— Так, не открывай глаза, — беру Мота за руку и веду аккуратно по паркету.
— Маш, я даже при желании не смог бы их открыть, — усмехается в ответ, — Хочу напомнить, что ты мне их завязала какой-то лентой. Скажи честно, у нас какая-то ролевая игра?
— Матвей, — укоризненно качаю головой, — Никаких игр. Я просто хочу тебе кое-что показать и ужасно волнуюсь. Побудь серьезным немного.
— Ладно-ладно! — поднимает свободную руку вверх, сдаваясь, — А мне будет приятно?
Нет, он неисправим.
— Надеюсь, что да.
Я привела его в мастерскую, на днях я полностью закончила все выставочные рисунки, на большем количестве из них — изображен Мот. Я не знаю, как он отреагирует, но надеюсь, что ему понравится. Выставка начинается с завтрашнего дня, и я подумала, что хочу, чтобы именно он был первым зрителем и первым же критиком. Рука в его ладони слегка подрагивает, он чувствует мою дрожь, сжимая крепче. Мне так нравится, когда он ласкает мою кожу. Его ненавязчивые поглаживания всегда успокаивают мою нервную систему, порой я готова замурлыкать и забыть обо всех проблемах.
До сих пор не верю, что невеста. Его девочка, как он любит говорить. Неделю любуюсь своим красивым колечком и с каждым разом оно мне нравится все больше и больше. Тему свадьбы мы не заводим, я не хочу поднимать этот вопрос, пока не решен главный. Вопрос его полной свободы. Он взял отпуск, чтобы провести время со мной. Мне нравится, как мы узнаем друг друга еще больше.
И наконец он заговорил. О себе, о своем детстве. Вчера, когда я лежала у него на груди, он первый начал разговор.
— Маш, я хочу пригласить мать в гости. Она поживет у меня в квартире, а я пока у тебя перекантуюсь, если ты не против?
— Конечно, не против. Я буду рада познакомиться с твоей мамой.
— Да, она славная женщина. Правда болезненная очень.
— Что ты имеешь ввиду? — приподнимаюсь на локте, заглядываю в его глаза.
— У нее рак желудка, агрессивная форма. Моя старушка пока держится, но он атакует. Поэтому она очень слаба. Я хочу сам за ней съездить и привезти. Мне нужно будет уехать.
— Так может лучше мы к ней тогда? Зачем же бедную женщину дорогой изматывать? — сердце сжимается от тоски. У Мота так много проблем, и он такой сильный и стойкий. Разве мог этот хамоватый мужчина оказаться таким хорошим? Или это же я тогда вбила себе в голову, что он грубиян… Уже не важно, главное, что он мой. Со мной.
— Не, она давно хотела приехать в гости, да и врач говорит, что смена обстановки ей на пользу, — он старается улыбаться, но я вижу, как грустнеют его глаза, — А вообще я давно хотел ее сюда перевезти. Но у нее там огород, подружки, сестра. В общем полный набор, она ни в какую не хочет.
— Она просто привыкла к той жизни, там все отлажено. А здесь заново строить придется, и это может послужить серьезным стрессом для нее и ее организма.
— Какая ты у меня умненькая девочка, — он целует нижнюю губу, посасывая, — Самая лучшая.
Его комплименты выше всех похвал. Он вселил в меня столько уверенности, что я впервые за двадцать восемь действительно себя ощущаю красивой, достойной, яркой, желанной. И все благодаря ему.
— И когда ты собираешься уехать?
— Хочу взять билет на пятницу.
— Уууу, я уже скучаю, — начинаю смешливо хныкать.
— Малыш, всего три дня, и я снова весь твой.
— Угу, — затягиваю дальше в поцелуй, касаясь кончиком носа его кончика.
— Кстати, может, когда поженимся снесем эту стену к чертям, и объединим квартиры? — вдруг предлагает Мот.
Поворачиваю голову к стене, за которой его комната. Мы ночуем то у него, то у меня. Благо ходить недалеко. Соседи с привилегиями. Ха!
Воспоминания вспыхивают в голове, как рисовала пальцем на этой стене его образ, как маялась от ревности, как мечтала о его руках. И вот все сейчас у меня есть. Эта стена, как напоминание о том, что между нами были барьеры. И мы их разрушили. У нас получилось.
— А давай! — соглашаюсь я.
— Ну и славно, — утягивает на себя, лаская ноги, руки, живот.
Встряхиваю головой, когда ощущаю толчок в бок. В мыслях и воспоминаниях потеряла счет времени.
— Маш, у тебя все в порядке? Мне кажется ты молчишь уже минут пять, а я бы хотел освободиться от оков. Хочу видеть тебя, моя колючка.
— Ой, прости, задумалась. Секунду.
Развязываю ленту на его глазах. Он первое время щурится, морща лоб. В недоумении оглядывает мастерскую, крутя головой в разные стороны.
— Смотри сюда, — указываю рукой в бок, где аккуратно стоят холсты.
Он замирает. Да, самая первая картина из стоящих — его портрет. Он детально прорисован. Я просыпалась ночью, украдкой накидывая карандашом все его изгибы на бумаге. Он даже не подозревал, что я как фанатка рисовала его, стараясь уловить каждый момент и деталь.
— Охуеть, — он не сдерживается от бранной речи, подходит ближе к холстам, внимательно разглядывая.
— Это реально ты нарисовала? — в шоке смотрит на меня.
— Эй, а чего тебя так удивляет?
— Просто это чертовски пиздато, — он снова не сдерживается, начинаю смеяться.
— Не, маленькая, я в искусстве не разбираюсь, но нарисовано очень круто! Ты талант, Маша. Ты невероятная. Просто, капец, что у меня за женщина.
Он так искренне восхищен, что от умиления я начинаю плакать. Тихо так, ловя губами крупные капли.
— Тебе правда нравится? — всхлипываю.
— Ты чего, колючка? — кладет холст на место, сжимая меня в объятиях, — Я ничего талантливее не видел. Это просто огонь.
Мот целует меня в макушку, поглаживая затылок.
— А я переживала, что тебе не понравится.
— Ерунда какая, — отмахивается от моих слов, — Мне все в тебе нравится. Хотя нет, не все.
Замираю, закусываю щеку изнутри. А что это ему не нравится…
— Мне не нравится, что мне тебя мало. Я как волк вечно голодный, хочу тебя видеть, трогать, быть рядом. А ты все еще не жена мне. Давай уже заявление в ЗАГС подадим? Не понимаю, чего тянуть.
— А я думала, ты хотел сначала решить свои проблемы с…, — замолкаю, — Ну ты сам знаешь с чем.
— Я решу, Маш. Но я хочу, чтобы ты скорее стала полностью моей. Ну так что?
— Можешь не спрашивать, родной. Куда ты, туда и я.