— Боже, Мот, как же это вкусно, — я смакую уже пятый кусочек сочшейшего шашлыка и не могу остановиться, — Теперь я буду всегда хотеть твой шашлык.
— Я рад, маленькая, что тебе понравилось, — Мот наполняет мой бокал красным сухим вином, но пью я неохотно. Мне хочется быть максимально трезвой, чтобы запомнить каждый момент нашего пребывания вместе.
Мы расположились в арендованной беседке рядом с купелью, несмотря на осеннюю прохладу, мне очень жарко. То ли это он мангала исходит жар, то ли просто мое тело полыхает. Внутри невероятно хорошо, тело расслабленно. Мот услужливо принес плед, накрыв мои ноги, и дал свою флисовую куртку, чтобы я не мерзла. Вообще он очень заботливый, старается скрыть эту свою сторону личности, но в мелочах она ярко прослеживается. Например, когда он заботливо поправляет мои волосы, которые лезут на лицо, или постоянно интересуется мягко ли мне сидеть в кресле. Может уточнить не проголодалась я, нравится ли мне тут. И весь такой холодный и закрытый мужчина оказывается просто переживает, чтобы мне все понравилось. А я кайфую. Если бы мы были в лесу в палатках, было бы одинаково хорошо — мне главное, чтобы рядом с ним.
— Так, ну делись рецептом. Это что-то невероятное, честное слово, — закатываю глаза от наслаждения, — Мясо нежнейшее.
Матвей тихо смеется, наблюдая за мной. Его рука покоится на моем колене, непринужденно поглаживая. Атмосфера настолько романтичная, что хочется пищать от радости. У меня же не было никогда такого.
— Все просто, я беру свиную шею, мариную ее просто в луке и специях, по возможности ночь, а вот за полчаса до жарки — добавляю мелко порезанный киви. Только не очень много, а то мясо в труху превратится.
— Ого, киви, серьезно? — удивленно выпучиваю глаза, — Я даже не чувствую его вкус.
— Да, кислота от киви хорошо размягчает мясо, поэтому оно такое мягкое. Мы с пацанами часто готовили шашлык раньше, особенно, когда возвращались со службы, — Мот привстает и достает из углей картошку, приоткрывает фольгу, проверяя на готовность.
— Это здорово. Я люблю природу и вот такую атмосферу, — забираю из рук Мота картошечку, — Но у меня никогда не было компании для таких поездок.
— Теперь у тебя есть я, — заглядывает в глаза, — И мне нравится как ты нахваливаешь мою еду.
— Да, у меня есть ты, — блеском моих глаз можно осветить всю округу, — Просто ты и правда замечательный.
Опускаю голову, немного смущаясь. Мот видел меня в разных позах, в разных ракурсах. И мне было комфортно. А вот обнажать свою душу — тяжелее. Я знаю, что Мот не обидит. Но опыт прошлых лет все равно дает о себе знать, я во многом осторожничаю. Хотя и делаю первые шаги.
— Маш, ты ахеренная девочка. Мне с тобой очень хорошо, — он сжимает мою руку, поглаживая костяшки пальцев своим большим пальцем, — Я обязательно решу все вопросы.
— Я просто хочу понимать, что мы имеем место быть? И что это не просто развлечение. Ведь я больше так не воспринимаю нас.
— Маш, это точно не просто развлечение. Черт, да я не ни одну женщину не кормил с рук, — Мот качает головой, улыбаясь уголками губ, — И ни одной женщине так много не лизал.
От его слов лицо вспыхивает алыми оттенками. Бью его по ладони, прося не смущать меня так.
— А я думала, почему Лика так меня возненавидела в первый день. Просто она делила тебя со мной, а я ведь ни с кем тебя не делила, Мот. И готова была отпустить в тот момент, когда ты попросишь, — вспоминать тот ужасный день в больнице невыносимо тяжело, — Именно поэтому я тебя не остановила. Не имела право что ли.
— Я слышал как ты рыдала. И я хотел вернуться, Маш, очень хотел. Но на тот момент не понимал, что делать дальше. Струсил.
— Почему изменил свое решение?
— Когда увидел тебя в том черном платье, руки другого мужика на твоем теле. Мне захотелось все крушить вокруг, и такое было со мной впервые, — он прикусывает нижнюю губу, задумываясь, — Внутри все трепетало от мысли, что ты моя. И никто тебя не должен трогать. Вот такой я эгоист, Маш.
— Я и правда твоя, Мот, — я не сожалею об этом. И хоть я довольно свободолюбивая личность, мне хочется быть его девочкой. Быть под его защитой и опорой.
— Маленькая, — Мот шепчет на ухо, прижимая к себе. Берет мои укутанные ноги и перекладывает к себе на колени, залезая под плед и разминая пальчики на ногах своими теплыми большими ладонями.
— Есть еще кое-что, что ты должна знать, Маш. И я, черт возьми, вообще не понимаю, как тебе это рассказать. У меня перед глазами картина, как ты уходишь, и мне стремно.
— Лучше я узнаю от тебя, чем поползут слухи, — беру его за руку, переплетая наши пальцы, — И я не уверена, что смогу от тебя сама уйти уже. Мне слишком хорошо.
Пытаюсь отшутиться, видя как спина Мота напрягается. Видимо ему и правда тяжело говорить. И я даже боюсь представить, что он скажет. Что еще может быть больнее, чем отсутствие Матвея в моей жизни? Ничего.
— Маш, я с Ликой знаком давно. Она всегда была в меня влюблена, а я любил только работу. Она была моей главное женщиной, ну и мать еще. И я всегда от Лики открещивался, не давал даже повода подумать, что между нами что-то может быть. Но однажды я надрался как черт, отмечали с мужиками день рождения одного из товарищей, и она пришла туда. А я ж только вернулся домой после полугода отсутствия. Женщины у меня все это время не было. А тут она, предлагающая себя, — замолкает на секунду, — Короче переспали мы. И таким образом я дал ей зеленый свет, сам того не осознавая. И вот, у нее появился отличный повод взять меня в свои сети.
— Я ее даже немного понимаю, Мот. Но так бы не смогла, гордость не позволила бы.
— Ты другая, Маш, — качает головой, — Ты смелая, открытая, знающая себе цену. Я даже в какой-то момент подумал, что не потяну тебя. Слишком своенравная. Но отказаться уже не смог.
— А ты мне сначала показался хамом каким-то, еще и слишком самоуверенным.
— Я такой и есть, Маш. Еще тот говнюк.
— Нет, я вижу и чувствую другого Мота, — тянусь к нему за поцелуем. Он тут же захватывает мои губы в плен.
— Маш, это не все, что ты должна знать. Условие отца Лики — не просто быть с ней, — Мот начинает тяжело дышать, потирая свою затылок, — Черт, как же сложно то.
Я еле дышу, затаившись. Понятия не имею, что он скажет, но мне это точно не понравится. Я уже чувствую.
— Маш, у нас свадьба с Ликой через месяц.
Я уже ничего не слышу, сердце гулко стучит, разгоняя кровь по венам. Пульс учащается до предела, зрачки расширяются. Я в ужасе, я в панике. И мне хочется кричать. Так кричать, чтобы вся боль, что поселилась в моем сердце — вылетела пулей оттуда.