Стою у задней двери, сердито нахмурившись. Мо дрожит у моих ног, чтобы его выпустили, и я подумываю о том, чтобы обменять его на собаку злой породы, которая разорвет на части незваного гостя, поджидающего меня на заднем дворе. Джуд уже третье утро подряд поджидает меня на улице, и я начинаю понемногу сходить с ума. Первые два дня я просто выпускала Мо и захлопывала за ним дверь, а потом пряталась в комнате наверху, выходящей на задний двор, и целый час наблюдала, как он бросает мяч, играя с Мо, пока наконец не сдавался, перепрыгивал через забор и уходил. Я загуглила компании, которые устанавливают шипы или осколки стекла поверх забора, но до сих пор не могу заставить себя позвонить, чтобы они это сделали.
Несколько мгновений я грызу ноготь большого пальца, глядя на Джуда и его взгляд, которым он смотрит в ответ, но когда Мо скулит и шаркает, давая мне понять, что ему надо скорее выйти или он устроит беспорядок на моем полу, то я уступаю с рычанием. Распахиваю дверь и топаю наружу. Мо бросается к ближайшей лужайке, а Джуд приветливо смотрит на меня.
— Доброе утро, куколка. Снова в черном?
Игнорирую его приветствие и комментарий по поводу черной шелковой пижамы, которую я заставила себя надеть вместо его футболки, и начинаю свою тираду.
— Хватит! Хватит приходить сюда, Джуд! Ты мне не нужен, и, если ты будешь навязываться мне, я усилю охрану, чтобы тебя не пускать.
Он наклоняет голову и поднимает кофе, которое принес мне.
— Еще не пила кофе, да?
Топаю ногой и издаю небольшой вопль.
— Какого хрена тебе от меня надо?
Он поднимается на ноги, ухмылка сменяется напряженным взглядом.
— Все… блядь… все. Я хочу от тебя всего, куколка, и я не сдамся, пока ты не дашь мне это.
Насмехаюсь и отбрасываю волосы назад, раздраженная, что не уложила их перед тем, как спуститься вниз сегодня утром.
— Я уже дала тебе это, а ты и остальные все изгадили! Пошел ты, Джуд. Мне нечего дать тебе или кому бы то ни было! — кричу я на него.
Он приближается ко мне, как охотник, преследующий свою добычу, и по моей спине пробегает дрожь, а дыхание учащается.
Он подходит прямо к моему лицу и говорит:
— Чушь собачья. Дерьмо, Сави. Ты не дала мне все. Ты дала мне чертову возможность заглянуть за стену, за которой ты прячешься. Маленький проблеск того, кто ты есть на самом деле, и это заставило меня влюбиться в тебя с головой. — Он показывает пальцем на стену заднего сада. — Это только первая стена, которую мне пришлось преодолеть, чтобы добраться до тебя. Я знаю, что настоящая стена та, которую ты обернула вокруг себя, и ее будет гораздо труднее преодолеть, но, куколка, это может занять десять долбаных лет, но я все равно продолжу карабкаться, чтобы добраться до того проблеска, который видел тогда.
Делаю мучительный вздох, и его глаза опускаются к моему рту, прежде чем он притягивает меня к своей груди и прижимается своими губами к моим. Четыре с половиной года сдерживаемых эмоций, боли и желания выплескиваются наружу, когда наши языки сталкиваются и сражаются. Мои пальцы вцепились в его футболку, а его в спину и бедра, достаточно сильно, чтобы оставить синяки, но этого все еще недостаточно. Он рычит и покусывает мою нижнюю губу, а я стону и дергаю его за футболку, но тут в нас врезается большая голова Мо, заставляя меня пошатнуться в сторону. Он роняет слюнявый мячик у ног Джуда и смотрит на него большими карими умоляющими глазами.
Делаю два шага назад и провожу руками по своим длинным волосам, пока мозг проясняется от бомбы Джуда, которая только что взорвалась во мне. Он тянется вниз, чтобы подобрать мяч, и бросает его в другой конец двора, а затем ругается, оглядываясь на меня.
— Нет, не надо, детка. Оставайся со мной.
Но я уже качаю головой и закрываюсь от него.
— Тебе нужно уйти. Я ничего не могу тебе дать, Джуд. Четыре года, десять лет, это не будет иметь значения. Тебе нечего предложить, нечего увидеть. Ты мне не нужен.
Мо возвращается и роняет мяч, поэтому он бросает его снова.
— Этот поцелуй не показался мне пустяком, куколка.
Закатываю глаза.
— Это просто физический контакт, ничего больше.
Он снова подходит ко мне и поднимает мой подбородок вверх.
— Тогда я, блядь, возьму это.
— Я… что?
Он мрачно усмехается.
— Мы оба это чувствовали. Потребность, проходящую через наши тела? Это лес без дождя в течение четырех долгих лет, который только и ждет искры, чтобы воспламениться. Ты хочешь держать свою стену? Хранить свое сердце от меня? Хорошо, я приму это сейчас, но я, блядь, говорил тебе, куколка. Это тело, оно мое. Я также сказал тебе, что я никуда не уйду, так что ты отдашь его мне. Ты позволишь мне делать с ним все те злые, грязные вещи, о которых я мечтал последние четыре года, потому что, детка, это нужно тебе так же сильно, как и мне.
Сжимаю свои бедра вместе, когда киска сильно напрягается в знак согласия. Пытаюсь держать взгляд жестким и полным отрицания, но медленная улыбка пересекает его лицо, он поднимает руку и костяшками пальцев проводит по одному из пиков сосков, который сильно давит на шелк моей ночнушки, показывая, насколько сильно я нуждаюсь.
— И я собираюсь дать это тебе.
Он молниеносно опускается, чтобы подхватить мяч и бросить его снова, подмигивает мне, а затем поднимается и перепрыгивает через стену сада. Я поворачиваюсь и иду обратно к дому, изо всех сил стараясь не обращать внимания на промокший шелк между ног.
Час спустя Патрик провожает меня до дверей моего офисного здания. Моя голова все еще настолько заполнена Джудом, что я иду прямо на твердое тело, но прежде, чем я успеваю отскочить, сильные руки хватают меня за локти и поддерживают на каблуках. От легкого смешка я вскидываю голову.
— Доброе утро, малышка. Я бы сказал тебе смотреть, куда идешь, но мне нравятся результаты, когда ты этого не делаешь.
— Ради любви к… Чего ты хочешь, Тейт? — выдавливаю я из себя и отталкиваюсь от него. Он улыбается с мягким взглядом, качает головой и делает шаг назад.
— Я уже все получил, малышка. Просто хотел начать свой день, увидев твое прекрасное лицо. Приятного тебе дня.
Стою посреди оживленного вестибюля, а люди проходят мимо и вокруг меня, и смотрю, как он, не оглядываясь, пробирается сквозь толпу и выходит через вращающиеся двери. Я в полной растерянности, что делать дальше. Черт.
Весь оставшийся день я практически бесполезна. Каждый раз, когда я пытаюсь сосредоточиться на работе, мои мысли возвращаются к Тейту и Джуду. То, что они сказали, рикошетит в моей голове, как шарики в пинбольной машине. Мое тело сжимается от жажды ласк другого человека. Никто, кроме меня самой, не прикасался ко мне в этом плане с тех пор, как я ушла от них, и мое либидо бьется в ответ. Отталкиваюсь от стола, когда стены начинают словно смыкаться вокруг меня, и вылетаю из кабинета, чтобы побродить по коридорам. Мэнди бросает на меня любопытный взгляд, но я игнорирую ее и продолжаю идти, желая сжечь немного этого разочарования. Заглядываю в несколько отделов, но нигде не задерживаюсь надолго и, наконец, решаю зайти в комнату для руководящего состава, чтобы выпить и перекусить, чтобы успокоить раздражение в моем желудке.
Я поворачиваю по коридору в сторону комнаты персонала, но как только я прохожу мимо шкафа с запасами, дверь открывается, и чья-то рука вцепляется в мою руку, втаскивая меня в темноту. Другая рука зажимает мне рот, когда я пытаюсь закричать, а затем дверь с щелчком закрывается, оставляя меня в полной темноте. Я начинаю биться, но низкий смех заставляет меня замереть на месте. Сильные руки крутят меня, и я прижимаюсь грудью к полкам, а его грудь прижимается к спине.
Его рот скользит по шее, горячее дыхание заставляет дрожать все тело.
— Каждую чертову ночь с тех пор, как ты ушла, я сжимал в кулаке свой ноющий член и гладил его, вспоминая твои изгибы и горячее тело, куколка. Те вещи, которые я делал с тобой в своей голове, чтобы наказать тебя за то, что ты оставила меня? Я не мог прожить и дня без твоего вкуса на моем языке.
Его рука соскальзывает с моего рта вниз и обхватывает мое горло. Я хочу закричать, закричать, потребовать рассказать, как он поднялся на мой этаж, минуя охрану, но его другая рука обхватывает одно из моих бедер и начинает скользить вверх, крадя любые слова, которые я могла бы произнести.
— Положи руки на полки, детка, и держись чертовски крепко.
Мои руки поднимаются вверх и хватаются за металл, даже когда мой разум кричит о том, какая я слабая, жалкая женщина, но мое тело отменяет все мысли, когда эти твердые, грубые пальцы скользят под мою юбку. Он стонет мне в шею, когда они перебирают кружевную ленту моих чулок и касаются голой кожи. Впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы остановить стон, рвущийся на волю, но моя задница отталкивается от прижимающегося ко мне твердого тела. Он отодвигает клочок шелка, прикрывающий мой бугорок, в сторону и слегка касается моей щели. Его сдавленный стон обжигает кожу моей шеи от того, что он обнаружил.
— Чертовски промокла, детка. Все еще так, блядь, отзывчива на прикосновения. Я заставлю эту киску плакать так сильно, что она забудет прикосновения любого другого мужчины, кроме меня. — Он проводит зубами по моей шее, чтобы прикусить мочку уха. — Теперь ни один мужчина не сможет прикоснуться к этому, куколка. Эта киска моя, моя и моих братьев, и больше ничья. Скажи это! — Он рычит мне в ухо.
Я знаю, чего он на самом деле хочет. Он хочет, чтобы я сказала ему, что никогда не было никого другого. Ну и хрен с ним. Он хочет поиграть? Я могу, блядь, сыграть в ответ. Пожимаю плечами, заставляя его пальцы проникать в мои складочки именно там, где я хочу. Он наказывает меня за то, что я не сказала, чего он хочет, самым лучшим, блядь, способом. Два из этих пальцев проникают глубоко внутрь моей пульсирующей киски. Я сжимаю их, пытаясь засосать еще глубже, и он выплевывает придушенное «Блядь!»
Он использует эти пальцы внутри меня, чтобы сильнее притянуть меня к своему члену, сильно вдавливая его в мою задницу, и я смеюсь. Я смеюсь, потому что он думает, что контролирует мое тело, но правда в том, что у меня есть ошейник и поводок на нем. Смех переходит в стон, когда он снова и снова вонзает в меня скрюченные пальцы, а основанием ладони проводит по моему клитору. Волна, которую он создал, начинает нарастать, и моя киска начинает пульсировать, так чертовски близко к пику, а затем он отстраняется и отходит от меня, заставляя вырваться из моих задыхающихся губ стон недовольства.
— Увидимся очень скоро, куколка. — Он рычит, а затем на меня падает свет, дверь закрывается, и я снова оказываюсь в темноте.
Мой клитор пульсирует, а пальцы сжимают металлические полки, но по моему лицу расползается широкая ухмылка. Он и понятия не имеет, что я уже не та маленькая невинная девочка, какой была, когда он впервые положил на меня свои руки. Возможно, я навсегда заперла свое сердце, но у девушки есть потребности, и после многих лет экспериментов с игрушками я точно знаю, как мне это нравится, поэтому я быстро кончаю без его помощи. Выпрямляюсь, опускаю юбку, сдвигая белье на место, и поднимаю подбородок. Мой разум больше не затуманен и не сбит с толку. Я никогда не позволю ему или другим причинить мне еще больший эмоциональный ущерб, но секс? Если Джуд думает, что может контролировать меня, манипулировать мной, разогревая меня и оставляя меня без оргазма? Он даже не представляет, насколько горячим я могу сделать все для него. Вопрос в том, сможет ли он пережить мой ожог.