- Понимаете? Сказал ему ясно: нельзя сегодня к Поликарову и три дня не приходи. Максимальный покой нужен человеку. Так нет - залез на дерево напротив окна и полдня просидел. И нам нервы дергал, и больного волновал. Хотели уже вызывать пожарную машину с лестницей. Я одного такого упрямого, с длинными ушами, знал. Ты не знаком с ним?
И больные, и мы рассмеялись.
А Чаратун даже не покраснел - освоился уже.
Главный послушал у Володи пульс, измерил кровяное давление - нажимал на резиновую грушу и все смотрел на блестящий столбик, что подпрыгивал на белой шкале. Потом надавливал Поликарову большими пальцами под глазницами, рассматривал белки глаз. Стучал молоточком по коленкам и под пальцами ног... Ставил его между коек, приказывал закрыть глаза и вытянуть руки вперед ладонями вниз... Водил металлической лопаточкой у него на груди, бормоча: "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем... становится... любой..." И всматривался в полоски-следы...
Пока он проделывал эти таинственные манипуляции, я очень волновался: хоть бы не нашел чего страшного у Володи!
- Ну что ж, дорогой товарищ... Скажи спасибо, что легко отделался... Если так все пойдет дальше, то дней через десять мы с вами распрощаемся. Главный и Володе положил на плечо руку, говорил, глядя ему в лицо. - Когда выпишем... в неопределенном, но недалеком будущем... хорошо бы вам съездить на месяц в деревню. Побольше воздуха, тишины... И чтоб лес был, река... Вот так, дружище... Есть можно все, побольше витаминов, зелени...
А высокому он так сказал:
- Еще раз электрокардиограмму, общий анализ крови... Если что - еще раз переливание крови... - и опять Володе: - Ну, прощай, герой, можешь тут обниматься со своими друзьями.
Не успела за врачами закрыться дверь, как мы бросились к Поликарову. Витя угостил его и остальных в палате яблоками. Дядька и мальчуганы поблагодарили, вышли в коридор, чтоб не мешать нам. Я все из сумки выложил в Володину тумбочку.
- Ну, что ты делаешь? Ну, зачем это? У меня всего достаточно... Ребята со стройки недавно были... Они принесут, если что, им ближе...
- Ешь, поправляйся быстрее и сразу к нам, - сказал я. - Ты сам видел, у нас и лес, и река - Неман под боком, если Мелянка не устраивает. Будешь у меня жить.
- Почему - у тебя? - сразу вскинулся Чаратун. - Лучше у нас. У нас только я и мама в хате.
- Почему к тебе? Можно и ко мне! - обиделся Витя.
- Ха-ха! У тебя же еще сестра да старая бабка. А у нас две комнаты и кухня... - гнул я свое.
- Хлопцы, я так сделаю: у одного завтракаю, у другого обедаю, у третьего - ужин. А спать буду там, где ночь застанет. Хорошо?
Мы умолкли. Шутит! Значит, и правда - пошло на поправку. Только почему он лег на койку, прикрыл глаза?
- Тебе плохо? Ты не обманывал врача? - зашептали мы.
- Ничего, ничего... Бывает... А в первые дни все время голова кружилась. Закрою глаза - и падаю, падаю...
Я дернул Чаратуна сзади за штаны - не пора ли?
- Не вздумайте уходить, - заметил мое движение Поликаров. - Я здоров, как... - он постучал кулаком в грудь.
Нет, не отозвалась она, не загудела колоколом...
На пальцах правой руки - может потому, что побелели? - отчетливо проступили буквы: ВОВА. Раньше я не обращал внимания, у многих есть надписи и рисунки. А тут взял да и ляпнул:
- Как эти наколки делаются? Научишь нас?
А что? Сделаю и себе надпись - ЛЕНЯ. Четыре пальца и Витино имя займет. А вот Грише придется еще и большой палец колоть.
- В детдоме ребята баловались, и я, дурак, подставил. А теперь хоть бери кислоту да выжигай...
- Зачем? - удивились мы.
- Человек не овца, чтобы метки носить, и не столб - объявления цеплять. Да и не мое это имя - Вова...
Мы разинули рты от такой новости.
- А чье же?
- В детском доме так записали и фамилию дали - Поликаров. Вовой меня и та тетка звала, у которой всю войну воспитывался, отчество своего мужа дала - Сымонович. А какое мое настоящее имя - никто не знает. Раньше я не задумывался над этим - молодой был... Но все ли равно, думал, какое имя носить, фамилию? Родителей же нет... Забыл я, как и деревня та называется. Может, в документах детского дома и сохранилось, откуда та тетка, как ее фамилия. А сейчас лежу и думаю: вот бы разыскать эту тетку! Может, она хоть что-нибудь знает, кто я и откуда.
- Ну так и поищи! Побудешь у нас, окрепнешь - и поедешь искать, поддержал я Поликарова.
- У многих потом отыскались или мать, или отец... Когда был малышом, все ожидал: вот-вот приедут за мной. А потом и ожидать перестал... А на ту тетку деревенскую даже злился: всю оккупацию продержала, самые трудные годы, и вдруг - в детский дом. Почему? Н-ничего не понимаю... Пусть бы та тетка считала меня сыном, а я ее мамой... Я же мог и не знать, что она мне не родная...
Неожиданная исповедь Поликарова разбередила нам души. Жалко его стало до слез.
- Вот, думаете, раскис дядя... Скоро тридцать, а ему мамки захотелось... - Володя улыбнулся уголками губ. А может, передернулись они от боли? - Записали меня белорусом. А кто я и откуда? Вы еще этого не понимаете, хлопцы... Человек может многое выдержать, пережить... От ивы одна-единственная веточка останется, а и та пускает корни в землю, хочет жить. А я - человек...
Как-то само собой получилось, что мы рассказали ему все о Стахее Ивановиче. Тоже человек остался один, как перст. А был и у него сын и невестка, был внук - перед самой войной родился... Сын - летчик, не кто-нибудь... Убивается дед и теперь по сыну. Сейчас пастуху колхоз новый дом ставит...
Володя слушал нас внимательно, прищурив глаза. А когда кончили откинулся на подушку, прикрыл веки.
Зашел дядька с забинтованной головой.
- Хватит вам его мучить. Навалились на человека.
- Нет, нет, я не устал, - сказал Володя ослабевшим голосом. - А к вам я обязательно приеду. Больше ко мне не приходите, тяжело вам добираться. У меня здесь всего достаточно...
Мы по очереди пожали ему руку.
Из больницы пошли в музей. Шли молча, разговаривать не хотелось. Каждый по-своему переживал услышанное от Поликарова.
Ничем не обрадовали нас в музее. Теперь уже и научные работники засомневались, правильно ли они прочитали тогда номер двигателя - 88833? Они тоже написали о своих сомнениях, предложили несколько новых вариантов разослали письма...
Опять нас опередили!..
До вечера еще далеко, домой идти не хочется. В карманах у каждого лежит по рублю. Рука сама лезет похрустеть бумажкой, деньги так и просятся, чтобы их побыстрее истратили...
Сходить разве в кино? А может, сначала в столовую?
- Давайте на два рубля купим цветов, отнесем на могилу летчика, предложил Гриша. - На рубль купим пирожков - и с мясом, и с повидлом. Знаете, сколько это?
Цветы можно найти только на рынке. А где рынок - мы уже знали. Мимо него по проспекту Космонавтов мы ехали на химический комбинат.
ЧЕМ ЗАКАНЧИВАЮТСЯ "ВИЗИТЫ ВЕЖЛИВОСТИ"
Идет август, последний месяц каникул.