— Кстати, ты должна мне сотню, — говорю я ей.
Нельзя отрицать, что она не в восторге от этого, но она все понимает и кивает.
Мы с Лейкин поднимаемся в нашу комнату, и как только мы заходим внутрь, я закрываю дверь. Наконец-то я чувствую, что могу отпустить часть стресса последних нескольких часов. Повернувшись, я снова беру Лейкин за руку и поворачиваю ее так, чтобы она оказалась лицом ко мне.
— Детка, — говорю я, стараясь сохранять спокойствие.
Она вздыхает. — Я знаю, что ты собираешься сказать, но ты должен знать, что это была идея Мали, и я не знала об этом, пока он не приехал.
— И ты не подумала сообщить мне, что какой-то случайный парень пришел к нам домой? — спрашиваю я. — Да ладно, Лей. Ты же намного умнее этого.
Она опускает голову и кивает. — Прости. Я просто так надеялась, что это сработает. Вы же собирались использовать хакера, пока не поняли, что он мертв.
— Это был настоящий хакер. Тот, который не ходит по домам, потому что он легальный.
Она вздрагивает от моего тона, и я снова сдерживаю свой гнев, прижимаясь поцелуем к ее лбу.
— Я не сержусь на тебя, Лей, — говорю я ей. — Но мне нужно, чтобы ты была осторожнее. Потерять тебя снова — значит уничтожить меня, а жить без тебя я больше не намерен. Так что больше никакого даркнета и никаких незнакомцев, входящих в эту дверь. Хорошо?
Кивнув, она обхватила меня за талию и положила голову мне на грудь, и я выдохнул, потому что это то, что мне было нужно.
Это то, в чем я всегда нуждаюсь.
Она.
26
Позвольте заметить, что я законченная лицемерка. Я признаю это, и я это понимаю. Всего пару дней назад я читала Хейсу лекцию о важности сна, и вот я уже допоздна занимаюсь исследованиями, а он спит рядом со мной.
Добро пожаловать в сумеречную зону.
По какой-то причине я не могу выбросить из головы выражение лица Райли. Это не был типичный ревнивый взгляд. В нем было что-то более темное. Что-то более зловещее. Я знаю, что Кэм и Хейс уверены, что это не она, но я не совсем уверена в этом, и не думаю, что Мали тоже.
Так что не помешает взглянуть на вещи еще раз.
Я прохожу через весь процесс, который мы создали, начиная с ее социальных сетей. На самом деле, там не так уж и много. Нет фотографий с друзьями или семьей. У нее нет своего TikTok, но она ведет его для бара. Конечно, в основном это видео с Кэмом и Хейсом, поскольку это все, что люди хотят видеть. Редкие ролики с приготовлением напитков не набирают и половины просмотров. Единственный Instagram, который я могу найти, содержит всего шесть фотографий, и последняя из них была опубликована несколько лет назад, так что он, по сути, мертв.
Я перехожу к фотографиям из ежегодника, истории работы и другим вещам, но это трудно, потому что она лишь немного моложе парней. Она только-только вступила во взрослую жизнь. Здесь мало что можно найти, если только вы не относитесь к тем людям, которые выкладывают всю свою жизнь в Интернет.
К коим Райли явно не относится.
Становится понятно, почему Кэм смог вычеркнуть ее из списка. С ней не так уж много связано. И мне ничего не остается, как проглотить свою гордость и признать, что они были правы. Не похоже, что Райли — наш преследователь.
Но это не значит, что она мне нравится.
Я имею в виду, кто бросает грязные взгляды за то, что кто-то разговаривает со своим мужем? Шлюха, разрушающая семью, вот кто.
Но то, что Кэм и Хейс так быстро исключили ее, меня беспокоит. Не то чтобы я думала, что что-то происходит. Я знаю лучше. Но это напоминает мне, как я вела себя, когда один из них предположил, что за всем этим стоят родители Монти. Я сразу же исключила их, а теперь думаю, что не стоит вычеркивать никого из списка, пока они не будут тщательно изучены.
Я начинаю с его мамы, и, конечно, поскольку она жена сенатора, в Интернете о ней можно найти массу информации. На это у меня уходит несколько часов, но я прочесываю большую часть информации. Это трудно, потому что большинство СМИ, похоже, копируют и вставляют то, что говорят другие, и переставляют пару слов местами, так что каждую статью приходится читать дважды, но я не вижу в ней ничего такого, что бросилось бы мне в глаза.
Затем я перехожу к отцу Монти. Сенатор Роллинз. Если бы кто-нибудь узнал, что я ищу его, люди бы потребовали, чтобы мою голову насадили на пику. Его любят в обществе, и мало кто может сказать о нем что-то плохое. Но, как я уже сказала, я не исключаю никого, основываясь только на веских доказательствах или их отсутствии.
Прокручивая все результаты, я переключаюсь на вкладку "Изображения" и просматриваю их там. Это гораздо приятнее для глаз, и в любой статье, рисующей его в положительном свете, не окажется фотографии, на которой он улыбается.
За исключением, может быть, этой.
Это фотография Джеремайи Роллинза, та самая, которая использовалась для его предвыборной кампании в сенаторы, но эта фотография была осквернена. Его глаза окрашены в красный цвет, а на макушке нарисованы дьявольские рога — как будто вы нарисовали в своем выпускном альбоме человека, которого ненавидели больше всего на свете. Вот только немного удивительно видеть такое на странице СМИ.
Я нажимаю на ссылку и провожу глазами по экрану, читая статью.
Похоже, что сенсационная история с потенциальным сенатором все-таки не состоится. Наш информатор, оказавшийся бывшей главной помощницей г-на Роллинза Терезой Холландер, говорит, что у нее изменилось мнение. Что в политике означает, что ей заплатили. Ну что ж. Мы остаемся при своем мнении о политике, и если мы правы, то это лишь вопрос времени, когда кто-то еще выйдет на свет в поисках своего вознаграждения.
Все это выглядит достаточно невинно. Подобные кампании не редкость, особенно во время столь важных выборов. Но когда я прокручиваю страницу вниз и вижу статью, связанную с этой, я хмурю брови.
В верхней части экрана — фотография молодой женщины, выходящей из офиса в слезах. Согласно статье под ней, она ушла внезапно. Судя по всему, у них все было замечательно. Идеальная команда, которая планировала вместе захватить власть в мире бизнеса. Но в один прекрасный день они перестали быть таковыми.
Какая-то часть меня задается вопросом, не был ли он с ней жестоким. В конце концов, женщина на этом этапе своей карьеры, вероятно, уже прошла через свою долю критики. Я представляю, как много нужно сделать, чтобы она покинула офис в слезах. И если у него есть опыт насилия, то, возможно, потеря сына подтолкнула его к этому.
Возможно, это не самая надежная зацепка, но это то, на что можно опираться, когда у нас больше ничего нет.
На то, чтобы убедить ребят в том, что я не сошла с ума и что, возможно, пойти к женщине домой и попросить ее поговорить со мной — не пустая трата времени. И еще больше времени уходит на то, чтобы убедить их, что им не стоит ехать со мной и Мали.
Я понятия не имею, с чем мы здесь имеем дело. Но что я точно знаю, так это то, что ты либо дерьмовый человек, либо находишься в очень плохом положении, чтобы продавать историю прессе. Особенно если речь идет о чьей-то кампании. Судя по всему, пока все не закончилось, Джеремайя и Тереза были сильной командой, и я хочу знать, что заставило ее превратиться из правой руки Джеремайи в почти что помощницу в атаке на его кампанию.
И что это была за история, которую она собиралась продать?
После долгих уговоров и обещания постоянно держать их в курсе событий мы с Мали наконец-то получили разрешение. Хотя, возможно, это произошло потому, что я указала на то, что, по крайней мере, я рассказала им об этом, а не просто пошла и сделала это.
Намекало ли это на то, что я поеду независимо от того, нравится им это или нет? Да, конечно. Есть разница между защитой и контролем, и я не сука.
Я быстро целую Хейса и бросаюсь к двери, пока он не передумал и мне не пришлось идти за его спиной.
— Люблю тебя! — кричу я, таща за собой Мали.
Он ворчит себе под нос, но я не задерживаюсь, чтобы выяснить, что он сказал.
У меня есть зацепка для расследования.
Дом найти достаточно просто. Когда ты присматриваешься к любому, кто хоть раз взглянул в твою сторону, узнать адрес — проще простого. Это милое местечко с небольшим крыльцом и садом перед домом. Я не могу представить себе ничего, кроме счастливой жизни здесь. А внутри все пахнет печеньем, которое печется в духовке.