Мали, должно быть, завила волосы Лейкин и нанесла на нее лишь пылинку макияжа, хотя она никогда в нем не нуждается. Но именно то, во что она одета, заставляет меня думать, что мне действительно следовало бы пропустить этот вечер.
Ее джинсы низко сидят на бедрах, а майка-борцовка, которую я уже видел на Мали, но на Лейкин она смотрится гораздо лучше. А еще у нее на шее висит тонкий золотой чокер, который я бы с удовольствием сменил на свою руку прямо сейчас.
Как, черт возьми, я смогу продержаться следующие несколько часов, если она будет здесь в таком виде?
Я наблюдаю за тем, как она с готовностью идет в объятия Оуэна, ухмыляясь от уха до уха. За все время, что я знаю Оуэна, мне кажется, не было случая, чтобы я ему завидовал.
— Разожми челюсть, — пробормотала Мали, сидя рядом со мной. — Твоя ревность дает о себе знать.
Заставив себя отвести взгляд от Лейкин, я смотрю на Мала. — Знаешь, до того, как она вернулась, ты была гораздо менее злой.
Она ярко улыбается. — Ложь. Я была самым лучшим человеком из всех, кого ты знаешь, с того самого дня, как ты меня встретил.
— О, да. Ты просто прелесть.
Тыльная сторона ее руки летит в меня, когда Оуэн наконец отпускает Лейкин, и она движется, чтобы обнять Лукаса. Но как будто она знает, что я смотрю на нее, она обнимает его значительно быстрее.
Было бы ложью, если бы я сказал, что это не отвратительно — наблюдать, как они все приветствуют ее, как будто они не были абсолютно потрясены, когда она ушла. Но на самом деле это было не так. Таким был только я.
— Когда, черт возьми, ты вернулась? — спросил ее Лукас.
Она оглядывает меня с ног до головы и закусывает губу, и я ненавижу то, как мне хочется превратиться в податливую игрушку в ее руках. — Когда он решил поиграть в машинки с мотоциклом.
Мои глаза сужаются. — Невежливо с твоей стороны оскорблять меня, когда ты обнимаешь всех, кроме меня.
Сделав несколько шагов ближе, она не сводит своих глаз с моих. — Ты тоже хочешь?
Скажи «нет».
Скажи «нет»!
Черт возьми, скажи «нет»!
— Я имею в виду, если ты их раздаешь…
Это все, что ей нужно было услышать, прежде чем она закрыла между нами пространство и обхватила меня руками. И, черт возьми, я в полной заднице. В последний раз, когда я обнимал ее, она была в середине панической атаки, и это было необходимым злом. Но это не то, что сейчас. Все, кто нас знает, с затаенным дыханием следят за тем, как я поддаюсь и прижимаю ее к себе.
А потом началась паника.
Лейкин не придает этому значения, когда я отпускаю ее быстрее, чем когда-либо — даже до того, как мы начали размывать границы, — но выражение ее лица говорит мне, что она заметила. Я не пытаюсь быть мудаком. Правда. Не пытаюсь. Просто, как бы сильно я ни хотел снова погрузиться в эту атмосферу, я не могу.
Слишком много остаточной боли.
— Не-а, — хнычет Лукас. — У него был шанс. Теперь моя очередь.
Во все другие разы, когда мы это делали, все проходило гладко. Не было ни одной проблемы, с которой нам пришлось бы столкнуться. Но, как и во всем остальном в последнее время, Вселенная показала, что она не любит ничего, кроме как мучить меня, и, вероятно, поэтому сегодня у нас возникли почти все возможные проблемы.
Один бочонок был пуст.
В другом бочонке был не тот вкус.
Кассовый аппарат отключился.
И самое любимое — кого-то стошнило в туалете.
— Райли получит прибавку в два доллара, — говорю я Кэму.
Он смотрит на меня и усмехается. — Она все убрала?
— Да.
— Это нормально. Я бы дал ей три.
Я хмыкаю, делая глоток пива. — Я был готов дать пять. Ты видел, что там? Выглядит как ванная в нелегальной подвальной реабилитации.
Кэм ухмыляется. — А ты много где побывал, да?
Вместо ответа я отмахиваюсь от него и выхожу на улицу. Лейкин разговаривает по телефону, стоя ко мне спиной, но именно ее слова привлекают мое внимание.
— Ты лучше всех, — говорит она. — Мне нужно идти, но я напишу тебе. — Небольшая пауза, а затем… — Я тоже тебя люблю. Пока.
Такое ощущение, что из моих легких выбили весь воздух. Я не могу дышать. Даже не могу вспомнить, как.
— Все в порядке? — спрашивает Мали.
Она кивает. — Нолан пересылает мне кое-что из моей одежды. Как бы мне ни нравилось пользоваться твоим гардеробом, мне нужны свои собственные вещи.
— Я понимаю, но, чтобы ты знала, мой шкаф — это твой шкаф.
Лейкин рассмеялась. — Это не по-испански.
Мали отмахивается от нее. — Неважно. Это ты собрала вещи только на пару дней.
— Ладно, во-первых, я торопилась и была не в том состоянии, чтобы собираться. Тебе повезло, что я не забыла взять нижнее белье.
— Нет. Ты застряла в номере мотеля после душа и попросила меня принести тебе белье, помнишь?
— Тише, — пробормотала Лейкин. — Мы договорились больше никогда не упоминать об этом.
— Я солгала, — говорит Мали с самой большой ухмылкой.
Лейкин вздыхает. — Я просто рада, что снова смогу носить свою одежду. Нолан — просто спасение.
— Да, да. Расскажи мне все о том, что кто-то еще украл тебя у меня. Все в порядке. Мне нравится боль.