— Спасибо тебе, — шепчу я.
Он медленно отводит глаза и поворачивается ко мне. Темнота и боль, отражающиеся во мне, подобны физическому удару в грудь.
— Он вернется к нам, Калли.
— А если он этого не сделает? — Спрашиваю я, мой голос срывается с каждым словом.
— Тогда я буду рядом с тобой на каждом шагу.
Я прерывисто выдыхаю, когда мои эмоции снова угрожают взять надо мной верх, тяжесть его обещания давит на меня.
— Нет, я не могу просить тебя—
— Один шаг за раз, да?
Его большой палец касается моих поцарапанных костяшек, его любовь и поддержка просачиваются сквозь мою кожу.
— Д-да. Хорошо, — шепчу я, не в состоянии ничего сделать, кроме как последовать его примеру. Я уже на пределе и развалюсь на части в своей машине, если он быстро не вернет меня домой.
Кивнув, он заводит машину. Бросив один долгий взгляд на то место, где лежит мой отец, а рядом с ним парамедики, затем на Нико, который отказывается останавливаться, я закрываю глаза и позволяю Алексу забрать меня из этого кошмара.
По дороге домой никто из нас не произносит ни слова. Нет слов, чтобы сказать. Ничто этого не исправит. Ничто не вернет моего отца, и ничто не повернет время вспять и не остановит события вчерашнего дня, меняющие ход всех наших жизней.
К тому времени, как мы подъезжаем к дому, я полностью отключаюсь.
Мне каким-то образом удалось запихнуть боль и горе в непроницаемый ящик, и я натянула свою собственную маску, которой, я уверена, Деймон гордился бы.
Я не чувствую себя сильной, когда выхожу из машины. Я не чувствую… ничего.
Мое тело движется так, как будто оно знает, что ему нужно, без указаний моего мозга, и я просто позволяю ему делать свое дело.
Со стороны гостиной доносятся громкие крики, но я не двигаюсь в том направлении. Последнее, что я хочу увидеть прямо сейчас, это как мама разваливается на части.
— Калли, подожди, — зовет Алекс из-за моей спины. Но я не останавливаюсь, когда бегу в свой подвал.
Тень заполняет дверной проем гостиной за мгновение до того, как я прохожу мимо, и когда я поднимаю взгляд, я нахожу Джослин, стоящую там. Впервые за все время ее волосы в беспорядке, макияж стекает по лицу.
Поднимая руку, я прерываю ее, прежде чем она успевает что-либо сказать, и продолжаю идти вперед, тяжелые шаги все время сопровождают меня.
— Калли, подожди, — зовет Алекс, когда я сбегаю по лестнице, одиночество моего подвала слишком манит, чтобы его игнорировать.
Мне нужна тишина, темнота, затем— вырывается еще одно рыдание.
— Ты должен вернуться, — говорю я, мой голос звучит сильнее, чем я ожидала, когда мои внутренности превращаются в пепел.
Я врываюсь в ванную, включаю ванну и наливаю немного пены.
Когда я возвращаюсь, Алекс все еще стоит посреди моего пространства, но я отказываюсь смотреть на него. Я не могу.
— Калли, пожалуйста. Просто остановись, — умоляет он, протягивая ко мне руки. Я отскакиваю в сторону, прежде чем у него появляется шанс притянуть меня к себе. Если я остановлюсь, пока он смотрит, то он будет вынужден стать свидетелем моего срыва, а от него больше пользы в поисках, чем от того, что он вытирает мои слезы прямо сейчас. Мое сердце болит при одной мысли о том, чтобы отослать его прочь, но я знаю, что это правильный поступок. Деймон нуждается в нем больше, чем я прямо сейчас.
— Вернись и найди его, Алекс. Пожалуйста, я у-умоляю т-тебя.
Скидывая обувь, я стягиваю через голову грязную толстовку с капюшоном и натягиваю испорченные леггинсы до лодыжек.
Я не спускаю с него пристального взгляда, и меня бесит, что отсутствует какой-либо жар, который я обычно испытываю, просто стоя здесь в нижнем белье. Только беспокойство и печаль на его пути.
— Я собираюсь смыть с себя всю эту грязь. Затем я иду спать.
Я снова ухожу, его глаза отслеживают каждое мое движение по комнате, пока я не добираюсь до ванной и не захлопываю за собой дверь.
В ту секунду, когда я остаюсь одна в темноте, наворачиваются слезы, а боль пронзает меня с такой силой, что я понятия не имею, как я еще стою.
Я ковыляю к ванне, каким-то образом умудряясь снять нижнее белье и залезть в нее.
Я не чувствую температуры воды, когда погружаюсь под слой пузырьков. Я не чувствую ничего, кроме боли, когда мои слезы текут быстрее, а крики становятся громче.
— Калли? — Зовет Алекс. — Не делай этого. — Агония в его голосе пронзает меня насквозь.
— Просто уходи, — всхлипываю я. Понятия не имею, достаточно ли это громко, чтобы он меня услышал.
— Я не позволю тебе вот так отгораживаться от меня.
— Просто уходи, пожалуйста. Мне нужно—
Дверь распахивается, шок от громкого хлопка заставляет меня забыть свои слова.
Он тянется за спину и стаскивает с себя грязную и разорванную рубашку. Его кисти и предплечья покрыты грязью и кровью, и быстро становится очевидно, что остальная часть его тела так же пострадала от многочасового перемещения обломков.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — Я ахаю, отводя взгляд от порезов и синяков, покрывающих его тело.
— Буду тем, что тебе нужно, и возьму то, что мне нужно взамен.
Я слишком потрясена, чтобы делать что-либо, кроме как смотреть широко раскрытыми, полными слез глазами, как он скидывает ботинки, стягивает брюки с ног и направляется в ванну в одних боксерах.
— Двигайся вперед.
— Алекс, я голая. Ты не можешь просто—
— Черт возьми, Кэл. Это холодно, — выдыхает он, когда опускает пальцы ног в воду.
Я пожимаю плечами. — Не чувствую этого.
— Иисус.
Протянув руку, он вытаскивает пробку, позволяя половине холодной воды стечь, прежде чем снова открыть кран с горячей.