Мали спускается вниз и протягивает мне компьютер, одаривая меня своей лучшей улыбкой. Я усмехаюсь, открываю его и ввожу свой пароль. Вход на сервер занимает целую минуту, учитывая, что мы уже давно не заходили на него. Да и не было причин. Но как только я вошел, я передаю компьютер Генри.
— Хорошо, — говорю я ему. — Занимайся своими делами.
Он несет его на кухню, и мы все следуем за ним, стоя позади, когда он садится за остров. Я не беспокоюсь о том, что он может увидеть на экране. Мы уже стерли видеозапись, сделанную утром после инцидента с трупом. На ней все равно не было ничего полезного. Похоже, что камеры глючили. В одну секунду видео не было, а в следующую — было.
Я думаю, что у них был доступ, и они выключили их перед тем, как войти, и снова включили, когда ушли. А значит, я могу только представить, какие кадры у них есть. Но я полагаю, что это меньшее из того, что нас беспокоит, учитывая, как много у них есть информации о смерти Монти.
Генри нажимает несколько кнопок, и на правой стороне появляется куча кодов, похожих на тарабарщину, а видео остается на левой. Он начинает воспроизводить первый ролик и рассказывает, как код прокручивается в быстром темпе, а он ищет определенную строку, чтобы узнать, когда появится ответ.
Он говорит, что это легко, но что-то подсказывает мне, что это будет совсем не так.
Одно видео превращается в семь, и, честно говоря, мне это уже надоело. Либо этот парень понятия не имеет, что делает, либо наш маленький друг приложил все усилия, чтобы замести следы.
— Так, последняя попытка, — говорю я, переходя к видео, которое, как я знаю, они смотрели, потому что мне пришло сообщение. — Я точно знаю, что во время этой съемки их прослушивали, потому что они никак иначе не могли узнать, что я смотрю на Лейкин.
Она оглядывается на меня, уголки ее губ слегка приподнимаются. Боже, все было бы гораздо проще для меня, если бы я мог злиться на нее. Но я прекрасно понимаю, что имел в виду Кэм, когда говорил, что он слаб, когда дело касается Мали. У Лейкин тот же эффект.
Мы все вместе смотрим видео, ищем что-нибудь необычное в кодировке, на которую мы смотрели последние два часа, но ничего нет. Даже когда мы видим момент, когда Кэм выхватывает у меня телефон, я понимаю, что за мной следили.
— Да, здесь ты ничего не найдешь, — говорю я. — Если бы это было так, то это было бы там.
Генри хмыкает, нажимая еще несколько клавиш. — Это бессмысленно. Чтобы заблокировать этот код или удалить его из каждого видео, нужно быть очень опытным хакером.
— Ну да, — говорю я, — одни выигрывают, другие проигрывают.
Единственное, что это мне объяснило, так это то, почему хакер, которого мы использовали в деле Монти, был взломан, а затем убит. Им что-то от него было нужно, и, как только он закончил, они от него избавились.
Вернее, заставили нас избавиться от него.
— Спасибо за попытку, Генри, — говорю я, кладя руку ему на плечо. — Я ценю это.
На самом деле, нет. Он был относительно бесполезен, и я чувствую, что зря потратил последние два с половиной часа своей жизни. Но на данный момент все так, как есть.
Генри смотрит на меня, потом на Мали. — Эм, остается вопрос оплаты.
— Что?
Мали подталкивает меня. — Ты должен заплатить человеку.
Ты, наверное, издеваешься надо мной. — За что? Он ничего не сделал!
Генри возмущается, расправляя плечи. — Я сделал твой межсетевой экран почти непробиваемым.
— От чего? От дошкольника с айпадом? — насмехаюсь я. — Убирайся отсюда на хрен.
Лейкин оборачивается с неуверенным выражением лица. — Детка, учитывая все, с чем мы сейчас имеем дело, ты действительно хочешь оказаться на плохой стороне разъяренного хакера?
Мои плечи опускаются, и я начинаю размышлять о том, действительно ли Мали нуждается в защите, которую мы ей постоянно предоставляем, пока я достаю бумажник. Ведь работать на смене в одиночку не так уж безопасно, а прогулка по темному переулку ночью? Для нее это детская забава.
— Сколько?
— Сотня, — отвечает Генри.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Мали, и она быстро отводит взгляд. Вытащив половину своих сегодняшних чаевых, я пересчитываю их, чтобы убедиться, что все правильно, и протягиваю ему.
— Вот, — говорю я, не скрывая сарказма в своем тоне. — Хорошего вам вечера.
Генри с радостью принимает их, говорит Мали и Лейкин, что был рад познакомиться с ними, а я следую за ним к двери. Когда он уходит, я наконец-то могу отказаться от этого гребаного образа хорошего парня. Я поворачиваюсь и мысленно бросаю кинжалы в Мали.
— Ну, он был милым, — говорит она.
— Он был гребаным мошенником, — говорю я ей. — О чем ты, блядь, думала? Ты не заходишь в даркнет и уж точно не приглашаешь случайных людей из него в этот чертов дом! Ты что, хочешь, чтобы тебя убили? Может, нам просто сделать это сейчас?
Она оглядывает меня с ног до головы и скрещивает руки на груди. — Это была хорошая идея, и он был очень авторитетным хакером.
— Он просто гик! — кричу я. — Этот парень не мог бы взломать доступ в публичную библиотеку.
Но, как мы уже говорили, злость друг на друга ничего не исправит. Это то, чего они хотят. Мы слабее, когда мы врозь, и если я злюсь на них, это подвергает риску всех нас.
Все было бы намного проще, если бы они не испытывали мое чертово терпение на каждом шагу.
— Возможно, это было не так уж и бессмысленно, в конце концов, — воскликнула Лейкин. — Кто-нибудь из нас проверял Райли?
— Райли? — Кэм кивает. — Я. А что?
Она нажимает пару кнопок на моем ноутбуке и перезапускает последнее видео, которое мы смотрели. — Пока все смотрели код, я смотрела видео, и не могла не заметить ее лицо, когда Хейс подошел поговорить со мной.
Мы наблюдаем за тем, как я смотрю на Лейкин и начинаю готовить ей напиток, прежде чем подойти к столу. Как только я подхожу к ней, она ставит видео на паузу и увеличивает изображение Райли. Она, конечно, смотрит на нас, но я не уверен, что это что-то доказывает.
— Я имею в виду, что, учитывая то, как она хочет залезть в штаны Хейса, я не вижу в этом ничего необычного, — говорит Кэм, высказывая мысли, которые я собирался оставить при себе.
Лейкин кивает и берет свой телефон. — Да, но посмотрите на фон этой фотографии с моего дня рождения.
Она показывает нам фотографию, сделанную Мали в тот момент, когда пробило полночь, а на заднем плане стоит Райли с тем же выражением лица.
— Она выглядит так, будто хочет моей смерти, — говорит Лейкин.
Выражение лица Мали говорит о том, что ее эго растет по мере того, как мы разговариваем. — Мне никогда не нравилась эта сучка.
Я закатываю глаза и обращаю внимание на Лейкин. — Детка, я все понимаю. Я правда понимаю. И мы будем иметь это в виду, но я не думаю, что это Райли. Правда, не думаю.
— Извини, сестренка, — говорит Кэм. — Я должен согласиться. Она хочет его. Уже больше года безрезультатно. Я не ожидаю, что она когда-нибудь будет счастлива, глядя на вас двоих. Особенно когда он смотрит на тебя так, как смотрит. Боже, даже меня тошнит от этого.
Я показал ему средний палец, прежде чем протянуть руку Лейкин. — Давай. Идем спать.