Завалился спать в надежде, что не увижу снов про прошлую войну. Хотелось вообще без снов на пару часов в тишину безвременья. Мироздание сжалилось, позволив уснуть, едва коснулся подушки.
Ночью ко мне ластились. Проснулся от того, что кто-то из девчат аккуратно присел на кровать. Ната. Хотел зажать ее в объятиях, вкусить красоту ее готового тела — не срослось, Морфей жаждал видеть своим пленником.
Кьяру окружили заботой. Не знал, как к ней отнесутся, боялся, будут смотреть как на чужую. Зря. Как будто каждая девчонка из моей группы желала видеть в ней младшую сестричку.
Кроме Влады. Носферату видела в ней дочь.
Принцесса оказалась обескуражена: она привыкла, что вокруг нее суетятся, но иначе. Ждала подвоха, заботу о ней проявляли в надежде получить толику будущей власти и влияния взамен. Мои девчата хотели лишь выместить скопившиеся страхи, обращая их в любовь.
Просыпался трижды без Наты под боком. Видимо, не дождавшись внимания с моей стороны, инфо-фея ушла.
Нет-нет, да вклинивалась в сознание жуткая мысль, что все случившееся — сумбурный, лихорадочный сон. Поверить в то, что удалось захватить принцессу Царената было сложнее всего.
Солнце еще только собиралось на горизонт, но я встал.
Глянул на нашу новую гостью. Впечатлившись авторитетом Влады, малышка решила спать с ней.
Тринадцать лет, хорошо воспитана, но все еще ребенок.
Сохраняли розовый, мягкий мир не в желании затянуть короткое детство, наоборот. Чем раньше поймет свое место, тем лучше. Чем наивней, тем податливей…
Надеялся, что получится рассказать о удачах Бейке…
Елена разве что не виляла хвостом, едва завидев мое возвращение. Лишь субординация, которой желала следовать, не давала ей броситься на шею. Владу слушать не стал, ей и нечего было рассказать. Ее успех вытащил нас с Натой из передряги.
Шустро оделся.
Они все знали, куда иду, знали зачем. Каждая готова предложить помощь, но не осмеливается. Боятся строгого отказа.
— Приказания? — спросила Лена. Я на миг задумался. И плюнул в сердцах. Почему бы после случившегося не залечь на дно? Устроить выходной, перебраться по новому адресу, что нашла Белка — какой он там?..
Покачал ей головой в ответ. Держал хрупкую тишину, вмиг оказался за дверью.
Не доверяя проказнику-лифту, промчавшемуся мимо, поспешил по лестнице. Боялся, окликнут, слышал, как кто-то из девчат раскрыл входную дверь. Велел Ириске не принимать вызовов. Дотянуться до меня могла лишь Ната, но не стала.
Автомобили стояли стройными прямыми рядами. Зеленые, красные, затем снова зеленые, словно яблочный натюрморт.
Угонщиков здесь не боялись. Сигналка не сработала, когда дернул на себя ручку дверцы. Сезам открылся без лишних усилий. Теперь бы завести эту чуду…
У Ириски на эту тему готов был ответ: ролик из сети об устройстве механизма зажигания. Пришлось лишь чуть вспомнить шальную юность, и двигатель мягко, почти бесшумно заурчал в ответ.
На пропускном пункте карсир едва ли не исходил на нет от любопытства: что гражданину потребовалось в зоне жилых блоков для рабов. Побледнел, узнав меня, в прошлый раз велел ему открывать без лишних вопросов.
Открыл, вернув пластину документа, отсалютовал. Чуть не ляпнул ему, что к пустому месту руку не прикладывают.
Разбитые, неухоженные дороги. Взятый «напрокат» автомобиль трясло, его готовили лишь к ровному, без ухабов, асфальту.
Жилой блок 5У мрачно возносился передо мной. Широкий, некогда покрытый красивой яркой облицовкой, сейчас он был ни на что не похож.
Машину оставил за несколько кварталов, пошел пешком. Серво, не говоря уже о шавах, не в восторге от своего положения, но всегда найдется любопытный, пугливый и каверзный…
Переодеваться не стал, и зря — почти за углом наткнулся на патруль. Эти карсиры оказались поумней того, что стоял у врат: гражданский здесь и в столь ранний час их смутил.
Мутное время, мутный человек, нервная улыбка. Один из них осмелился направить на меня ствол.
Защитные очки прятали его глаза, но знал: он обмочит штаны прежде, чем нажмет на курок.
Это меня и спасло.
Резким рывком впечатал локтем в правую нижнюю точку — вместо нормальной защиты там был лишь гофрированный пластик. Несчастный согнулся, винтовка из его рук перекочевала в мои. Прикладом вышиб из него дух. Его друг споткнулся, пытаясь убежать. Сопротивления не ждали. Прикладом же разбил несчастному нос, припечатал к земле.
Незачем убивать. Ириска оценила их состояние: придут в себя дай бог к утру.
Швырнул отстегнутые переговорники с их поясов наземь, раздавил. Вдруг кому-то из них повезет очнуться раньше? Знал, что не поможет, но все же…
Блок встретил меня умирающей лампой. Треск, отчаянье, жужжание сверчков у ленты накаливания. Кто-то из Царената решил, что рабы обойдутся без света.
Сверился с часами — пришел раньше запланированного.
Затхлый чердак, дух пыли, писк грызунов. Ириска учуяла силуэт во мгле едва ли не сразу, как сделал первый шаг. Фел тоже пришла заранее. Маска недосыпа на лице, мешки под глазами, сутулится. Раскрытие далось ей нелегко. Слабая, дружеская улыбка.
— Ты все-таки пришел…
— Могло быть иначе?
Она вздохнула. Могло, прекрасно знала обо всех моих приключениях. На языке девчонки вертелась тысяча жалоб, но она офицер. Вместо них кивнула, приглашая за стол.
— К делу. Видишь это?
Лампа, изгвазданные маслом листы давно забытых приказов. Серая плоть надкусанного хлеба, уйма проводов к больше похожему на шкатулку чемоданчику. Схемы, одна к другой, словно выдернутые из бытовой техники, обращали устройство в техно-франкенштейна. Переговорник, подобно тому, по которому Бейка говорила со мной еще на момент, когда только подъезжали к воротам Вратограда… Ириска оценивала конструкцию не без интереса, пыталась сопоставить и понять — оно для чего?
Фел не стала тянуть.
— Это «Копье», если по-простому. Может сделать точечный прокол в том глушащем куполе, что сделан Царенатом.
— Вот так запросто? Из говна и палок? — указал на техногенный бардак.
Фел выдохнула.
— Я говорила, что этот способ опасен и ненадежен? Едва мы попытаемся это сделать, все службы безопасности получат приглашение на банкет и будут здесь через минуту-другую. Агенты ЦРУ, Вит Скарлуччи… Если прокол удастся, надо будет связаться с Бейкой быстро. Защита купола быстро восстановится, что располосует твой сигнал за доли секунд.
— И сколько у меня времени с момента прокола?
Фел отвечала без раздумий.
— Десять, может быть, пятнадцать секунд. Если повезет, целых двадцать. Но помни: Бейка еще должна принять сигнал, а не отмахнуться от него. Скорее всего, он прибудет к ней в искаженном виде с неизвестного номера.
Посмотрел на конструкцию с уважением. Собрать мог каждый школьник, но вот толку…
И правда рисковая затея.
— Надеюсь, ты заведомо придумал, что скажешь. Без промедлений, мэканий-бэканий. Или расходимся.
Она сглотнула, дав время принять решение.
— Ты хваток. Пришел с оружием. Уже хотела стрелять в тех бедолаг.
Понял, о ком речь, заметив у окна винтовку на штативе. Фел готовилась если не к обороне, то к возможности быстро уйти.
Легкая сумка за плечами, пистолет торчал из кобуры. От нее шел дух немытого тела — не первый день в бегах.
— Решился?
— Да.
— Тогда мне нужно время на подготовку. Немного, пять-десять минут.
Прошелся, осмотрел нехитрый скарб, что снайпер приволокла с собой. Немного сменной одежды, платежные карты, документы.
— Собралась бежать?
Связная Бейки покачала головой.
— Прятаться. Будут искать через системы распознавания лиц. Пойду в один из отрядов сопротивления.
— Кшиштоф — наш человек?
Колдуя над чемоданчиком, на миг оторвалась, бросила на меня взгляд.
— Носферату? Я слышала о нем. Меценат, спонсирующий силы Сопротивления. Скрытная личность. Тебе довелось видеться с ним лично?
— Так получилось.
— Ему доверяют. Его прячут. Значит, наш. Платежные карты, что у вас, доставала через него. А еще он обещал сегодня подстраховать…
Подстраховать? В голове роилась тысяча вопроса, но отшвырнул их прочь, едва заглянул внутрь распахнутой настежь спортивной сумки.
— Это же…
— Твой «Янтарь», да. Забрала сама не знаю зачем. Он ведь сломан.
Не говоря ни слова, извлек его из холщового мешка, размотал промасленную тряпицу обертки — даже о сломанном заботились.
Фел продолжила:
— Вит хотел сделать из него своего рода… экспонат. Слышал что-то про музей победы?
Покачал головой, разве только обещания бронемага пихнуть меня под бронь стекла царенатцам на потеху.
— Жаждет возвеличивания своей персоны.
— Знаешь, меня мучает вопрос относительно Скарлуччи. Хорошо его знаешь?
Она пожала плечами.
— Лично? Нет. Что за вопрос там у тебя?
— Он пытался взять девчонок при нападении живьем. Говорят, у него пунктик — брать пленных. Поначалу думал, что это для создания новых рабов, но… столько техники, ресурсов, отряды спецназа для рейда, не слишком ли жирные потери ради горстки девчат? Даже ради мести Бейке…Он командующий, но кто-то одобрил его план.
— В де Ла Руни ты обнаружил ячейку ЦРУ, так? А после бронемаг явился туда лично?
— Было дело, — вспомнилось, как вновь мы понадобились ему живыми. Мог раздавить Белке голову двумя пальцами, переломить хребет щелчком, но не стал.
— Ему нужны не пленные. Лишь головы.
— На стену? Повесить как трофеи? — варварство возмутило. Как и нелепость: все ради этого? Фел поспешила разъяснить.
— Нет. Нейрочипы в ваших головах. Бейка ведь неспроста искала ружеманта. Делала твое пребывание в части… необычным.
Что верно, то верно. Многое вставало на свои места: Щебекин же говорил мне, что ИИ-ассистент не является искусственным интеллектом, лишь созданной мозгом аватарой. Знает не больше того, что знаю сам, если отрубить ее от архивов. Каждый раз, что она спорит со мной — флуктуации мозга, тот самый глас сомнений и внутреннего голоса…
— Но голова должна быть живой. Нейрочип погибает вместе с мозгом носителя. Потому лучший вариант — пленные. ЦРУ и выдало ему санкцию на проведение операции. Эти данные… им нужны.
— Что мешает провести такой же эксперимент самим?
— Чтобы это осуществить, нужно знать, что именно делала Бейка. Не думаешь же ты, что достаточно было уложить тебя баю-бай с десятком-другим оголодавшим до мужского внимания девиц?
К своему стыду, именно так и думал.
— Прошу, не мешай сейчас. «Копью» нужна тонкая настройка, не хочу, чтобы весь риск был даром.
Повержено поднял руки, сел на пол.
Огладил мятые останки старого друга. Когда-то над ним работал Макмамбетов по личному заказу Бейки.
Вспомнилось, как до отъезда он попросил помощи с подарком императору. Получилось же из заготовки сделать чудо?
Почему бы не попробовать сейчас?
Дерзкая мысль обескуражила: в самом деле, что мешает? Попытался вспомнить, что делал тогда.
Мутаген сероватой дымкой соткался на ладони, заклинание жаждало искажать и портить пушки.
Больше, чем есть, «Янтарь» уже не испортить. Сглотнул, провел по поверхности, на миг представил, что хочу сделать — и провалился во мглу…
Кровавый, жуткий бой впереди. Боевой клич тысячи глоток. Тела, лоснящиеся от пота и масла, почти обнаженные, с копьями и кривыми клинками наперевес.
Тяжелые щиты идут стеной прямо на них молча, зловеще, неотвратимо.
Железная черепаха щерится клыками копий. Ветер играет со щетиной оперенья шлемов.
Это не конец, только начало.
По самое колено в крови. Чужая жизнь стекает красным ручьем с клинка. Небрежно обтереть о труп лежащего человека, вознести над головой — и вперед! Вперед!
Война не терпит недомолвок. Ненависть, злоба, отчаяние и ярость точат клинки, говорят друг с дружкой звоном мечей.
Кладбище людских ожиданий. Огненный, пышущий заклятиями камень вспарывает мрак небес, стремительно бросается к земле. Чародейский жар слизывает бойцов, что корова, не оставляя даже пепла. В распахнутой настежь блестящей, словно стекло, воронке хламом лежат порушенные мечты, жизни, судьбы.
Скорбь о убитых быстро находит выход: смахнуть слезу, крепче стиснуть клинок, отомстить! Чтобы плакали теперь другие, чтобы больно уже им.
Война гогочет над жалким сопротивлением. Топчет кроху милосердия: посреди бойни человечности не ищут. Только теряют.
Лишь мгновения спустя осознаю, что война — это я. Я боевой клич, я вихрь клинков, я жажда крови. Я стервятники, что мрачно ждут тризны по убитым…
Неправильность во всем бьет по восприятию. Испорченная битва, гнутая, исковерканная. Острота клинков заменяется вязкой, тягучей резиной. Рев тысячи глоток — мышиным писком.
Спешу исправить. Рисую то, как вижу истинность сражения.
Хватаю чужую ярость горстями, завиваю резным, точеным стволом. Вороной блеск металла. Вихрь злости попадается под руку, стремится вырваться, умчаться прочь.
Ему уготована судьба вечность кружиться в коробе боезапаса. Щедро хватаю растраченные в мою честь жизни, жаром погибели сковывая, выплавляя твердость приклада.
Битва выравнивается, становится ярче. Не хватает густых красок. Богом, покопавшись в бороде, сыплю случайность с нелепостью на головы бойцов. Кто сказал, что в схватке решает опыт? Пусть удача правит бал!
Словно вишенка на торте, рисую силуэт мрачного жнеца, что ринется с холма за душами, стоит сражению уняться на миг.
Подчиняясь инстинктам, размахивая косой, он мчится в самую гущу, растратив терпение, и попадает в ловушку, становится убийственной точностью.
Мир схлопывается, становясь в одночасье крохотной точкой. Оставляет меня, затаившего дыхание, смиренно ждать, прежде чем вновь выплюнуть в суровую действительность.
По глазам режет яркой вспышкой, поломанное вновь становится целым.
Нет, не так.
Не целым.
Новым…
Пробуждаясь от витиеватого, образного морока я увидел перед собой нечто.
«Янтарь», некогда запечатлевший в себе алый жар схватки, с сегодняшнего дня желал зваться «Аресом».
Ириска мягким приглушенным гласом, словно боясь сглазить, читала характеристики.
«Арес», штурмовая винтовка 75 уровня.
Класс качества: шедевр
Классовое, может использоваться только ружемантами.
Все открытые способности ружеманта получают +1 уровень к значению, пока оружие считается основным и привязано к ружеманту.
Увеличивает все характеристики на 5 ед.
Все способности, зависящие от параметра «Удача» получают +5 % к шансу срабатывания.
Каждое третье попадание по врагу накладывает на его оружие ружеклятье 2 уровня.
Ярость ружеманта помимо взрывов имеет шанс в 5 % поджечь задетого взрывной волной противника.
Если бог войны захотел обрести обличье, стал бы этой винтовкой!
Глядя на оказавшееся в руках сокровище, можно было только сказать «воистину».
Передо мной был знакомый «Янтарь», но в совершенно ином исполнении. Толще ствол, мягче приклад, убираемые прицелы. Голографическое число указывало остаток патронов — пока что ноль. Вместо магазина — пулеметный короб, под стволом магические антигравы раскладываемых сошек.
Не зря, ох не зря не хотел предавать свою винтовку!
Фел как будто не заметила свершившегося чуда, обратила на меня взор.
— Готов? Если не получится, будь готов к тому, чтобы прорываться с боем.
Кивнул, подошел к столу ближе, схватился за переговорник. На миг испугался, что забыл код, что обещал передать от Ерохина. Память дырявая, а вот Ириска молодец: записала, тут же вывела на сетчатку глаза.
Кивнув, Фел выдохнула, что есть мочи вдавила кнопку на чемодане.
— Подавай сигнал! — велела, завидев мое бездействие.
Секунда, вторая, третья… От тишины звенело в ушах. Моментально взмок. Драгоценные мгновения уплывали в небытие без результата. Неужели напрасно?
— На связи, — у командующей недовольный голос. Поймали не в самый подходящий момент. Удивление пробилось сквозь спокойный голос: — Потапов, ты?
Фел сидела с широко раскрытыми глазами — сама не верила, что получилось.
Без лишних предисловий проговорил то, что велел передать Ерохин. Бейка не переспрашивала, ждала пояснений.
— От Ерохина Берсеркину. Он знает.
— Молотком. Что-то еще? Не только ради этого решил подписать себе приговор?
— У нас принцесса Царената.
— Что? — а вот это даже ее выбило из колеи. Грохот — командующая свалилась со стула. Повторять не стал.
— Запрашиваем эвакуационную операцию. На договорной точке. Продолжаем рейд…
Последнее было сказано уже напрасно. И без того тонкая нить связи оборвалась, стоило пузырю глушилок заделать прокол.
Нелепо посмотрел на переговорник.
В Фел будто демон вселился. Выхватила из рук, швырнула наземь, раздавила так же, как предыдущий.
— Что встал? Хватай новую игрушку и уходим!
Метнулась к окну, зашипела змеей: сквозь занавеску пробился яркий свет сирен.
Я едва ли не горстями сыпал патроны в короб, силясь захлопнуть крышку. Если способность автоматической зарядки сработает как надо… Отчаянно верил, что так и будет.
«Арес» был чуть тяжелее «Янтаря», но удобней в переноске. Выскочил через жестяную дверь, пробивая выход для связной Бейки. Пока еще пусто, но чувствовал, ненадолго. Пара мгновений — и по лестнице загрохочут тяжелые сапоги солдат.
Так и вышло. В этот раз обошлись без карсиров. Спецназ, потомки легионеров, двигались неспешно: знали, что никуда не денемся.
Стремительная тень мелькнула в окне, мимо которого я пронесся. Мозг не соображал, отдав все на откуп реакции, привычкам.
Резко развернулся, хватая Фелицию за грудки, затрещали вырванные с корнем швы куртки. Рухнули оба, чудом не обломали ребра о ступени.
Брызгами осколков взорвалось стекло, покосилась порушенная рама. Сфера разведывательного дрона влетела следом, ощерившись стволами защитных орудий.
«Арес» ругнулся тихой очередью сразу же, едва палец сдавил спусковой крюк. Плавный, почти не жесткий ход. Сошки компенсировали отдачу. Сферу швырнуло в стену. Убойная сила шедеврального оружия поражала.
Фел очнулась быстро, благодарить не стала, все слова потом.
Импровизация в счастливой улыбке шизофреника обещала план сразу же, как только выдумает. С изюминкой и американскими горками. И смолкла, едва округ огласил до боли знакомый голос.
Чего у Вита Скарлуччи не отнять, так это умения нагнать жути. Даже одним лишь своим появлением.