Я больше не могу это делать. Это звучит дерьмово с моей стороны, заносчиво и, возможно, даже похоже на поведение дивы, но я, блядь, не могу этого сделать. Это просто слишком неудобно. Это портит мне настроение на весь оставшийся день, так как мое тело болит.
Я. Просто. Больше. Не могу.
— Кэм, я люблю тебя, — говорю я ему. — Но нет. Я не могу. Если бы существовала премия за самый неудобный диван в мире, то она была бы твоей. Я сплю на нем уже две ночи, и он уже мучает мою спину.
Он застонал. — Да ладно. Насколько лучше могут быть кровати в мотеле?
Я тупо смотрю на него. — Пол был бы лучше, чем этот диван.
Ухмыляясь, он пожимает плечами. — Ладно, тогда ты будешь спать на моем полу. Рад, что все улажено.
Нет.
Этого не будет.
Не поймите меня неправильно, я люблю своего брата и очень ценю то, как сильно он мне помогает в последнее время. Он постоянно заботится обо мне, как и всегда, и, оставаясь с ним, я чувствую себя в безопасности. Но я больше не могу. Я всегда буду любить его. Я генетически предрасположена любить его. Но если я не начну жить в другом месте, он перестанет мне нравиться.
— Я сниму другой номер в мотеле, — обещаю я. — Я не вернусь в тот, где останавливалась.
Мали фыркает рядом со мной. — Ты думаешь, это помешает им найти тебя? Хейс пытался поменять место ночлега, и на его двери повесили мертвое животное, как рождественский венок.
Хейс сужает глаза, стараясь не улыбаться. — Твой ангел-хранитель, должно быть, пьян.
— Хорошо, — отвечает она. — В ином виде она бы мне не понадобилась.
— Э-э, Эйч? — говорит Кэм, слегка шлепая его по руке.
— Что? — спрашивает он в замешательстве, но когда он смотрит мне за спину, его глаза расширяются. — Черт!
Мали оборачивается, чтобы посмотреть, о чем они говорят, но я слишком сосредоточена на том, что Хейс выглядит так, будто он в панике. Наконец он переводит взгляд на меня.
— Ты должна спрятаться, — говорит он мне.
Я хмурю брови. — Спрятаться?
Кэм издал смешок. — Уже поздно.
Позади меня открывается дверь, и Хейс наклеивает на лицо улыбку. — Дев, ты рано! Я думал, ты приедешь только на следующей неделе.
О, черт.
— Мне нечем было заняться, и я решила перенести свою поездку, — говорит она ему. — Кроме того, я соскучилась по маме.
— Только по маме? — поддразнивает он.
Я представляю, как она сейчас, наверное, закатывает глаза. — Заткнись. Ты же знаешь, что я скучала и по тебе.
Оставаясь совершенно неподвижной, я наблюдаю за тем, как Хейс обходит бар. — На улице великолепный день. Пойдем, пообщаемся снаружи.
— Хейс, сейчас буквально льет дождь.
Мали фыркает, но мне очень хочется, чтобы она не привлекала больше внимания в мою сторону.
— Что можно выпить в этом месте? — спрашивает его сестра. — Я так хочу пить.
Хейс вздыхает. — Знаешь, забавная штука. На самом деле наши напитки не так уж и хороши. Ну и ладно. Пойдем выпьем чего-нибудь в другом месте.
Как ему удалось продержаться так долго, чтобы Кэм не узнал, что мы с Хейсом тайно встречаемся, для меня загадка, потому что он самый дерьмовый лжец. Может, ему стоит занять диван Кэма? Они бы хорошо сочетались.
— Почему ты так странно себя ведешь? — скептически спрашивает Дев.
Я вижу, как мой брат слегка улыбается ей, прежде чем сморщиться, и я понимаю, что она меня увидела. Я чувствую, как ее глаза смотрят мне в затылок. Что ж, мне стоит повернуться, чтобы иметь возможность защититься, когда она неизбежно нападет на меня.
Медленно повернувшись, я обнаруживаю, что его сестра смотрит на меня в ответ. — Привет, Дев.
Она бросает на меня самый страшный взгляд, который я когда-либо видела. — Не нужно со мной здороваться. Какого хрена ты здесь делаешь?
— Я приехала, когда Хейс попал в аварию на мотоцикле, — говорю я, но останавливаюсь, когда ее глаза резко расширяются, и она поворачивается к своему брату.
— Ты попал в аварию на мотоцикле и не сказал мне? — кричит она. — Ты, блядь, сказал ей, но не сказал мне?
Хейс пытается ее успокоить. — Пожалуйста, не забывай, что мы открыты и здесь есть клиенты.
— Сейчас полдень.
— А это значит, что они все еще лечат похмелье, — заметил он. — А твой визг — не лучший помощник в этом деле.
Она закатывает глаза. — Я не могу в это поверить. Мама знает, что она вернулась?
— Да, — спокойно отвечает он, и какая-то часть меня задается вопросом, сказала ли она ему, что я к ней приходила, или он сказал ей, что я вернулась. — И она поддерживает все, что бы я ни решил с этим делать.
Девин насмехается. — Ты не можешь думать о том, чтобы вернуться к ней. После того, как она тебя так сломала? Ты что, шутишь?
Может, здесь и не так много людей, но те, что есть, сейчас обращают на нее внимание. У нее появилась аудитория, и я не думаю, что Хейс хочет, чтобы наше грязное белье стало последней пьяной сплетней. Я точно этого не хочу.
Я обращаюсь за поддержкой к Кэму, и, к счастью, он приходит мне на помощь. — Эйч, может, вам, ребята, стоит отнести это наверх?
Девин скрещивает руки на груди. — Я пойду, только если она согласится. Я хочу кое-что ей сказать.
Вздохнув, я встаю. — Тогда вперед.
Когда Девин направляется к лестнице, Мали собирается пойти с нами, но я тут же останавливаю ее. — Нет. Ты уже недолюбливаешь ее, и я уверена, что то, что сейчас прозвучит из ее уст, выведет тебя из себя. Ты останешься здесь.
Она не выглядит счастливой от этого, но она хмыкает и остается на месте. Хейс тяжело вздыхает и проводит пальцами по волосам, когда мы начинаем следовать за Девин.