Гриша держался хозяином. Поликаров сидел в красном углу, смущенно улыбался. Чаратун, порезав большими ломтями хлеб, сам откупорил вино и ситро.
- Деду, вам может щей горяченьких налить? А то все, наверное, всухомятку да всухомятку...
- Насыпь со жменю, Феклочка...
Я хмыкнул: разве можно щи насыпать?
Володя поднял руку как первоклассник:
- А мне щей можно?
Все рассмеялись.
- Ой, я вам стыдилась предлагать... Думала, городской человек, не будете наше есть... А мой сорви-голова может целый день пропадать, а про еду и не вспомнит.
Взрослые выпили по чарке вина и начали закусывать. А мы со своим напитком расправились сразу: почти по полному стакану на брата вышло. Потом на столе появились душистые, наваристые щи...
- О, а главного я вам, хлопцы, и не сообщил, - сказал Володя. - Я же в музей заходил, интересовался. На их письмо уже есть ответ: самолета с номером мотора 88833 у западной границе не было. На Дальнем Востоке летал на нем некто Тарасюк Марк Тарасович, родом из Запорожья - это где Днепрогэс... Он жив-здоров, работает сейчас на своей родине.
Я положил вилку на стол. Вот тебе и дождались!
- А варианты? На варианты ответа еще нет? - Витя спокойно работал ложкой в тарелке с медом.
- Какие варьяты? Кто - варьят? - сразу же переспросил дед Стахей.
Пришлось объяснять, что ни о каких сумасшедших речь не идет, рассказать о номере двигателя, о возможных вариантах его. И все, вспомнив находку на комбинате, начали вздыхать. Притихли...
Да, только и остается, что утешать себя - отпал один вариант номера. А сколько их всех!
Когда взрослые выпили по второй рюмке, потом по третьей, дед Стахей повеселел, оживился:
- Ну - жив буду, обязательно устрою вечеринку! Новоселье справлю... На Октябрьские... Полный дом гостей назову. Пусть посидят вместе за моими столами... Ты уж, Феклочка, меня не чурайся, поможешь подготовиться. И их матерей буду просить...
- Хорошо, деду, хорошо... Лишь бы дождаться того новоселья. Берите меда с хлебом, если огурец не по зубам...
- Спасибо, дочка. "Нахлябаўся, насярбаўся дый сказаў - даволi", как в той песне поется.
- Так это же о примаках песня! Им есть не давали...
- Во, во! А я кто, по-твоему? Примак и есть... Я же из Черного Камня пришел, из-за Немана.
Мы посмеялись.
- Вот дурная баба... - покраснела тетка Фекла.
Она поставила на стол "для запитку" кувшин молока. Я выпил стакан и поднялся из-за стола, поблагодарил. Гриша толкнул под бок Хмурца: "Кончай!"
Витя сунул в мед изогнутую хлебную корочку, зачерпнул, как ложкой, и тоже поднялся из-за стола. Золотистые нити паутиной прилепились к подбородку, янтарные капли попали на рубаху. Любит, оказывается, Хмурец мед...
Пошел с нами посмотреть, что мы делаем в амбаре, и Поликаров.
Горохов уже сидел на своем месте и прилежно скрипел пером. А может, он и вовсе не ходил домой, боялся показаться на глаза родителям? У своих подстилок сидело еще несколько мальчиков и девочек, но не работали, а занимались кто чем: хрустели яблоками, старательно сплевывали в горсти косточки вишен, читали книжки.
- А где Нестер Антонович? - спросил Гриша.
- Где-то на току, - ответил Горохов, хотя Чаратун не к нему обращался. - Там авария какая-то... А я попробовал развезти мешки - ничего не получается.
Гриша молча взял тачку Нестера, подвез к мешкам, что стояли у стены, взвалил один на тачку. К Чаратуну тут же подскочил Володя:
- Давай я! Ты только говори - куда...
Так они вдвоем и развозили. Гриша шел впереди и говорил:
- Этой брось... И этому надо будет подвезти... А у этого забрать готовый...
Весело пошла работа!
Появилась на своем мешке у выхода бабка Хмурца.
- Ты где это пропадал? Мать спрашивает: "Видела его там?" Видела, говорю, на обед ушел, как все люди... А он шел, шел и не дошел, как камень в воду...
- Я не голодный! - отмахнулся Витя.
Не понравился мне его жест - какой-то пренебрежительный, - "Отвяжись!", мол... И это на родную бабку! Но Витя еще раз махнул - резче, испуганней. Потом обеими руками! Потом подхватился с места, забегал по площадке, опрокидывая мешки, натыкаясь, как слепой, на ребят... Девчонки завизжали:
- Пчелы! Пчелы!
Витя вертелся вьюном, сбросил рубаху, замахал ею вокруг себя, хватался руками за лицо, за грудь... И наконец затих, втянув голову в плечи и вытаращив глаза... Медленно двинулся к выходу...
Я отобрал у него рубаху, скомкал, выбросил за дверь. Снял с подбородка полузадушенную пчелу. Жало вытащил, а оно, как живое, само впилось еще раз...
- Любишь кататься, люби и саночки возить, - хохотал Гриша. Вместе с Поликаровым они подымали девчонкам мешки, помогали наводить порядок на площадке.
- Не бойся, внучек, пчел... Здоровее будешь, - говорила бабка, ловко орудуя иглой. - Ежели прострел какой, радикулит или ногу, скажем, начнет крутить - пчела первейшее средствие...
Появляется дядька Нестер. Заговорил, забедовал еще издали, подымаясь по ступенькам в конце крыльца.
- Правду говорят: не говори гоп, пока не перескочишь. А я, дурак, радовался - так хорошо идет все!
- А что там случилось? - поинтересовался Володя.
- Да никто толком и не знает. Перестали электромоторы работать. И электрик, как назло, в отлучке!
Мы прислушались. На току была тишина... Тихо было и в дальних концах амбара, где вздыхали и сопели в сусеках вентиляторы.
- А свет горит?