня цитадели семь дюймов, полный пояс по ватерлинии — защита против шестидюймовых снарядов надежная даже при стрельбе в упор. Да и 203 мм снаряды могли пробить плиты только с десяти кабельтовых. Надо отдать британцам должное — они построили идеальный корабль для «убийства» броненосных крейсеров вроде той же «Асамы»…
— А вот эта ошибка, Андрей Августович, нашему другу Хейхатиро может стоить дорого. Старое китайское корыто ему лучше было не выводить в море. Головной боли только добавилось, а не реального усиления эскадры. Хотя «Микаса» в строю, как я вижу, пять на пять будет, если сойдемся, и японцы сильнее на первый взгляд. Но только до того момента, когда Ухтомский подойдет — там мы их просто размажем маслом на хлебушке. Так что зря адмирал Того так рискует, напрасно.
— А ему ничего не остается делать, ваше превосходительство, войну в обороне не выиграть, только затянуть можно на некоторое время, полгода или год. Мы порты блокируем, всем давно ясно, что каждый день на нас играет. Сентябрь на дворе, середина месяца, а положение Японии только ухудшилось. В ноябре Скрыдлов подойдет с эскадрой, и тогда нашим узкоглазым врагам совсем плохо станет. Вот потому они и решились на генеральное сражение, ничего другого японцам не остается.
Андрей Андреевич кивнул, соглашаясь с доводами Эбергарда — иного объяснения просто не имелось. Непонятно, что с чилийскими броненосцами и крейсерами происходит, то ли японцы на всех парах идут к островам через весь Тихий океан, или еще проводят «учения». Не хотелось бы, чтобы эту «негоцию» японцы с англичанами провернули, в газетах шумиха началась изрядная, но формально не подкопаешься — страны в своем праве с точки зрения «буквы» соглашений.
Но не стоит об этом сейчас думать — для этого будет время, когда врага увидишь через оптику прицела!
Сейчас же в Желтом море, неподалеку от острова Квельпатр, на который был высажен русский десант, намечалась грандиозная свалка. Японцы прекрасно понимали, что остров запирает Корейский и Цусимский проливы, и может являться передовой базой русских, той самой петлей узла, что является главной частью «удавки». И драться тут нужно до конца, иначе с островов на материк будет труднее перебрасывать подкрепление. Да и перехватывать в море транспорты, идущие к японским берегам с важными для экономики грузами, станет для русских крейсеров намного легче. Тем более порт Кунсан уже освоен, а Дальний с Порт-Артуром остались в глубоком тылу, и проход для набегов миноносцев туда закрыт.
— Хм, а ведь они вывели все что есть — четыре броненосца с флагманским «Микасой» во главе, крейсера Камимуры — вся четверка. И старый «Чин-Йен» с тремя «симами». Постой, что-то пушки на них размером стали меньше — причем две, а не одна.
— Их перевооружили на манер «собачек», ваше превосходительство, — произнес стоящий с левой стороны Михеев. — Судя по всему, барбеты с 320 мм пушкой сняли, чем существенно облегчили крейсер, и установили вместо нее 203 мм пушку со щитом, и такую же добавили на противоположную оконечность. Потому мы их и не видели в море столь долго — два месяца с лишним. Но ведь умеют торопиться, и успели перевооружить корабли.
— Британцы им пушки отдали, без помощи от Лондона мы бы их давно разбили. Гадит англичанка, как всегда, — флаг-капитан Эбергард за последнее время стал ярым ненавистником «Туманного Альбиона».
— Воюют люди, пушки только оружие, инструмент войны, не больше, как и корабли. Но интересный расклад получается — отряд Катаоки на четырнадцати узлах, Ухтомский их просто не догонит. Зато те и другие вмешаются немедленно, если чьи-то корабли получат повреждения. Своих защитят, противника добьют, если получится. Но сами жертвой тоже стать могут — если на броненосцы нарываться будут!
— Все решится в бою, ваше превосходительство, но в крейсерах сейчас некоторое превосходство у японцев, за счет перевооруженных «сим» — пять против пяти, и еще пять малых крейсеров против наших двух.
— Нет никакого превосходства, — отрезал Вирениус, — побьем супостата. У нас «Донской» есть — по скорости как раз. А «император» их «Чин-Иен» побьет — у «китайца» оконечности «голые». Но не будем о том говорить, памятуя, что не хвались на рать идучи. Надо догнать японцев, «стреножить» хотя бы один броненосец — тогда догонят «Петропавловск» и «Полтава», и расклад станет совершенно иным.
Андрей Андреевич остановился, разглядывая в бинокль японский Объединенный Флот. Он видел, что «Чин-Иен» отстает, а это означало только одно — его скоро догонит «император», а затем подойдут броненосцы Ухтомского и разделают китайское корыто как бог черепаху. Вроде все просто — но Того не мог этого не понимать, раз все вывел в море, словно последний золотой на карту поставил.
— Ваше превосходительство, пора в рубку, — негромко произнес Михеев, напоминая о предстоящем бое. Андрей Андреевич поежился — он до сих пор не мог привыкнуть к морскому сражению и взрывам снарядов, от которых вздрагивали, словно живые люди, огромные железные корабли. Теперь все зависело от удачи — если удастся сбить ход броненосцам Того, то Ухтомский со своими двумя «севастополями» гармонично войдет в сражение. Зато он с обоими «иноками» может действовать против «асамоидов» Камимуры — пять против четырех, и тогда последним придется туго.
Все теперь зависит от милости Фортуны — один удачный выстрел, и тогда можно будет разодрать вражескую эскадру по клочкам!
Готовясь к войне с Россией японские адмиралы тратили деньги на две эскадры — броненосцев и броненосных крейсеров. А вот кораблям 3-й эскадры, предназначенной для береговой обороны, доставались «крохи». Но в данной реальности, после первых потерь, пришлось обратить внимание на 5-й боевой отряд и за лето их модернизировать весьма кардинально, увеличив боевую мощь…
— Ты не хотел «Чин-Йен» потерять, Того-сама, утратишь тогда и его, и «Фудзи» с «итальянцем». Просто удрать от нас они теперь не смогут, и путь им в одном направлении — строго вниз, на глубину.
Все же Степан Осипович оказался великолепным тактиком — рискуя своими лучшими и быстроходными кораблями, начал бой на преследовании, сосредоточив огонь «Цесаревича» и «Ретвизана» на «Фудзи», которого Того поставил третьим в колонне. От фугасов с отлаженными взрывателями небронированные оконечности броненосца покрылись пробоинами и проломами, причем частью подводными, «священный вулкан» стал потихоньку оседать в пенящиеся волны, теряя ход. И уже было заметно, что эскадренный ход 1-го японского отряда стал снижаться.
Вирениуса больше интересовал старый «знакомец» — напряженно смотрел за избиением несчастной «Касуги» сразу тремя «пересветами». Десятидюймовые снаряды оказались смертельно опасными для броненосного крейсера по своей сути, что уже не раз было продемонстрировано — шестидюймовая броня 14-ти пудовые снаряды не «держала». Но теперь имелось одно существенное отличие — по «гарибальдийцу» впервые сосредоточили огонь сразу три броненосца, причем Эбергард координировал этим увлекательным для русских моряком процессом — у борта крейсера каждую минуту вставали водяные столбы во множестве. Их можно было разглядывать их до бесконечности, прекрасно понимая, что часть снарядов попадает отнюдь не в воду, а сокрушает в полете стальные плиты.
Японцы в ответ обрушили огонь всего своего отряда по «Цесаревичу» — флагманский броненосец горел, кормовая башня не действовала, и, судя по всему, японцы вышибли две башни среднего калибра. Но прекрасно забронированный корабль держался, и хода не снижал, и, тем не менее Вирениус понимал, что скоро выйдет из боя для короткой починки. И это произойдет, как только догонят броненосцы князя Ухтомского, что станут головными — японцам придется драться с двумя абсолютно неповрежденными кораблями, с двенадцатидюймовой артиллерией.
И вот тогда он на «Ослябе» с «Пересветом» выйдет из боя — пусть между собой дерутся «большие дядьки» — четыре на четыре, ибо к тому моменту «Касуге» уже будет нужен капитальный ремонт в самом лучшем для нее случае. Да оно и понятно — Того поставил броненосный крейсер в линию от полнейшей «безнадеги», желая хоть как-то усилить ее состав.
— Что там у Рейценштейна, не могу разобрать?
— «Громобой» горит, но продолжает стрелять. Хотя нашим плохо приходится, ваше превосходительство — японцы сильнее, хотя их меньше на вымпел. Они крейсерам Иессена уже выдали по первое число — «Паллада» горит, «Аврора» в сторону отвалила, вроде раны «зализала».
Андрей Андреевич всмотрелся — идущие в голове крейсерские отряды главных сил сцепились между собой в отчаянной схватке. «Богинь» поставили в строй только потому, что на баке и юте вместо шестидюймовых пушек установили 203 мм орудия устаревшего типа — со стволами в 35 калибров, снятыми с черноморских канонерок, куда более опасными для «асамоидов». Корабли пусть и не самые скоростные, но большого водоизмещения. И под неприятельским огнем могут продержаться долго, ведь аксиома, что чем больше размеры и вес, тем медленней накапливаются повреждения.
— Пока все по плану — главное вышибить побольше вражеских крейсеров, и тогда победа окончательно будет за нами, ваше превосходительство, — Эбергард прямо-таки излучал полную уверенность и спокойствие — Андрей Андреевич завидовал его выдержке и хладнокровию.
«Император Николай I» с «Дмитрием Донским» схватились со всем отрядом Катаоки — схватка пошла яростная, однако перевооруженные японские крейсера на удивление оказались очень «зубастыми». И самым слабым звеном являлся японо-китайский броненосец — его короткоствольные 305 мм германские пушки стреляли очень медленно, и к тому же промах шел за промахом. Но двое против четырех это много — «Донской» уже горел. Однако на помощь уже пошла «Аврора» — на крейсере потушили пожар, и командир решил не рисковать, а подраться с более слабым противником. Все же даже перевооруженная «Мацусима» не столь опасный противник, как тот же «Якумо», вдвое слабейший и по числу, и калибру батарейных пушек.
А вот малым японским крейсерам уже досталось от их «больших» русских «коллег». Безобразов оказался умелым тактиком, причем действовал уверенно и спокойно, реализуя свое преимущество. Все же три больших зарубежной постройки крейсера и два «новика» превосходили двух «американцев» и пять малых крейсеров — а их шестидюймовые снаряды куда опасней 120 мм. Но пока схватка шла практически на равных — и один удачный выстрел мог решить судьбу противостояния.
— Ваше превосходительство, на «Цесаревич» подняли сигнал — «Петропавловску» занять место флагмана. Второй мателот «Полтава». Произвести перестроение по отрядам'!
— Выполняйте, — только и произнес Андрей Андреевич, продолжая оставаться спокойным — маневр по перестановке неоднократно выполнялся. Все по плану — Ухтомский возглавит главные силы, благо скорости снизились из-за повреждений, а Макаров на «Цесаревиче» выйдет из строя. «Ретвизан» и «Победа» последуют за «Полтавой» — только и всего. Через какое-то время флагман снова возглавит колонну. А он сейчас получат приказ с двумя «иноками» атаковать броненосные крейсера Камимуры — все идет по плану…
— «Цесаревич» выходит из линии… Да хрена, флагман вываливается, лег на циркуляцию — руль заклинило!
Михеев выругался — а Андрей Андреевич с ужасом смотрел, как Макаров на «Цесаревиче» действительно вываливается из боя, направляясь в сторону неприятеля. И в полном обалдении прошептал:
— Не дай бог как 28 июля…
Бой 28 июля 1904 года в Желтом море. Прорыв русской эскадры во Владивосток — будь он успешным, то итоги войны могли быть иными. Самый роковой момент сражения — на мостике «Цесаревича» взрывается снаряд, погибает контр-адмирал Витгефт, от тела которого фактически ничего не осталось. И вот такими «случайными» эпизодами полна война с японцами. А их «набор» оказался непропорционально большим, что заставляет задуматься над законами бытия. Оказалось, что все против России, и там где русские генералы и адмиралы должны были если не побеждать, то свести бой «вничью», тут же появлялась «случайность»…
«Цесаревич» сделал полный круг, и пошел на следующий, но уже вкось — корабль выходил из линии, направляясь к северу. Было видно, что на броненосце сумели перейти на управление машинами, так как руль видимо, заклинило. Подобное произошло в реальной истории с «Рюриком» в бою при Ульсане, но чтобы японцы смогли снова так повредить великолепно забронированный корабль, в голове не укладывалось.
— Ваше превосходительство, на «Цесаревиче» поднят сигнал — «адмирал передает командование»!
Голос флаг-офицера чуть дрогнул, но Старк все же справился с волнением. Андрей Андреевич стянул нервы в узел — привыкнув «отсиживаться» за спиной адмирала, он осознал, что наступил самый настоящий пи…ец — он был старшим флагманом на эскадре, причем Безобразов являлся лишь третьим на этот пост. Про Ухтомского, Иессена и Матусевича и говорить не приходится — они только контр-адмиралы, и обязаны выполнять его приказы. Одна надежда — Макаров всех приучал к самостоятельности, и проявления инициативы просто приветствовал, и этот подход много раз уже выручал. А потому Вирениус решился и глухо произнес:
— Принимаю командование эскадрой на себя! Поднять о том сигнал! 'Буракову оповестить корабли, передать по радио…
Андрей Андреевич остановился, тщательно размышляя, что он может сделать. Решение напрашивалось по себе — если механизм отлажен и работает, то на хрен нужно вносить в него изменения. Так выходило, что за него всегда воевали другие и побеждали при этом — главное тут не мешать заниматься тем, что давно умеют.
И заговорил негромко, не повышая голоса:
— «Действовать по плану». «Петропавловску» идти головным, мателоты «Полтава» и «Ретвизан»! Я с «пересветами» иду вторым отрядом, ведем бой как вели, на сближение с противником. Цель первого отряда «Фудзи», мы продолжаем стрелять по «Касуге». Запросить флагман, узнать, что с адмиралом, способен ли сражаться «Цесаревич». Если нет, пусть выходит из боя, в охранении будет «Алмаз».
Вирениус говорил твердо, хотя прекрасно понимал, что смалодушничал, подставляя Ухтомского под град двенадцатидюймовых снарядов. Сам он великолепно помнил, что броня рубки «Осляби» шесть дюймов, и подставляться не хотел категорически. И хотя ранним планом подразумевалось, что он должен с «иноками» помочь Рейценштейну, пришлось объяснить создавшееся положение Эбергарду.
— Надо выбить «Фудзи» и «Касугу» — самое слабое звено. Они долго не выдержат обстрела, в прежних боях такое всегда происходило. А потом займемся крейсерами Камимуры, когда полегче станет.
— Когда «Фудзи» выкатится или ход потеряет? И мы добьем эту парочку, пока три броненосца Ухтомского будут сражаться с броненосцами Того — бой ведь будет между ними равный?
— У князя два из трех еще не поцарапанные даже, так что справится без нас. Неприятеля надо добивать, а мы это сможем сделать лучше всех. А если «Цесаревич» вернется в строй, то мы просто реализуем свой численный перевес без всяких проблем.
Вирениус усмехнулся, посмотрел в бинокль — «Петропавловск» уже занял свое место, за ним бодро шли «Полтава» и «Ретвизан». И начали пристреливаться по «Фудзи» по методу барона Гревеница — можно было не сомневаться, что через десять минут тому придется не в пример хуже. Ведь бить будут сразу три броненосца, а не два как раньше. А для «Касуги» вообще ничего не изменится — как стреляли по броненосному крейсеру трое, так и будут продолжать стрелять дальше.
— Ничего, мы будем драться — перемены в приказах ни к чему хорошему привести не могут. Есть диспозиция, разные варианты предусмотрены — просто работаем, как и работали дальше. Нужно выбить «слабое звено» — в отличие от нас у Того нет в резерве двух броненосцев Ухтомского.
— Вы правы, ваше превосходительство — по «первоклассным» броненосцам у нас полное равенство, плюс три наших «пересвета» — значительный перевес. «Император» поможет нам, но пока занят «китайцем». Думаю, реализует свое превосходство. Хотя «симы» меня неприятно удивили.
— Японцам надо было в башнях вместо крупповских изделий поставить британские «восьмидюймовки», да их же на бак и ют втиснуть, да с полудюжиной 120 мм пушек — серьезный корабль тогда появился. Ничем не хуже нашего «императора» — нормальный такой броненосец береговой обороны с натуральным джентльменским набором из четырех пушек в бортовом залпе. Пусть и несколько тихоходный, зато опасный.
— Вот и хорошо, что в голову Того эта мысль не пришла, но скорее пушек столько нет в запасе. Хотя Англия поставить еще сможет…
Договорить Эбергард не успел — по броне боевой рубки шарахнула так, что все находившиеся в ней свалились на палубу, смешавшись в кучу-малу. Андрею Андреевичу повезло — он упал на двух матросов, что смягчили падение — иначе переломал бы все старые кости. В ушах звенело, он ничего не слышал кроме этого звона. Но сообразил, что невероятно повезло — если бы двенадцатидюймовый снаряд с концевого «Асахи» оказался бы бронебойным, то все бы тут превратились в мясной фарш с косточками. А так попал фугас — ощущение, будто все они внутрь колокола забрались, а по тому многопудовой кувалдой шарахнули…
Русские бронепалубные крейсера «Аскольд» и «Новик» в бою с вражеским отрядом, миноносцы участвуют не менее активно в этом столкновении…
— Макаров талантливый адмирал, но Вирениус отличный тактик, самый лучший из тех, с кем мы встречались в бою. Как наш Дева, только притягивающий к себе удачу и счастье, в отличие от Сигэто. Выход из боя флагмана еще ничего не означает.
Того пристально смотрел на «Цесаревича» — русские броненосцы уже прикрыли своего командующего. Бросить бы в атаку миноносцы, вот только она будет отбита с большими потерями — у флагмана тут же появился «Алмаз» — быстроходная яхта в роли авизо, напичканная 120 мм и 75 мм пушками, смертельно опасными для миноносцев, даже для больших, в 150 тонн водоизмещения. Дестройеров осталось мало — двенадцать — число хоть и счастливое, вот только количество несчастное. Война без потерь не бывает, но тут их оказалось слишком много — у русских осталось вдвое больше, хотя их соколы меньше размерами.
— Русские начали перестроение на два отряда, а это плохо, — Хейхатиро прекрасно понимал действия Макарова, а сейчас взявшего на себя командование Вирениуса. Догнать японскую эскадру только быстроходными броненосцами, навязать бой и добиться таких попаданий в его корабли, чтобы те снизили ход. Жертвами как всегда стали «Фудзи» и «Касуга» — во всех боях им доставалось больше других. Но теперь именно на них сосредотачивали огонь, и стреляли на удивление хорошо, но все же чуть хуже, чем японцы. Да и снаряды подводили, хотя сейчас многие начали взрываться вполне исправно — видимо, как-то удалось улучшить взрыватели.
Плохо, что не удалось оторваться и затянуть русских поближе к побережью, чтобы ночью атаковать миноносками, которых можно было бросить до семи десятков. И все дело в «Фудзи» — русские фугасные снаряды разворотили нос и сделали пролом в подводной части — больше 12 узлов нельзя было держать, сразу вышибало щиты напором воды.
Теперь за дело принялись свежие «Петропавловск» и «Полтава», и стало намного труднее сражаться всему отряду — у «гэйдзинов» шесть броненосцев против его четырех и избитой «Касуги», которой уже нужно уходить в Сасебо на ремонт. И выводить крейсер придется — не место ему в одной линии с броненосцами, каждый из которых в полтора раза больше по водоизмещению. А новые «Хатцусе» и «Ясимо» еще шли по Тихому океану, от острова к острову, где были назначены бункеровки. Но еще несколько дней, и эскадра подойдет к архипелагу Бонин, первой японской территории в океане. А оттуда уже близко до самой Страны Восходящего Солнца — а там корабли отремонтируют, команды сплаваны и к концу октября пять кораблей будут действовать в составе «императорского» флота.
Странно, но по непонятным причинам было принято решение назвать корабли в честь геройски погибших на этой войне. Может быть, по примеру доблестного врага (а этого никто из японцев не отрицал), хотя ходил слух, что так настояли англичане. Впрочем, не важно, если британцам удастся сделать еще пару тайных покупок, а переговоры идут, как сообщили, то можно назвать как угодно, лишь бы получить еще пару броненосных крейсеров. Лучше броненосцы, но свои «Маджестики» англичане не отправят — внешне блюдут свой пресловутый «нейтралитет». Зато быстро ведут строительство двух новых броненосцев, которые станут сильнейшими в мире. Ведь кроме четырех 12-ти дюймовых пушек на них будут четыре ординарные башни, по две на каждый борт, мощных десятидюймовых орудий. Обещают, что через полтора года корабли будут сданы — постройка займет немыслимо короткий срок ровно в два года — 24 месяца.
Жаль, что американцы не собираются продавать свои корабли, не хотят открыто поддержать Японию. Эти дельцы, судя по сообщениям разведки, строят для русских подводные лодки и миноноски с газолиновыми двигателями, быстро и за большие суммы. Без чести и совести, их бог деньги и бизнес, как сами говорят во всеуслышание!
— «Ослябя» выкатился из строя! Взрыв на рубке!
От радостного выкрика сигнальщика у Хейхатиро Того дрогнуло сердце — такой немыслимой удачи он никак не ожидал. Действительно, трехтрубный броненосец, что наводил ужас на броненосные крейсера Камимуры, выкатывался влево. Следовавшие за ним броненосцы «Пересвет» и «Победа» потянулись за флагманом, и в этот момент Того осознал, что это не маневр — оба вражеских адмирала не могут командовать. И слава ками, если они погибли, пусть даже ранены — сейчас самый удобный момент, пока вражеские командующие вышли на время как руководители боя.
— Всем миноносцам атаковать русских флагманов! От успеха нападения зависит судьба империи!
С трудом удалось не сорваться, продолжать сохранять на лице маску невозмутимости, необходимую для самурая. Ведь если удастся торпедировать оба этих броненосца, пусть даже один, то можно выходить из боя. Лучше сделать это сейчас, но нужно дождаться результата атаки. А потому надо подождать немного — три десятка малых и больших миноносцев, густо дымя трубами пошли в отчаянную атаку, которая для многих станет последней в жизни. Но упускать такой момент нельзя, это вполне реальный шанс нанести «гэйдзинам» серьезные потери. А вот вести артиллерийский бой без новых броненосцев нельзя — враг оказался сильнее, и не стоит начинать новое сражение, пока не прибудет долгожданное подкрепление…
Эскадренный броненосец «Пересвет» после боя в Желтом море. И это он еще легко отделался…
— Ваше превосходительство, вы как себя чувствуете⁈
До мозга кое-как проник голос Эбергарда — китель малость потрепан, флаг-капитан смотрел на Андрея Андреевича выпученными глазами, и, судя по всему, скорее орал во все горло, а отнюдь не спрашивал. Затем достал платок и стал отирать им лицо и почему-то уши — но когда отнял его, то прежде белоснежная ткань оказалась в алых разводах и пятнах.
— Говорите чуть громче, плохо слышу, Андрей Августович. Крепко шарахнуло, оглушило изрядно.
— Многих ранило мелкими осколками, заделанную амбразуру вынесло. Михеева ранило, унесли вниз. И младшего Старка тоже…
Эбергард огляделся и понял, что какое-то короткое время он находился без сознания. Рулевой квартирмейстер сменился, в рубке заправляет капитан 2-го ранга Похвистнев, старший офицер «Осляби», а кроме счастливчика Эбергарда других флаг-офицеров штаба нет.
— Да уж — повезло нам с вами, что броню не пробило.
Способность соображать уже вернулась, тошнота не накатывала, Андрей Андреевич даже сглотнул, коротко тестируя организм — сотрясения мозга не получил, и то хорошо. И тут же куда лучше расслышал происходящие звуки боя, ощутил мелкую дрожь палубы под собой. А Эбергард уже извлек рулон свернутого бинта и начал перевязывать ему голову, матерясь сквозь зубы и поминая в три загиба кораблестроителей с их широкими прорезями окон в боевых рубках и японских комендоров, которым нужно засунуть в оное место их же снаряды.
— Не ругайтесь, Андрей Августавич, — радостно ухмыльнулся Вирениус. — Ко мне слух вернулся, я вас прекрасно слышу. Не стоит подавать дурного примера нижним чинам. И помогите мне подняться — я должен командовать, бой все же идет, а мы находимся в линии.
— Вывалились из нее, ваше превосходительство, чуть повернули на курсе, а тут и шарахнуло. За нами «Пересвет» с «Победой» пошли, так что Ухтомский один против Того сражается сейчас.
— Немедленно вернуться на прежний курс…
— Уже приказал, ваше превосходительство, «Ретвизан» быстро нагоним!
— Вот и хорошо, — Андрей Андреевич кое-как утвердился на ногах, бережно поддерживаемый флаг-капитаном за локоть.
— С «Цесаревича» принято сообщение — «адмирал контужен, находится в лазарете в беспамятстве,повреждение исправлено, броненосец может занять место в строю». Ничего страшного там не случилось, видимо, как у нас — фугас разорвался вблизи амбразуры, вот и контузило их всех, и заклинило передачу. Теперь восстановили управление и собираются воевать дальше — Грамматчиков опытный офицер.
— Передать приказ — «Цесаревичу» немедленно встать в боевую линию за «Ретвизаном». Дай бог, чтобы Степан Осипович оправился от контузии, — негромко произнес Вирениус. Ему сильно хотелось курить, но он первым делом шагнул к амбразуре и прижал окуляры бинокля к глазам. Шеренга вражеских броненосцев словно подпрыгнула, и стало ясно, что и кораблям Того крепко досталось в сражении. Меньше чем русским, все же шимоза много страшнее и опаснее, чем пироксилин и порох, но все же самураи изрядно огреблись — Макаров истово обучал комендоров, отбирая из них самых лучших наводчиков на быстроходные броненосцы и броненосные крейсера. Такая практика была и на Объединенном Флоте — вот только русские недавно перешли на нее, уяснив несомненную пользу.
Сейчас бой шел трех против пяти, но только «Касуга» уже не боец — «знакомец» стрелял только из носовой башни, кормовая бездействовала. Да и казематная артиллерия порядком повыбита и носовая труба наполовину укорочена — больше четырнадцати узлов не даст, даже если все кочегары у топок полягут, надорвавшись до смерти. И «Фудзи» изрядно «поплохело» — броненосцы Ухтомского по нему уже пристрелялись, и вокруг вражеского корабля вставали частые всплески. Да и осел броненосец изрядно, и с ходом у него явно неважно. Так что четыре русских броненосца, два из которых «свежие», причем уже нагонят и перегонят японские «калеки». Все правильно — план Степана Осиповича полностью сработал.
— С подходом «Цесаревича» амба самураям будет! А нам пора заняться крейсерами Камимуры, чтобы страх почувствовали. А то больно вольготно себя ведут. Дать полный ход, какой сможем!
Показав биноклем вперед, радостно оскалился Вирениус — все же численный перевес сыграл свою роль в сражении, как и наличие резерва. Теперь все три его броненосца обрушаться на четыре вражеских крейсера, что пока нещадно избивают отряд Рейценштейна и несчастную одинокую «Палладу» под флагом Иессена.
— Поднимите сигнал для Карла Петровича, «Алмазу» продублировать — пусть идет на Катаоку и вместе с «Авророй» добивают «симы». Свою роль он сыграл — теперь мы примемся за дело. Теперь мы примемся за дело, Андрей Августович — вшестером против четверых.
— Сомнем, ваше превосходительство, — Эбергард улыбнулся с хищным прищуром глаз, и, снова подняв бинокль, посмотрел на вражеские корабли. Прохрипел осевшим голосом, узрев что-то опасное.
— Того бросил на нас в атаку свои малые миноносцы. Их много, ваше превосходительство — как мошкары на болоте в моей усадьбе!
«Цесаревич» после боя 28 июля 1904 года в Желтом море предстал в изрядно побитом виде — воздействие шимозы оказалось весьма разрушительным…
— Мелочь пузатая, да их тут как тараканов! Настоящая саранча!
Вирениус окинул взглядом еле различимые корпуса маленьких корабликов, которых и миноносцами не называли, а так, уничижительно — миноноски. Мореходность никакая, дальность плавания никудышная, сильно от родных берегов не отойдешь. Ход меньше двадцати узлов, а сейчас и пятнадцати нет — небольшое волнение на море. Но на каждом по два, а то и три торпедных аппарата, и в ночной атаке эта «мошкара» смертельно опасна. Но при свете дня такая атака фактически обречена на провал, если на кораблях достаточно число орудий противоминной артиллерии. Но сейчас это форменное самоубийство, вроде сеппуки или харакири, как называют обряд собственного потрошения острым ножом эти воинственные островитяне.
— Поднять приказ — «миноносцам и крейсерам Матусевича немедленно контратаковать неприятеля»!
Дестройеры не зря именовали «истребителями миноносцев» — имея водоизмещение от 240 тонн на «соколах», и 300–400 тонн на более крупных эсминцах зарубежной и отечественной постройки, они сейчас обладали убийственной для малых корабликов артиллерией. Кормовая 47 мм пушка Гочкиса на всех русских эскадренных миноносцах была заменена на 75 мм орудие Кане, с небольшой «порцией» наскоро отлитых из чугуна фугасных нарядов. А еще имелись 47 мм стволы — по паре на «соколах» и удвоенное число на больших эсминцах. Причем точно такое же перевооружение сделали и японцы, только у них стояли более мощные и опасные английские шестифунтовые пушки в 57 мм. Имея семнадцать эсминцев в трех отрядах, да еще крейсера «Аскольд», «Новик», «Боярин» и «Алмаз» можно было надеяться на отражение вражеской атаки еще на подходе, благо подобные маневры адмиралом Макаровым уже не раз проводились.
— Ваше превосходительство, Матусевич выходит за линию, Ухтомский поворачивает, пропуская крейсера…
— Да куда там, князь не поворачивает на Того, а отворачивает от него!
— Но ведь инструкции Степана Осиповича…
— Головой сейчас думать надобно, у него ведь тихоходные «Петропавловск» с «Полтавой», дистанция резко возрастет. И если Того сейчас повернет на Сасебо, мы его уже не догоним, скорости просто не хватит. Вот, бля, в чем дело — этот самурай ведь решил нас задержать, а сам и не думает драться дальше! Посмотрите — его броненосцы отворачивают!
— И не только броненосцы, крейсера тоже, — ахнул Эбергард, выругался сквозь зубы. Стало ясно, что Того воспользовался удачным моментом, увидев, что два русских флагмана на время вышли из строя. Такой момент нужно было немедленно использовать, но не для победы над противником, достичь ее уже невозможно, слишком велик численный перевес, а для снижения, как бы сказали в его реальности, неминуемых издержек.
— Поздно, теперь надо избежать торпед, и уже не нос, а подставлять корму, что Ухтомский и делает. Но как князь ошибся — ведь приказ дан на преследование врага, а не отход от него.
Вирениус чувствовал, что его накрывает волна бессильной ярости — даже он, понимающий в военно-морской тактике на кухонном уровне, осознал, что произошло. А вот Эбергард понимал все гораздо острее, он чуть ли не бесновался от гнева. Ведь поверни князь три броненосца на неприятеля, да еще с подходом четвертого — «Цесаревич» торопился на помощь, Того пришлось бы или снова принять бой. Который грозил бы избиением всего японского 1-го отряда — против семи русских броненосцев его бы три не выстояли ни в каком случае. И пришлось бы самураям бросать на произвол судьбы поврежденные «Фудзи» и «Касугу». И это был конец войне — с тремя оставшимися броненосцами, даже с подходом двух «чилийцев», воевать было бы бесполезно — на подходе эскадра вице-адмирала Скрыдлова — три полноценных броненосца с двенадцатидюймовыми пушками.
Двойной перевес в главных силах, чего дальше дергаться⁈ Поражение в любом случае неизбежно!
— Историю переупрямить трудно, какое-то наваждение, — пробормотал Андрей Андреевич, тяжело вздыхая. Он сейчас стал острее понимать сам ход событий — возникло ощущение, будто русские делают ошибки одну за другой, которых у японцев практически нет. В голове не укладывалось — как имея армию мирного времени больше, чем японскую в период той самой войны, ухитрились потерпеть поражение за поражением. И это при том, что не являлись папуасами, войска имели отличную выучку, прекрасный офицерский состав, хорошее вооружение, проявляли отвагу и героизм, да в пример тот же осажденный Порт-Артур взять.
А русский флот взять в другой пример, с его двойным превосходством в боевых вымпелах кораблей 1-го ранга⁈
За два года отозвали на ремонт полдесятка броненосцев и не удосужились их не то, чтобы вернуть обратно — даже к работам на многих не приступили. Вредительство чистой воды, но скорее предательство. Кто в верхах был кровно заинтересован не допустить серьезного усиления русского флота на Дальнем Востоке, сорвать военные приготовления.
— Не знаю, кто этот иуда, но мы его найдем, и без суда и следствия… Да удавить, всего дел то…
Андрей Андреевич взял себя в руки и теперь хладнокровно взирал на побоище, что учинили русские крейсера и эсминцы вражеским миноноскам. И вздрогнул, когда увидел взметнувшийся в небо водяной гейзер. Пригляделся в оптику — трехтрубный крейсер, таких в русском флоте только два. И тут же послышался сдавленный голос Эбергарда:
— «Боярин»…
Японцы были опасным противником, воевать умели, стреляли точно. Крейсер «Аскольд» после боя 28 июля 1904 года — во что превратился пятитрубный красавец…
— Говорят, что синица в руках, лучше журавля в небе…
— И дятла в заднице, — отозвался на слова Эбергарда Андрей Андреевич. И услышал всхлип — флаг-капитан еле сдержал нервный смех. Вирениусу было не до смеха — подготовленная Степаном Осиповичем победа бездарно упущена. Он ведь сам проявил полную некомпетентность, понадеявшись на Ухтомского, а тот, не получив приказа, поступил по инструкции, показав миноносцам корму. И это при том, что его броненосцы практически не имели повреждений и в дополнение к дюжине шестидюймовых орудий столько же 75 мм пушек Кане, установленных взамен снятых мелкокалиберных 47 мм и 37 мм стволов. И ничего тут не поделаешь — бюрократия напрочь выжигает инициативных, энергичных и агрессивных генералов и адмиралов.
— Гоним Камимуру дальше, Андрей Августович, он не должен мешать! Поднять сигнал для Безобразова — «атаковать вражеские крейсера Девы всеми силами». И специально для князя Ухтомского — «приказываю вам уничтожить отряд Катаоки». Иессену и Рейценштейну с крейсерами следует на ноль помножить весь отряд Уриу. Матусевичу догонять и добивать вражеские миноносцы. «Алмазу» оказать помощь «Боярину».
Вирениус закурил папиросу, причем Эбергард поднес спичку, спрятав пламя в ладонях — это была уже третья попытка унять разбушевавшиеся нервы табаком. Они вышли на крыло мостика — как ни странно, но в отличие от прежних сражений «Ослябя» серьезно не пострадал, хотя разрушения имелись — шимоза есть шимоза, но ее разрывы уже не вызывали у русских моряков ужаса и оторопи как прежде. Изготавливаемые в Дальнем и Порт-Артуре кирасы и каски достаточно хорошо защищали матросов от осколочных ранений, хотя пулю не держали — для этого нужна закаленная броневая сталь. Сам он бронежилет в бою не надевал, ведь и так находится под защитой толстых плит, а если их снаряд пробьет, то никакая защита не спасет от неминуемой гибели. Да и от разрыва контузии неизбежны, что и происходит.
— Молодец Шенснович, путь ведь преградил, — негромко произнес Эбергард, показывая на трехтрубный броненосец, который встал на пути «Токивы» и «Якумо», попытавшихся прорваться на помощь отходящему отряду вице-адмирала Катаоки. Вот только поздно — отпускать добычу никто не хотел. Получивший «нагоняй» Ухтомский навалился на «Чин-Иен» и «Мацусиму» своими двумя броненосцами — и пошло жуткое избиение. Вокруг старого китайского броненосца будто «столбы» устанавливали — настолько высоки и часты были всплески.
— «Ицукусима» и «Хасидате» могут прорваться — к ним на помощь «Идзумо» с «Адзумой» спешат, ваше превосходительство.
— От «России» с «Громобоем» не уйдут — скорость 16 узлов, куда им деваться. Да и «Паллада» с «Авророй» им путь отсекают — попадутся болезненные. А Камимура на «Цесаревич» не полезет, в два огня попадет сразу. А нам стоит на него напасть — чего без толку за самим Того гоняться. А так можно все вражеские крейсера, как грибы, в корзинку собрать.
Вот только Андрей Андреевич на самом деле уверенности не чувствовал — крейсера Девы уходили, а вот «Варяг» с «Богатырем» никак не могли их догнать. Ладно «американцы», те «ходоки» известные. Странно другое — ведь «Цусима» и «Отова» имели по «паспорту» всего двадцать узлов максимального хода, но отрыв от русских крейсеров, что имели на три узла больше, понемногу, но возрастал.
— Уриу на «Наниве» с «Акаси» уходят, ваше превосходительство. «Император» только «Идзуми» перехватил — добивает.
— Жаль, что-то я сильно ошибся. Поговорку вспомнил — за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Надо было Деву отпустить восвояси, тогда бы Безобразов со своими крейсерами Уриу и догнал. Но еще время есть, может что и получится…
Вирениус устало откинулся на спинку дивана, принесенного в его салон обратно. Странно, но сегодня впервые сюда не было попаданий, и в кабинете не наступило царствование разрухи и опустения. В душе была опустошенность — он сильно устал за день сражения и был обескуражен его итогами. А потому прихлебывал коньяк из бокала — наступила ночь, на мостике вернувшийся из лазарета Михеев вел эскадру в Чемульпо.
— Одна радость, потерь ведь нет, «всухую» выиграли, но по очкам — нокаута не получилось. А ведь могли разбить японцев, но я такой шанс бездарно профукал, хотя других адмиралов всегда критиковал.
И что самое горькое, так осознание что в таком результате полностью его вина, хотя можно на других ее спокойно раскидать, что и придется сделать, расписать в рапорте. И первый кандидат Ухтомский — если бы повернул на Того, прояви князь агрессивность и инициативу, то японцам пришлось бы горько — «Фудзи» и «Касуга» были бы обречены. После этой мысли Андрей Андреевич загнул на ладони один палец — самый главный косяк выявлен, как и виновник. Дальше он был вынужден поступать по ситуации, и вместо «журавля» брать добычей «синицу».
— Как Рейценштейн ухитрился «симы» упустить — у них шестнадцать узлов по паспорту, какие двадцать⁈ Врать надо меньше, если поломки в машинах, так и докладывать, а не «пургу» гнать…
Андрей Андреевич выругался, уставившись взглядом в переборку. И неожиданно в голову пришла мысль — они все боялись довести бой до полной и окончательной победы, не верили в нее и подсознательно старались избежать потерь. А потому все обмишулились, и нет виновных. В рапорте можно указать совсем иное — и это будет правдой, на которую только нужно с другой стороны посмотреть.
— Того бежал, бросив свои крейсера⁈ Удрал, это все видели — и, значит, испугался. Камимуру отогнали, и он тоже покинул поле боя, унося винты. Из отряда Уриу «Идзуми» на дно отправили, только два крейсера ушли побитые. Дева полностью сохранил свои четыре единицы, зато отряд Катаоки уполовинили — броненосец пусть старый, но все же броненосец, плюс крейсер к нему. Да и Матусевич доложил, что чуть ли не десяток миноносок утопили. Победа⁈ Однозначная виктория, что и говорить, тем более «Боярин» на плаву остался, и до Чемульпо мы его обязательно доведем!
«Ретвизану» сильно досталось в бою 28 июля 1904 года. Видны следы многочисленных попаданий, но американская броня являлась надежной защитой. Расписывая достоинства японских броненосцев почему-то упускают из вида, что русские им мало в чем уступали — за исключением снарядов с новыми взрывателями Бринка. Но беда не в технике — в людях — они потеряли веру в собственные силы. И война, особенно на суше, была проиграна психологически…
— Это была очень плохая идея поддерживать азиатов в войне против европейцев, англичане сами подрубили тот крепкий сук, на котором столь долго сидели сами, Сандро. И пусть теперь сами расхлебывают то варево, которое подготовили для вас.
— Генрих, ты сам видишь, что сейчас происходит — нас не считают за равноправную сторону, высокомерно принимают за туземцев. А если взять их газеты, так от них идет поток грязной лжи, инсинуаций и оскорбительных высказываний. Поверь — я, как и многие другие, отношусь к такому крайне неодобрительно, но мы пока сдерживаемся. Но эта «чилийская продажа» перешла все допустимые границы. Ники о том откровенно отписал Джорджу — ты ведь сам знаешь, как он к нему трепетно относится. Мой племянник в полной мере не понимает, что король лишь игрушка в руках Сити, и будет выполнять то, что ему продиктуют там.
Слова были произнесены тихо, хотя собеседники прекрасно знали, что их не могут подслушивать. Они принадлежали к тому кругу, что лишь благодаря случаю сами не взошли на престол. Принц Генрих был младшим братом германского кайзера и прусского короля Вильгельма II, великий князь Александр Михайлович приходился двоюродным дядей правящего российского императора Николая II, и был женат на его родной сестре Ксении. Оба были еще относительно молоды — принцу 42 года, великий князь младше на четыре года — полны энергии и сил, и что немаловажно — умны.
— Мы предупредили Лондон, что если хоть один корабль, что находится сейчас под флагом Ройял Нэви, окажется у японцев, и неважно если станет предметом купли-продажи какой-нибудь экзотической страны, то мы немедленно предпримем ответные меры. И передадим вам соответствующее число кораблей, равное британским. Я имею в виду наши «кайзеры» и «мой крейсер». А передача их будет оформлена через Сербию — эта страна ведь является вашим давним конфидентом.
Александр Михайлович посмотрел на едкую улыбку, что застыла на губах германского принца. И в полной мере оценил грубый тевтонский юмор — Сербия выхода к морю не имела, а на Дунае делать броненосцам в 11 тысяч тонн нечего, они в реке будут вроде слона в ванной комнате. Однако принц Генрих отнюдь не шутил, и негромко произнес:
— Мой брат сказал, что в эти игры могут играть многие, и твоей стране надлежит сделать ответный ход, Сандро. Мы можем быть посредниками в передаче вам трех аргентинских крейсеров, которые хотят выкупить наши рыжеволосые друзья для своих узкоглазых союзников. И активно начали переговоры, вот только мы тоже имеем там определенное влияние. Ваша страна может заплатить намного больше, чем прижимистые британцы, ведь японская казна пуста, и узкоглазые бестии живут на кредитах.
— Какие это корабли, Генрих?
Голос великого князя чуть дрогнул — если «покупка» чилийских броненосцев и крейсеров удивила петербургских сановников, то слухи о приобретении аргентинских кораблей уже всех встревожили. До всех сторонников войны стало доходить, что началась война с многоголовой гидрой, и посылкой подкреплений уже не обойтись. Да и отправлять по большому счету из Балтики уже нечего — там спешно достраивают четыре новых броненосца и три крейсера. Да еще имеется пара старых крейсеров и три броненосца береговой обороны, которые способны после ремонта добраться до Дальнего Востока — и это все, на что может рассчитывать Россия. Есть еще в запасе Черноморский флот, и турки готовы наплевать на «конвенцию» и пропустить его через проливы Босфор и Дарданеллы хоть по частям, хоть весь сразу. Но требуют выполнения всего двух условий, причем первое может быть выполнено с легкостью — броненосцы никогда не должны пройти в обратном направлении. Да оно и понятно — лишить русских флота на Черном море есть заветная мечта визирей, что реально управляли Оттоманской Портой. Но если на это можно согласиться, на николаевских верфях уже заложены два новых броненосца, то второе условие невыполнимо, и это стало ясно при проведении тайного зондажа. «Диван» потребовал дать твердые гарантии, что Россия не станет вмешиваться во внутренние дела османского государства. И никогда не будет поддерживать, а также защищать православных подданных султана. А вот это было совершенно неприемлемо, и дипломатический зондаж тут же прекратился. А требовать после этого прохода одного или двух кораблей под флагом членов императорского Дома, что допускала конвенция о проливах, глупо — туки нагло откажут, и выйдет превеликий конфуз…
— Аргентинцы предложили двух «гарибальдийцев» недавней постройки — им по шесть лет всего. Это «Генерал Бельграно» и «Пуэйрредон» с двумя десятидюймовыми пушками, и бронепалубный крейсер «Буэнос-Айрес». Им очень нужны деньги и они ничем не рискуют — ведь их соседи чилийцы уже «разоружились», а бразильцы имеют только два слабых броненосца. Так что продажа этих трех кораблей всего за два миллиона фунтов не ослабит флот — войны на тамошнем континенте не предвидится.
Сандро лихорадочно обдумывал сделанное ему откровенное предложение — двадцать миллионов рублей это очень «по-божески». Примерно столько и стоила эта троица, плюс небольшая накрутка на «военное время». Стоило соглашаться, к тому же Александр Михайлович прекрасно понимал, что это все прелюдия к действительно важному разговору…
Великий князь Александр Михайлович, служа на флоте, известен также и разработанным им с корабельным инженером Скворцовым проектом броненосца береговой обороны «Адмирал Бутаков». В сравнении с «Ушаковым» тот нес в башнях не 254 мм, а 203 мм пушки, но не четыре, а шесть, и восемь 75 мм противоминных пушек вместо четырех 120 мм. Имел большее почти на полторы тысячи тонн водоизмещение (без малого шесть тысяч тонн), скорость в 16 узлов и полный броневой пояс из плит 4–7 дюймов по ватерлинии, плюс шестидюймовую защиту башен и цитадели, трехдюймовые плиты каземата, способную выдерживать обстрел из 203 мм и 152 мм пушек броненосных крейсеров. Вполне достойный проект, только на него «прижали» финансирование под предлогом слишком большого водоизмещения и «слабости артиллерии», хотя «Ушаков», «Сенявин» и «Апраксин» имели множество конструктивных недостатков и были несбалансированными кораблями подобного типа, с очень слабой защитой, что привело к гибели «Адмирала Ушакова» в Цусимском бою…
— Ты не переживай, Андрей Андреевич, какая на хрен неудача, ты ведь победу одержал, причем такую, какой в твоей истории и близко не было. Самого Того одолел и в побитом виде в Сасебо отправил без единой потери с нашей стороны. Не Синоп, конечно, но подыскать подобную победу в нашей истории невозможно — броненосец, пара крейсеров и десяток миноносцев на дно прямиком пошли. Это репортеры ничего не понимают, пишут, что бездарные адмиралы японцев упустили, но мы-то с тобой люди виды повидавшие, и хорошо знаем, что к чему и как.
Алексеев тяжело вздохнул, тут же «хлопнул» бокальчик «мартеля» одним гвардейским «тычком», не поморщившись. Посмотрел на Вирениуса, усмехнулся, и закурив папиросу, заговорил.
— Знаешь, я ведь тебе не совсем верил, когда ты рассказывал, как Россия войну Японии прос…ла. Будто сама себя в единственную лузу от противоположной стороны вогнала, после удара кривым кием и от трех бортов сразу откатившись. Невозможно сие представить было. А сейчас сам понимаю, что какой-то рок над нами висит. За чтобы не брались, и сразу ощущение возникает, что кто-то со стороны тут же палки в колеса сует и в механизм песок сыплет щедро. И это несмотря на то, что я как наместник при власти полной в здешних краях, генералов и адмиралов самых толковых и знающих отобрал, войска у нас лучшие, отборные, никаких запасных, кроме сибиряков, но те отважно дерутся, не хуже кадровых. А все равно — хоть тресни, но такие казусы не токмо на море, на суше гораздо чаще встречаются. Неудачи терпим там, где побеждать должны непременно.
На этих словах Алексеева наступила тишина, и Андрей Андреевич искренне пригорюнился — сам выпил бокальчик коньяка, что грел в ладони. И произнес, ткнув пальцем в потолок, голос немного подсел и дрогнул:
— Такое ощущение возникло, что там нами как пешками играют. Будто несчастье притягиваем сами, вот и прет невезение там, где мы обязательно должны были выиграть. В мое время много разговоров была о фатальности и предопределении исхода этой войны, даже высказывались мысли, что Россия только и делала, что выбирала постоянно самые неблагоприятные для нее варианты, и сама загоняла себя в проигрыш. Над этим я впервые задумался после телеграмм Рожественского ко мне — надо было спешить с броненосцами на Дальний Восток, а он требовал вести миноносцы, считая их главными силами. И вел себя как безумец, не понимающий азбучных истин. А потом пригляделся и понял, что кто-то расставил таких людей на все ключевые посты в империи. То, что они преданы престолу, это ясно — предательство слишком легкое объяснение хода событий, и к истине не имеющее отношения. Ощущение, что есть невидимые кукловоды, что дергают за ниточки…
— Однако Куропаткин и Рожественский привели нас к катастрофе, — резанул наместник, и глаза его недобро сверкнули. Голос налился свинцом:
— А с ними Витте, вот это самый махровый перевертыш, купленный на корню франками и фунтами, и с ним масса других сановников, чьи действия я однозначно трактую как зловредный умысел на империю. Вернее, на ее поражение в этой войне, и первый, кто им всячески помогает по своему недомыслию, наш государь-император!
Вирениус поперхнулся табачным дымом, буквально выпучив глаза от несказанного удивления — никогда с ним Алексеев не беседовал столь откровенно. Евгений Иванович только усмехнулся, вот только прищур оставался очень недобрым, когда он заговорил дальше:
— Я почитаю Николая Александровича как родного племянника, хотя он мне такого никогда не скажет. Но симпатию ко мне проявлял постоянно, и решение далось трудно. Видишь ли, Андрей Андреевич, но он не может быть правителем ни по своим личным качествам, ни по уму, ни по воле, которой не обладает, а заменяет ее упрямством — а это ни одно и тоже. Кстати, государь очень благосклонен к тебе, недаром лентой Белого Орла наградил, как в свое время адмирала Нахимова. Но это ничего не меняет — благо империи не есть благо императора, тут надо выбирать либо принцип, или имя. А если правитель неудачник и притягивает несчастья, назначает на посты бестолочей, которых ему подсовывают одного за другим, то он не может управлять огромной страной — плох капитан, что не видит на пути рифов, и не приказывает убрать паруса, когда шторм приближается. В таком случае, чтобы всем не погибнуть, офицеры должны убрать его со шканцев.
После этих слов все встало на свои места — это было откровенное предложение, из разряда тех, от которых нельзя отказаться. Потому что они делаются на грани жизни и смерти, и выбор жить или умирать, тут всегда четко определен. Да и не собирался Андрей Андреевич отказываться — он и сам желал изменить ход истории, к чему прикладывал все усилия. А потому Вирениус не стал отводить взгляда от внимательных глаз Евгения Ивановича. А сам так же хищно улыбнулся и чуть кивнул — слова тут были не нужны, к чему они, когда все и так понятно.
— Вот и хорошо, одно дело вершим давно, и выбор сами сделали. Надо менять царя, иначе после войны нас с тобой тут же уберут — врагов в Петербурге много. А их всех давить надо, как гадин!
В руке адмирала хрустнуло стекло, и Андрей Андреевич увидел, как на белоснежную салфетку упали ярко-красные капли…
Итальянский броненосец «Режина Елена», построенный после русско-японской войны. Почти такой же проект броненосного крейсера разработали великий князь Александр Михайлович и генерал-майор по Адмиралтейству Дмитрий Васильевич Скворцов, только вместо ординарных башен 305 мм орудий стояли спаренные 203 мм пушки. У них был быстроходный броненосный крейсер с 16-ю 203 мм пушками и противоминными 75 мм орудиями, и броней потоньше — семь дюймов. Бортовой залп из десяти восьмидюймовых стволов просто сокрушил бы «Асаму», с ее 4–203 мм и 14 152 мм пушками. Но ни одна страна мира так и не пришла к концепции броненосного крейсера, где вместо главного и среднего был бы единый калибр. Германский «Блюхер» был близок — шесть башен с 210 мм пушками, но имелись и 150 мм орудия в казематах. Вот этим и отличались проекты ВК АМ — единым калибром артиллерии, ведь разные всплески не мешали при стрельбе, что было постоянно на броненосцах с набором из 12, 10, 9,2, 8 и 6 дюймовых орудий. Причем артиллерия единого калибра находилась в башнях, никаких казематов или палубных установок — к такому решению на крейсерах подойдут только после Вашингтонской конференции…
— Ты оказался прав, Сандро, когда предупредил нас, что галлы с англами заключат между собой «сердечное согласие» — «Антанте корриаль». Оное было недавно подписано и направлено против рейха однозначно. Заметь, я не спрашиваю тебя, откуда у тебя предвидение событий за полгода до свершения оных, но мне очень хочется узнать каково твое отношения к данным знаниям. Им можно доверять и дальше?
— Я сам не знал что такое возможно, Генрих. Но человеку, который отправил мне письма с пророчествами, вернее их лучше именовать предупреждениями, можно доверять. Имени его тебе не скажу — мне написал, что случайно прикоснулся к сокровенным тайнам, которые лучше многим не знать. Но он из нашего круга, уверяю тебя, и как мы с тобой не склонен к мистификациям. Могу только заверить, что через три недели я встречусь с ним и тогда узнаю очень многое.
— И я бы того хотел, — Генрих попытался улыбнуться, вот только как-то нерадостно. И Сандро прекрасно понимал, в чем дело — Ирена Гессенская носила в своей крови туже заразу, что и супруга императора Николая (ведь родные сестры), которой наделялись исключительно рожденные ими мальчики. И недавно от нее умер четырехлетний принц Генрих, и ее болел старший 15-ти летний Вольдемар. Только у восьмилетнего Сигизмунда пока не проявлялось признаков страшного заболевания, и отец страшно переживал, надеялся и боялся. А тут такая же беда у российского императора — наследник престола имеет в жилах порченную кровь. Причем о том сообщили заранее, задолго до рождения цесаревича, назвав его будущее имя. Вот этой информацией Сандро и поделился, хотя знал, что вылечить эту заразу невозможно. Однако адмирал Алексеев дал ему понять, что есть доктор, который знает настолько много, что этому стоит только удивляться. И молчать, так как многое в его письмах не подлежало оглашению никому, и сам Александр Михайлович прекрасно понимал почему. Но теперь он получил разрешение отправится на Дальний Восток и очень скоро прикоснется к тайне, хотя та может смертельно обжечь. От нее за версту несет погибелью.
— Но то дело будущего, я подожду до нашей следующей встречи, — Генрих улыбнулся — Сандро сочувствовал ему, считая если не другом, то весьма доброжелательным к нему человеком. Ведь именно благодаря принцу Германия передала России полтора десятка быстроходных грузопассажирских транспортов, которые были вооружены, превратившись во вспомогательные крейсера. И пять из них уже перебросили на Дальний Восток — требовалось установить плотную блокаду японских островов.
— Надеюсь, я тебя обнадежу, сам в это верю. Но нам нужно победить японцев! Ты сам знаешь, что с побежденными в войне не считаются!
— Ты прав, брат, даже Вилли порой заявляет мне, что положении России будет зависеть от победы над макаками. Заметь — в Лондоне и Париже пресса настроена против вашей страны, и все неудачи радостно приветствуются. Потому я тебе хочу прямо сказать следующее — Ники зря надеется на хорошие отношения с Джорджем. Англия всегда была враждебна к вашей стране, как и Франция. Союз с галлами противоестественен — вашу страну используют, вы начнете таскать каштаны из огня для других. И ничего не получите взамен кроме долгов и полного закабаления.
— У нас считают, что если рейх сокрушит Францию, то он двинется на Россию, а сражаться с вами один на один мы хоть сможем, но с трудом. К тому же у нас давняя неприязнь с Веной, а она ваш союзник.
— Поход на Россию? Глупость — и Вилли, и я, и другие немцы, все хорошо помнят, чем закончился поход Наполеона на Москву. Да, австрийцы хотят упрочить свое положение на Балканах, а там православные народы, которые вы считаете своими. Зачем вот так сразу воевать, ведь можно мирно договориться о зонах влияния.
— В Петербурге пока слишком много сторонников войны с твоей страной, пойми меня правильно, Генрих…
— Желающие войны с нами могут стать в одночасье нашими союзниками, если Англия вступит в войну с вами, открыто поддержав японцев. А такое развитие событий весьма возможно — вашей эскадре чинили проволочки в Суэце. Помочь вам в конфликте с «туманным Альбионом» можем только мы, что и делаем, соблюдая договоренности. А ничто не сближает страны, как один общий враг, опасный для союзников.
— Ты хочешь Ники судьбу императора Павла Петровича, моего прадеда? Учти, в Петербурге есть «Английский клуб» и масонские ложи, а в них полно адептов, что любят глотать сырой туман на Темзе.
Александр Михайлович открыто произнес то, что считалось тайной «Дома». Но кайзер с братом о том и так хорошо знали — Романовы скрывали подобные тайны «геморроидальных колик» и «апоплексических ударов» исключительно от своих верноподданных.
— Понимаю, но давай так — разговор продолжим после вашей победы над японцами, я искренне на нее надеюсь. И обещаю, что если Англия начнет войну против вас — мы немедленно поддержим. К сожалению, пока продать наши броненосцы не можем, но посредничеством готовы купить у Испании и Италии. А больше англичане нигде не смогут приобрести нормальные корабли, хоть все «блошиные рынки» мира обойдут. Там совсем лишь старье осталось, никуда не годное. Учти — если вы сейчас не купите броненосцы и крейсера, то они окажутся у японцев. Британия и САСШ слишком много вложили в эту страну, чтобы спокойно смотреть, как вы ее побеждаете…
Подготовка к войне с японцами все же велась русскими, и были вполне удачные проекты крейсеров башенной схемы. Вот такой бронепалубный крейсер могли построить вместо «Богатыря» — только одни башни…
— Царя менять нужно немедленно — нам с тобой известно, куда пришла Россия во время его правления. Даже если мы победим в этой войне, то получим только отсрочку событий, которые, несомненно, произойдут, только чуть позднее, и возможно, гораздо страшнее.
Голос Алексеева был сух и деловит, в нем не проявлялись нотки эмоций. Словно не адмирал, американский делец с его сакраментальным высказыванием — «ничего личного, это бизнес».
— Согласен с тобою, — кивнул Вирениус, и голос позвучал твердо. — Сам он не отречется по собственной воле, даже если знать будет, к чему приведет его правление. Просто не поверит — настолько уверен в своем предназначении. Следовательно, его нужно убирать с трона.
— Заговор и гвардейский переворот с участием всей «семьи» невозможны, а потому остается нечто, похожее на события первого марта восемьдесят первого года — убийство моего настоящего отца.
Улыбка Алексеева была натянутой — чувствовалось, что клеймо непризнанного ублюдка, пусть и обласканного Фамилией, жгло его душу. Глаза потемнели грозой — адмирал хорошо понимал и отдавал себе отчет, какие слова он произнес. Цареубийство страшно в его нынешнем положении наместника ЕИВ — поднимать руку на монарха, которому присягал, и принимал от него почести и награды, страшное дело.
Клятвопреступник, и то это мягко сказано!
— Все сделают эсеры, их «боевая организация» — мне Вильгельм Карлович, бог весть какая у него сейчас фамилия, обещал. Правда, не знаю, сможет ли он это сделать, ведь царя охраняют.
Андрей Андреевич о том знал раньше — вспомнил намеки «друга детства», его горящие глаза и гнусную ухмылку. А ведь это Виля сделает, причем ради «спортивного интереса», много раз в той жизни высказывал мысль, что нужно было «хлопнуть» и самого венценосца, и кое-каких сановников, и либералов, известных по февральскому перевороту, и всю революционную «головку» заодно хорошо зачистить. А сейчас он получил в руки инструмент и неограниченные финансы, а также пару корейских островков, на которые Коджон даст право экстерриториальности. Вот и будет ему собственный замок с мини-государством — наместник слово сдержит, если за границей будет заблаговременно раскинута шпионская сеть будущего государства, о появление которого еще никто не предполагает. А в том, что Евгений Иванович хочет пожизненно остаться наместником любого ЕИВ на Дальнем Востоке Андрей Андреевич хорошо знал, так как и ему это сулило немалые возможности и перспективы.
— Сделает, причем эсеры и догадываться не будут, что они только для массовки, — Вирениус усмехнулся, памятуя, что убойные винтовки с оптикой здесь еще не используют, как и глушители к оным — а вовсю балуются бомбами, пистолетами, револьверами и кинжалами. А то, что дружок потихоньку в кровожадного зверя превращается, он видел собственными глазами — одна резня в Инкоу многого стоила, чересчур наглядный пример. Власть, а лучше тайная — вот что манило Вилю, даже не деньги — а наместник мог многое, и дал ему эту власть вместе с золотом. Это горсть монет не произведет впечатления, а вот россыпь кожаных мешков с печатями, набитых полновесными империалами, способна напрочь разум отшибить.
— Я тоже так думаю, ведь мои люди близь него поставлены не зря. Этим маньчжурам я верю, как и корейцам — они за идею служат.
Алексеев замолчал, не вдаваясь в подробности, да и Вирениус не ожидал их — и так догадывался, что за идею предложил наместник влиятельным маньчжурским родам. Да и корейскому вану тоже, вернее его сыну — тот с радостью взойдет на опустевший трон, если папенька вздумает вилять. И пока идет война, и европейцы покинули корейскую землю, сделать можно многое, и окончательно выбить англо-американцев.
— Кто будет царем? И как он им станет чисто технически?
Вопрос отнюдь не праздный, а действительно очень важный — «Дом» Романовых был многочисленный, и со сложными взаимоотношениями, о которых можно было только догадываться.
— «Константиновичи» уже не могут, как и «Николаевичи» — «Лукавый» бездетен, да и не пустят его к престолу. Остаются «Александровичи» и «Михайловичи». К первым я имею отношение, вроде «патриарха», кхе-кхе. Вот только братцымои молодшие ко мне презрение свое завсегда выражали. Вот только из них никто на престол не взойдет — Алексей бездетен, как и Сергей — у него вообще детей не будет, потому что бугр, прости господи. Павел мезальянс учинил, за что изгнан, его сын Дмитрий щенок, и прав никаких в очередности. Владимир помер как нельзя удачно, не вынес гибели Кирилла и самоубийства Бориса — тот пулю в лоб себе пустил, когда понял, что врачи не смогут вернуть ему мужское естество. Остается Ники и Мики, Георгий умер, больной младенец царствовать не сможет. Михаил умен, но ленив и нерешителен — его всерьез из семьи никто не воспринимает. Так что всех «Александровичей» можно вычеркнуть из списка претендентов на корону.
Голос Алексеева был сух и деловит, как у патологоанатома, сообщавшего результаты вскрытия. Это страшило — чувствовалось, что Алексеев может пойти по трупам родственников не моргнув глазом. Но в тоже время бодрило — такой человек ни перед чем не остановится. Так что оставшийся кандидат мог принадлежать только к «Михайловичам».
— С будущим императором мы скоро встретимся, Андрей Андреевич. Ты с ним даже пойдешь на встречу эскадры Скрыдлова под флагом адмирала Макарова. Дело предстоит сложное — японцы ввели в состав Объединенного Флота подошедшие из Чили корабли…
Быстроходные крейсера имели схожие проекты установки башенной артиллерии. что резко повышало возможности защиты в бою. Данные крейсера имели 203 мм пушки в ординарных башнях в носу и корме, и восемь 120 мм пушек в башнях побортно. Получился бы своего рода русский «Такасаго», но с гораздо лучшей защитой.
— Знаете Александр Михайлович, в мое время провели такой увлекательный процесс под названием «импортозамещение». Итогом стал рост цен — товар получался дороже и много хуже по качеству. И что самое хреновое — собственные промышленники стали привыкать к такой ситуации — конкуренции нет, можно поднимать стоимость и получать максимальные прибыли. У капитализма нет патриотизма, да и никогда не будет, хоть в лепешку разбейся — потому что речь идет об извлечении доходов. А все остальное буржуазию совершенно не волнует, хоть нашу доморощенную из «Тит Титычей» набранную, хоть Ост-Индскую компанию взять. Она по своей сути всегда будет вести откровенно хищническую политику, если нет твердой государственной руки и накинутой узды.
Андрей Андреевич отхлебнул «адмиральского чая» из кружки — собственно чай и коньяк в соответствующих пропорциях, от половины на половину, и до просто «плеснул». В последнем варианте все зависит от «широты русской души», и не важно, что она может быть в теле остзейского немца — тут «дух» намного важнее бренной плоти.
За прошедшую неделю великий князь Александр Михайлович, специально назначенный к нему начальником штаба адмиралом Алексеевым, капитально его вымотал своими бесконечными расспросами и дотошными разговорами, больше походившими на допросы въедливого следователя. Да оно и понятно — его старались поймать на «нестыковках» и противоречиях, ведь немыслимое легковерие принимать давно знакомого адмирала за «пришельца из будущего». Гораздо проще посчитать за «бесноватого», ведь мировоззрение здесь еще религиозное. Вот только адмиралы люди гораздо более образованные, чем генералы — флот организация технически «продвинутая», в отличие от армии, а за последние четверть века морские вооружения в этом аспекте совершили качественный прорыв. И уже вот-вот дредноуты начнут строить, а в войсках только-только пулеметы появились и скорострельные пушки, которые в военно-морских силах давно используют, как и ценят любые другие технические новинки.
Так что «Сандро» теперь полностью уверился, что он есть именно тот, за кого себя выдает, потому что огромный объем информации, вываленный на голову великого князя даже в пьяном бреду придумать невозможно — приходится принимать за данность. И тихо радоваться, что удалось хоть немного изменить историю к лучшему — по крайней мере, поражение от японцев уже не грозит, если в ситуацию не вмешается ужасный тайфун или, что намного вероятней, могущественный Ройял Нэви. В последнем случае ситуация кардинально изменится — придется выводить войска из Кореи, потому что снабжать их морем станет невозможно. Чемульпо, Кунсан и другие порты будут блокированы, а дорожная сеть «естественная», а. значит, отсутствует в природе как таковая. И начнутся вражеские десанты — Камчатка и Сахалин будут потеряны, хотя в Приморье японцы с англичанами зубы обломают. Фронт стабилизируется на реке Ялу в худшем случае, в лучшем по 38-й параллели. Война чем-то отдаленно начнет напоминать ту, что шла на корейской земле в начале 1950-х годов…
— Немцы строят нам в Риге верфи, там миноносцы на них будут строить вдвое дешевле ценой, чем требуют наши заводчики, — произнес Сандро и добавил. — Но императорский указ не нарушен — мы ведем строительство на отечественных верфях. А вот если без ограничений допустить ввоз германских товаров, то все наши промышленники такой вой поднимут о собственном разорении, то до бунта недалеко будет.
— Для бунта нет оснований, пусть лучше готовят работников и внедряют новые технологии — кто им это мешает делать? Мир меняется, и они сами должны изменяться вместе с ним, поумерив свои аппетиты. Только и всего — тут другое опасно. Нет, не германские товары, которые своей ценой и качеством разорят наших производителей. Можно обязать немцев строить у нас заводы и готовить наших работников — а импорт увязать с производством на уже наших заводах, один к одному — штуку ввез в Россию, и штуку произвел по такой же цене. У нас огромный рынок, он поглотит бездну дешевых товаров — население бедное. Немцам он очень нужен — их англичане и французы сильно ущемляют во внешней торговле.
— Это так и есть — они пользуются господством на море и не открывают своих колоний для других стран.
— Вот здесь и есть одна из причин мировой войны, в которую Россия вляпалась из-за чужих интересов. Если не вытеснять с нашего рынка немцев в угоду французам и англичан, а обязать их строить здесь предприятия на паевых началах с русскими предпринимателями, то наши «союзники по Антанте» поумерят свои аппетиты и начнут с нами считаться. А нам займы надо брать не французским золотом, а германскими технологиями, тут все взаимосвязано, Александр Михайлович. И начинать надо с главного…
Вирениус остановился, и, отхлебнув «чайку», медленно закурил, прислушиваясь к работе машин «Осляби». Броненосец шел на юг, к Шанхаю — там адмирал Макаров назначил встречу с отрядом вице-адмирала Скрыдлова. Помощь подошла, теперь ее нужно было провести в собственные базы вместе с транспортами, на которых привезли долгожданные грузы. А такое японцы не могли допустить, а потому сражение неизбежно. И посмотрев на терпеливо ожидавшего его слов великого князя, который, возможно, станет государем-императором Александром IV, Вирениус заговорил:
— Главное богатство страны — это люди. А в основе богатства каждого человека лежат знания. Необходимо ввести всеобщее и бесплатное начальное образование, обязательное для всех, независимо от пола и народности. И не два класса церковно-приходского, а нормальное, в четыре класса. И учить не только грамоте, а нужному ремеслу. Среднее образование сделать не просто доступным, а еще также и профессиональным — увеличить сроки на один год и научить гимназистов реальной профессии, полезной для общества. И обязательно ввести в классах военное обучение — нужен большой резерв офицеров военного времени. А образованный человек намного лучше и успешнее работает, легче овладевает профессиональными знаниями. И на производстве сразу уменьшатся издержки и брак, товаров станет больше, причем качественных. И резко возрастет уровень потребления — образованный и умеющий работник будет получать больше жалование и может позволить себе гораздо больше покупок. Одно цепляет другое — если начать, то через двадцать лет мы не узнаем свою собственную страну…
Великий князь Александр Михайлович, домашние называли его «Сандро» с женой Ксенией Александровной, сестрой императора Николая II, что стоит рядом с ними.