Она вздыхает. — Нет, не ненавидит. Ему просто больно.
Но этого недостаточно. — Ну, он должен меня ненавидеть. Я ужасный человек. Он должен просто развестись со мной и найти кого-то получше.
— Пожалуйста, — говорит она. — Нет никого лучше тебя. Ну… кроме, может быть, меня.
Это должно было меня рассмешить, но я не думаю, что в данный момент что-то может это сделать. Я смотрю на нее сквозь мокрые от слез ресницы.
— Ты знала, что это Кэм застрелил Монти?
Она качает головой. — Нет, однако я знала, что он воспринимал ситуацию, когда ты ушла, как ситуацию с его отцом.
Я поворачиваюсь к ней всем телом. — Почему ты мне не сказала?
— Потому что какой от этого был бы толк? Посмотри на себя. Ты вся извелась из-за этого. Если бы я тебе сказала, ты была бы такой же, как сейчас, но ты была бы одна.
Я могла бы спорить и дальше, но какой в этом смысл? Это не сделает то, что я сделала, лучше. Ничто не сделает это лучше.
Ничто.
Когда Хейес вернулся, он закрасил граффити теми цветами, которые смог найти. Его грузовик и джип Кэма в итоге выглядят вполне нормально — черный цвет легче замазать. Но наши с Мали машины? Не очень.
— Завтра я поговорю с Эйденом и узнаю, сможет ли его отец отшлифовать и покрасить ее, — говорит он Мали.
— Это было бы здорово. Спасибо, Эйч.
Честно говоря, сейчас я меньше всего беспокоюсь о своей машине. Все мои приоритеты сейчас сосредоточены вокруг Хейса и того, как я могу исправить то, что я натворила.
— Лей, ты готова ехать? — спрашивает Кэм.
Он хочет, чтобы я сегодня ночевала у него, и настаивает на том, чтобы мы проследили за Мали до дома, чтобы убедиться, что она добралась благополучно. Но я не готова идти. Пока не готова.
Я сижу на ступеньках крыльца, когда Хейс проходит мимо меня, чтобы войти в дом. Я думаю о том, чтобы ничего не говорить, но я не могу оставить все как есть.
— Хейс, — говорю я, вставая и поворачиваясь. — Я…
Но он прерывает меня прежде, чем я успеваю произнести еще одно слово. — Не надо. Пожалуйста.
Такое ощущение, что кто-то зажал мое сердце в тиски и сжимает его до тех пор, пока оно не разорвется. Между поражением в его глазах и болью в его голосе, я сломлена внутри.
Так же, как и он.
И все это из-за меня.
— Просто эта ночь была достаточно напряженной, — объясняет он. — Я просто не могу сейчас с этим справиться.
На глаза наворачиваются слезы, и я быстро вытираю их, стараясь быть сильной. — Ладно.
Стоя на месте, я смотрю, как он заходит в дом, в котором мы жили вместе, и закрывает за собой дверь. Моя нижняя губа дрожит, и как бы я ни старалась сдержаться, у меня не получается. Я ощущаю всю боль, которую причинила ему, и знаю, что она сожрет меня заживо.
Я собираюсь навсегда потерять самое лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Хейс и Кэм решают оставить бар закрытым еще на один день, пока они наводят порядок и меняют замки. Как бы мне ни хотелось, я решила сегодня не работать там и дать Хейсу немного пространства.
Кэм сначала был против, но я сказала ему, что это не его дело. Тогда он изменил курс и попросил меня хотя бы остаться в безопасном или общественном месте. Итак, половину дня я работаю в Starbucks, а вторую половину — в доме родителей, когда они возвращаются домой.
К концу дня я выматываюсь. Все как будто настигает меня, и единственное, что я хочу сейчас сделать, — это принять душ и переодеться во что-нибудь удобное. Кэм сказал, чтобы я не возвращалась в мотель одна. Он мне не доверяет. Но мне нужно что-то, чтобы я не чувствовала себя выброшенной на помойку.
Пока я еду в мотель, единственное, о чем я могу думать, — это Хейс. Мне нужно поговорить с ним. Искренне извиниться и сказать ему, что если он не может забыть об этом и не хочет, чтобы у нас все получилось, я пойму. Никаких обид.
Но я очень надеюсь, что он не выберет это.
Невозможно объяснить, как много он для меня значит. Поверьте, я много лет пыталась выразить это в песне. Такие чувства, с такой интенсивностью — это гарантированно стало бы платиной. Но все слова в словаре даже близко не подходят.
Я люблю его — этого недостаточно.
Он нужен мне — это тоже не то.
Все сонеты и поэмы мира меркнут по сравнению с тем, что я чувствую по отношению к нему.
Припарковав машину и выйдя из нее, я решаю попробовать позвонить ему. Прижав телефон к уху, я слушаю, как тот звонит, пока иду к своей комнате.
«Привет, это Хейс. Оставь сообщение или просто напиши мне, как нормальный человек».
Я усмехаюсь, заходя внутрь и закрывая дверь, ожидая звукового сигнала. Когда он прозвучит, я оставлю сообщение, которое, я даже не уверена, что он прослушает.
— Привет, Эйч. Слушай, я бы не хотела говорить об этом через твою голосовую почту. Это разговор для личной встречи. Но я не могу передать, как мне жаль. Клянусь, я бы никогда так не ушла, если бы заранее распознала эту связь. Обидеть тебя — это последнее, что я хотела сделать. Ты должен это знать. Ты должен знать, что я не стала бы намеренно разрывать тебя на части. Я лю…
Не успела я произнести слова, которые не произносила с ночи перед отъездом, как в комнате начался хаос. Кто-то стоит возле моего номера в мотеле, выбивая все окна в угловом блоке и разбрасывает осколки по комнате. И последнее, что записывает телефон, — это звук моего крика.
19
Я выхожу из дома престарелых после встречи с мамой, когда замечаю, что у меня пропущенный звонок от Лейкин. И еще голосовое сообщение на автоответчике. Это жалко, но я уже планирую сохранить его, независимо от того, что там написано. Если она когда-нибудь снова решит уехать, у меня хотя бы останется что-то, что я смогу прослушать и услышать ее голос.
В голове проносится все события прошлой ночи, как и весь день. Боже, как я ненавижу ссориться с ней, но в последнее время, похоже, это все, что я могу сделать. Я все еще чертовски зол на нее за то, что она ушла так, как ушла. Она не только создала новую рану, когда ушла, она еще и разорвала старую.
Я думаю, что самое страшное — это то, что она знала. Она была одной из немногих, кто знал, как мне было плохо после всего этого. Она была одним из немногих людей, с которыми мне не нужно было притворяться. Поэтому то, что она ушла от меня так же, как это сделал он, меня чертовски расстроило.
Сев в машину, я завел ее и включил голосовую почту. Из динамика доносится голос Лейкин, и по всему моему телу разливается тепло. Потому что в этом-то и дело. Как бы я ни был взбешен и как бы сильно она меня ни обидела, она все равно остается девушкой, которая украла мое сердце прямо из груди, не дав мне ни единого шанса остановить ее.
«…Причинить тебе боль — это последнее, что я хотела сделать. Ты должен это знать. Ты должен знать, что я не стала бы намеренно разрывать тебя на части. Я лю…»