— Ты это к чему?
— Скучно не станет тебе с ней через год, через два?
— Тебе с Сашкой станет?
— Нет. Но Карина и не Сашка.
— Да, Карина — не Голубева. И это отлично. Благословляю вас, женитесь уже поскорее. А то меня семья с твоей ведьмой свести хотела.
— Ты опоздал. Место занято, уступать не собираюсь.
— Да мне и не надо. Никого кроме Карины не надо. Брат прав, когда свою найдешь — ты это поймешь. Только, бл*ть, как теперь ее вернуть, когда она слушать не хочет.
— А ты звонил?
— Нет, только ночью, когда понял, что ее нет.
— И чего не звонишь?
— Думаешь, она ответит? — кивает в сторону лестниц, по которым минут десять назад спустились девушки. — Да она меня сейчас наверно проклинает последними словами.
— Не, это вряд ли, насколько я успел ее понять. Этим скорее сейчас моя занимается, — говорю не без гордости. Люблю эту ведьмочку белокурую.
— Кто кого проклинает? — наваливается на нас сзади довольный Шумский. — Чего ваши принцесски вылетели из института, будто здесь пожар?
— Урод, — шипит Матвей стряхивая руку.
— Ты чего, совсем ох*ел? — держится за челюсть Диман.
— Я тебе еще не так сейчас ох*ею, — надвигается на него Вольный, собираясь ударить его снова.
— Пацаны, брейк, — придерживаю Матвея, который пыхтит как паровоз. — Мэт, не здесь.
— Пошли, выйдем, — обращается к Диману и разворачивается в сторону все тех же лестниц.
— Да щас, волосы назад, — огрызается на него этот идиот.
— С*ка, иди сюда, — Мэт несется на Шумского. Мне приходится бросить букет на пол и ловить друга. Отчисления нам еще не хватало. — Отпусти меня, Миха.
— И что потом?
— Я ему въе*у. С*ка, из-за тебя все! Алконавт конченный! — рвется из захвата друг. Приходится прижать его к стене.
— Остынь! Легче не станет!
— Ты че, обкурился что ли? С утра пораньше кидаешься. И так башка разваливается, го*дон.
— Диман, завались, — говорю этому придурку бессмертному. — Карина про спор знает.
— И че?
— И ни че, уе*ок!
— Ты бл*ть не видишь как его штормит?!
— П*здец! Тебя из-за нее так кроет? Ты втюрился что ли? — Шумских начинает соображать. Слава одуванчикам, видимо не весь мозг еще пропил! — Бл*, ну поздравляю, че. Только нах*я ты про спор тогда ей рассказал? И при чем тут моя рожа?
— Я его сейчас убью, — снова дергается Матвей, но я его не отпускаю.
— Это ты ей рассказал, дебил! — тоже начинаю заводиться от его тупости. — Она телефон Мэта взяла ночью, когда ты ему звонил на шарах.
— Е*ать… Мэт, сорян, я ж не в курсе был. Ты бы хоть намекнул.
— А то не видно было?! — возмущаюсь на тупость друга.
— Да х*й вас разберешь. Вы вообще в последнее время где-то зависаете отдельно.
— Ладно, общий косяк. Мэт, успокоился?
— Да, — кивает друг в подтверждение, и я его отпускаю. Чего не следовало делать, видимо, потому что его кулак снова встречается с челюстью Шумского.
— Бл*ть, Мэт!
— Вот теперь успокоился, — говорит друг, потирая костяшки.
— С*ка, ну ты и бьешь, — встает Диман, вытирая кровь с губы.
— Меньше бухай, — кидает ему Вольный.
— Так, что здесь происходит? — выглядывает из лекторки препод. Мы даже не заметили, как пара началась.
— Все в порядке, дружеская беседа, — говорю я, поднимая цветы. Не помялись, отлично. — Вот, это вам, — протягиваю женщине букет.
— Зачем это?
— В честь наступающего праздника. Держите, — буквально вкладываю ей в руки и отпускаю, так что ей приходится их взять.
— Вы мне зубы не заговаривайте, — прищуривается грозным взглядом орлицы. Ух, преподы с советским прошлым, особенно женщины, всегда напрягали. Хрен договоришься, принципиальные.
— Даже не собирались, мы уже уходим. Извините за беспокойство, — разворачиваю друзей и подталкиваю дальше по коридору, чтобы скрыться за угол от нее.
— Совсем обнаглели, — прилетает нам в спины и дверь закрывается.
— Бл*, Мэт, прости. Хочешь я с Кариной поговорю? — обращается к Вольному Диман пока мы направляемся в свою аудиторию.
— Не лезь лучше, ты уже поговорил, — отвечает ему Матвей. — Теперь она меня ненавидит.