Жилой блок окружили.
Фел зло ругалась. Жаловалась в пустоту, что согласилась на подобную глупость. Рваное дыхание вырывалось из нее хрипом. Нашим потом можно было затопить каньон.
— Знаешь, что делать? — уверенность снайпера сгинула. Кусая губы, забубнила, не дожидаясь ответа: — Они сейчас пригонят сюда снайперов. Будут лупить через стены.
— А как же нейрочипы?
— Им нужен только твой. И люди живут без рук.
От последнего все внутри похолодело: вспомнил огромных монстров мощностью с противотанковое ружье. Одно попадание разрывало людей, словно воздушные шарики, что уж говорить про возможность отстрелить часть тела.
— Ты говорила, прорываться с боем. Думаешь, получится?
— Думаю, что если сдадимся, то все равно не выживем, — она огрызнулась. Умирать не хотелось.
Зажужжал поднимаемый лифт, поганцы знали, на каком мы этаже. Два спецназовца, тяжелая аппаратура для заглушки сигнала не хуже, чем у рушинников. Первого срезал я, стоило ему высунуться из-за угла. Второй попытался выскочить, но Фел не зря носила класс снайпера: метко била даже из пистолета. Выстрелом сбила с головы шлем, второе попадание ровно в лоб.
Судьба товарищей заставила ждунов снизу действовать: двинулись, словно по сигналу.
— Как они так быстро могли сюда добраться? — вопрос в самом деле был резонен. С того момента, как говорил с Бейкой, едва ли прошло больше минуты.
Ответ явился сам: транспортный крейсер, гудя реактивными двигателями, заходил на посадку, привез на радость Скарлуччи еще беспилотников.
Шагоходы нехотя перескакивали через ступеньки, спеша внутрь дома.
— Черный ход здесь есть?
— Это дом для рабов! Откуда?
— Лифт же здесь нашелся, — возразил, выцелив осмелевшего бойца. «Арес» заурчал, словно кот — три одиночных снесли несчастного. Словно мешок покатился вниз по лестнице, заливая ступеньки кровью.
Бронемаг торжествовал: мы сами себя загнали в ловушку. Почему нужно было устраивать встречу в здании, а не где-нибудь в чистом поле?
Обещал, что спрошу у Фел об этом, как только выберемся из передряги.
Последние надежды слюнявили платочки, рыдали, махали ими вслед, покидая нас с каждым мгновением. На этаже сверху высадился десант: работали четко и по учебнику. Не спешили, знали, что уязвимы в узких проходах. В конце концов, зажатые в тиски вражескими силами, мы рано или поздно сдадимся. А вот когда явятся обещанные Фел снайперы…
Последних долго ждать не пришлось.
— Ложись! — девчонка бросилась на меня, словно на последнюю надежду, оттолкнула. Стена рядом с нами взорвалась каменным крошевом, посыпалась ошметками. С потолка летела побелка.
— Взять! Живьем!
Кто кричал? Я не разобрался. Высадившийся сверху десант явил себя. Ствол орудия вмиг ткнулся в сторону Фел. Та успела привстать, широко расставить руки, мужество покинуло ее в последний миг.
— Нет! — дернулся, но поздно. Очередь ударила несчастной в грудь. Нелепо попятившись, глухо ухнув, с широко раскрытыми глазами, Фел врезалась спиной в стену. Сползла, словно обмякшая кукла.
Зарычал, словно зверь. Отчаянно с чем-то пыталась пробиться в голову Ириска, не слушал. Ярость затуманила рассудок, во мне будто просыпался сам Арес.
Бог войны не знал церемоний. Убийственный взгляд, убийственная стремительность. Его тезка в моих руках длинной очередью прошелся по ступеням выше, скошенные и раздолбанные в хлам, они начали проваливаться с бойцами, что стояли на них.
Стрелок погиб первым. У него хватило мужества не бежать при одном лишь моем виде, но брошенное мной ружеклятье обратило его пушку в хлам. Секундой прежде, мгновением раньше корил самого себя, не зная пощады.
«Арес» вспорол броню несчастного, словно скорлупу ореха. Зная, что зря и напрасно, безжалостным выстрелом размозжил поганцу голову.
Высунулись пресловутые шагоходы. Их ждала участь не лучше.
С каждым выстрелом, с каждым убитым я рос. Возносился великаном, задевая головой потолок, плевался пулями, рычал огнем, разрушал мощью кулаков. Расклад почти удавшегося штурма вмиг изменился в мою сторону. Умолк вещавший по ту сторону стен Скарлуччи: внутри него зародилось ощущение, что все пошло не по плану.
«Арес» вгрызся в каменную плоть истерзанных стен. Снайпер, выждав момент, засадил мне в грудь.
Я видел пулю.
Словно в замедленной съемке смотрел, как огненное пороховое облако вырывается из ствола, отправляя в полет крупнокалиберный снаряд. Его товарищ, засевший на крыше здания напротив спустил курок. Фел не соврала: мне хотели отстрелить обе руки. Мгновение растянулось в бесконечность. Демон войны вырвался из меня наружу, разорвав растрескавшуюся плоть. Нечистым духом, раззявив слюнявую, беззубую пасть, проглотил свинцовое угощение, чтобы через миг отплатить наглецам той же монетой.
«Арес» менялся, подстраивался, нырнул из рук в утробу, позволил отрыгнуть свинцовым, бесперебойным дождем.
Все смешалось в кучу. Перед глазами стоял дикий, почти чудовищный вихрь. Огненный шквал обрушился на шагоходов. Спецназ, что успел оказаться на ногах, в отчаянии ринулся прочь, ужас толкал их в стену, заставлял слиться с ней, стать одним целым.
Нещадный свинец рвал тела противника в клочья.
Махнул рукой. Там, где успели прошибить стену снайперы, сделал прореху в собственный рост.
Внутренний глас не умолкал, щебетал о чем-то на человечьем, словно желая меня успокоить. Напрасно, на войне язык людей не приемлем. Только дикая ружейная вонь, лязг затворов, шелест свинца, отчаянный, предвещающий смерть вопль летящих пуль.
Вытянулся, закрыл спиной скорчившуюся на полу крохотную фигурку, шестым чувством ощутил далеких собратьев. Нехотя жаловались, что они бы никогда, но их заставляют. Мерзкие, грязные руки стискивают рычаги их управлений, заставляя грубить мне.
Сквернословие танков ударило по хребту разрывом. Боль отголоском пробежала от головы до копчика. Взревел, вакханалия боя, ружейный грохот, беспорядочная стрельба прекратились в тот же миг. Взревели движками вслед за мной «Драконы», заискрили поврежденными системами. «Гадюка», только что высадившаяся из реактивного транспортника задрожала, лапы упоров беспорядочно задолбили по и без того порушенному асфальту, она врезалась в многоэтажку, проломив стену. Отчаянно, спасаясь, вознесся транспортник-крейсер, метнулся прочь.
Девчонка казалась игрушечной в моих руках. Перед глазами тысяча надписей — непонятные, чуждые слова. Пытался уловить смысл, но не мог. Боевой кураж, только что правивший бал, сменился мыслью: бежать, уходить, спасать.
Прижал девчонку к себе, сиганув на улицу прочь. Снарядом врезался в землю. Затрещал проламываемый асфальт, сетка трещин побежала из-под ног. Плевать, шаг — и я на другой улице. Шаг — и миновал квартал.
Шаг — и…
Удар страшной силы сбил, заставил потерять равновесие. Свертком из рук вылетела омертвевшая ноша. Успел проследить за ней взглядом, предупреждающий крик заставил обернуться.
— Медленно, — голос мерзкий, противный, знакомый. Холодный и вражеский.
Напротив другой демон. Прямиком из ада вытаскивает один панцирь за другим, рядится в толстую корку брони. Ухмылка, длинные руки. Стальные когтистые пальцы могут размолоть саму погибель.
Его слова звучат иначе, знакомо, вклиниваются в подкорку мозга. Не различаю, но понимаю.
Словно одичавший вепрь, великан метнулся ко мне. Не успел среагировать. Его кулаки отработали стаккато по моему брюху, довершили серию врезавшимся в подбородок апперкотом.
Металлический привкус во рту, зубы гильзами посыпались наземь. Обдал паршивца зловонием дыхания — дух пороховых газов ударил в ноздри самому.
— Медленно, — словно в насмешку, повторил он.
Каждый мой удар врезался в бесконечность блока. Каждый выпущенный снаряд попадал в рождающийся из ниоткуда защитный экран. Мана осколками сыпалась наземь, тая в предрассветном тумане. Невзрачное солнце спешило занять горизонт.
— Что случилось, uomo? Потерял хватку? Нюх? — насмешка, каверзная ухмылка. В стремительности он меня превосходил. — В прошлый раз тебе удалось задать мне жару. Сделать из меня ridicolo! Унизил. Теперь я сделаю то же самое, cagna. Думал, твоя особенность вечно будет выручать тебя? Аbbia incontrato la sua pari!
Враг дал мне возможность подняться на ноги, прежде чем вновь сшиб. Врезался головой. Рога ткнулись в живот, прорывая твердую плоть. Мой рев вновь огласил округу. Зловещие лапы демона откликнулись на зов, но не подчинились: у них свой хозяин. Кулак раскрошил мне зубы во рту, испортил нос. Магический вихрь зашелся вокруг стальной ладони — демон обращал ее в адское орудие и тут же опустошил его мне в голову.
Три чудовищной силы оплеухи подкинули мое тело, словно игрушку, прошибли насквозь хлипкое здание. Дождь кирпича обрушился мне на плечи. Фигурки безучастных людей мрачно смотрели из маленьких домишек, случившееся их не интересовало. Но пугало.
— Ты еще жив? Uomo!
Вит встретил вырвавшийся из моей глотки ливень свинца укрывающим куполом. Злость вперемешку с яростью просыпалась, ушла в никуда, разбилась осколками. Иссякла.
Морок безумия, боевой раж выходил следом, унося с собой последние силы.
Демон менялся, обличье обретало знакомые очертания.
В голове шумом гремело лишь одно слово: Вит, Вит, Вит…
— Ты оторвал мне мою чудесную руку. Думаю, будет справедливо, если сделаю с тобой так же. У всех на виду. Пусть каждый видит, что Скарлуччи под силу сломать любого! Даже diavola fuselle!
Отмахнулся от его хватки, выпустив когти, но отрезвляющая затрещина швырнула прочь. Заломив руку за спину, он потянул ее к себе. Боль вскружила голову адским ураганом. Затрещали кости…
Чудовищный грохот.
Боль, готовая разорвать на части, вмиг утихла, слабея с каждым мигом. Отчаянно и зло взревел злокозненный демон, отшатнулся, держась за глаз. Гигантский ожог бежал от одной половины лица к другой до самого уха.
— Stronza! Maledette stronza…
Кровь алым брызнула из ушей уже не демона, почти человека. Он выпрямился, справившись с болью, широко раскрыл глаза и рот от испуга. Я вытянулся перед ним во весь огромный рост.
Навалился медведем. Стальные руки, крепкие плечи зашумели сервомоторами от дикой натуги. Боль желала выхода, боль желала продолжения если не со мной, то с ним. Не стал ей отказывать — в пасти выросли новые, свежие зубы пуль. Блестящий свинец вгрызся в сталь плоти бронемага. Прокусить его шкуру подобно подвигу, но мне удалось.
Ослабев, он взвыл, припадая на колено. С каждым ударом я вгонял его в землю.
Предупреждение красным выскочило перед глазами, заставило опешить, почему-то испугаться. Женский знакомый глас взывал к забившемуся в недра сознания, здравому смыслу.
Бывший демон рухнул наземь, не выдержав, бесчувственный, словно боксерская груша, передо мной предстал Вит Скарлуччи.
Натянутые мышцы силились поднять его тело, каждый раз сдаваясь за миг до того, как получится.
— Vergine Maria, почти… почему так… больно?
Второй шаг ударил по мне из всех стволов, сковал жутким, давящим чувством в груди, бешено колотящееся сердце готово было взорваться, перекачивая килотонны крови.
— Pareggio, а? Uomo… — Скарлуччи закрыл глаза и замолк. Чувствовал, еще мгновение — и последую его примеру.
На руки меня подхватили за миг до того, как оставили последние силы.
Мертвецы перед глазами.
Мертвец.
Мертвячка. Фел, корчась, пыхтела, пытаясь удержать меня на ногах.
— Что ты ешь, Потапов? — ворчала. — Камни?
— Ты жива?
— Похоже на то. Резиновые пули. Кажется, меня решили взять вместе с тобой. Лучше скажи, что это, мать его, такое было?
— Ружемантское… — наверное, лучшее объяснение, что пришло на ум. Иного не было. — Почему мы уходим? Надо… добить Скарлуччи. Он скоро придет в себя.
Вспомнил, как нечто ткнуло его прямо в лицо. Удар страшной силы, способный разорвать транспортный крейсер, выгнуть его наизнанку и по новой. Посмотрел в глаза девчонки, словно в них прятался ответ.
Ириска ругалась зло и некрасиво, знать бы, где нахваталась таких слов. Раж в этот раз не обошелся малой кровью: организм чудом держался. Еще пара мгновений — и меня хватил бы сердечный приступ.
— Если хочешь, могу оставить тебя рядом с ним. Мой «Выстрел Аполлона» лишь покарябал ему морду и немного подпалил волосы. Ты знаешь, эта штука способна разрывать сверхтяжелые танки «Панголин». Его должно было убить. Не хочу даже рядом оставаться с ним…
Кивнул, согласился. Вит Скарлуччи в этот раз оказался в десяток раз сильнее, чем в прошлый. ЦРУ пошаманило над ним? Если бы я только знал…
— Куда мы?
— Не знаю. Подальше. Ты успел ускакать вместе со мной за пару кварталов от 5У. В душе не ведаю, как ты это сумел. Но скоро все улицы заполнят солдаты и механоиды.
— Тогда какой смысл? — упадок сил шел в комплекте с потерей последних надежд. Ствол новенького, только что испробованного «Ареса» бессильно ткнулся в землю. — Они поднимут на уши все и вся, если еще не. Слышишь?
Рев реактивных двигателей удручал, как ничто другое. Фел прищурилась, вгляделась. Почему-то улыбнулась, наверное, обезумела.
Крейсер-транспортник навис над нами, сбавил ход, закрыл тенью. Грохот распахиваемых шлюзов ударил по ушам, как и последовавший за ним голос.
— Я говорил вам, что не волшебник, сержант Потапов. Но верные мне и вашей спутнице люди позволили организовать чудо.
Носферату Кшиштоф спускался по выброшенной аппарели. Разодетые в карсирскую форму бойцы с автоматами окружили нас. Никто из них не осмелился ткнуть стволом винтовки в лицо, наоборот, дружески хлопали по плечу, затаскивали в стальное нутро механического монстра. Закрыл глаза, чтобы проснуться через миг.
Тишина, шелест полета. Сколько прошло времени? Не знал, но догадывался, вряд ли много. Эта штука за считанные секунды преодолевает чудовищные расстояния.
Фел сидела рядом, запрокинув голову и тяжело дыша. Не знаю, о чем думала, но улыбалась. Кшиштоф, опершись на трость, сидел на неудобной, обитой дерматином лавке. Вспомнилось, Фелиция говорила о подстраховке. Кажется, это она и есть… Но чтобы целый транспортник? Как и откуда?
Он будто читал мысли.
— Из садовой зоны. Не обманывайтесь, транспортник не мой. И даже не позаимствовал — кражу подобных размеров не простят.
— Тогда что?
— Все просто: свои люди в карсирской службе. Юная госпожа, — вампир кивнул на девушку, — говорила вам, что не все из них верны царенатским принципам? Что сдались, приняли правила игры, но продолжают работать, помогая Сопротивлению?
Кивнул, говорила. Вот только «брать» нас из развалин города взяла отъявленных негодяев.
— Увы, многие из них разбросаны по частям. Я же собрал верных мне и принципам людей в садовой зоне. Этот транспортник оттуда.
— Так мы что же, летим туда? — чуть не заохал. Едва выбрался оттуда не без помощи вампира, признаю, но возвращаться в проклятые земли хотелось меньше всего. И что подумают девчонки? Надо выйти с ними на связь.
Коснулся виска, но, будто чуявшая каверзу Фел в тот же миг очнулась ото сна, коснулась рукой, остановила. Покачала головой.
— Нет. Сейчас любой подобный сигнал будет красной тряпкой. Я же говорила: мы спровоцировали едва ли не все силы царенатской армии, что есть во Вратограде.
Вампир, вторя ей, кивнул.
— Думаю, сержант Потапов, после сегодняшнего в вашем случае лучше залечь на дно. Не высовываться. Он причмокнул губами, готовя горькую пилюлю правды: — Должен признать, вам страшно везло последнее время. Бюрократическая машина Царената в самом деле оказалась монструозна и неповоротлива. Но вы и представить не можете, что бывает, когда ее шестерни начинают работать.
Спорить не стал, слушал дальше. Носферату сейчас больше походил на сельского учителя, чем на князя.
— Ваша подрывная деятельность нанесла немало урона, поставила местных представителей власти под удар. Ткнули их лицом в грязь. Такого не прощают. Вас будут искать по всему городу.
— И что же вы предлагаете?
— Перебраться в местную ячейку Сопротивления.
Выдохнул, как знал, что этим закончится. Посмотрел на Фел, кажется, та придерживалась того же мнения, что и вампир.
— Залечь на дно — это надолго? Исчезнуть, вместе с Сопротивлением наносить комариные укусы?
Звучало так себе. Кшиштоф развел руками — иного предложения у него не нашлось.
— Вы говорили, что в состоянии помочь…
— Дать временное укрытие, оружие, раздобыть боеприпасы. Но это одна из причин, по которой я прошу вас прервать череду диверсий.
— Не понял.
— Все просто, сержант. С каждым вашим новым действием Царенат все туже затягивает гайки. Сегодня вы отделали Скарлуччи едва ли не у него дома. Теперь в вас увидят не пустяковую мелочь, а угрозу. Вас рано или поздно схватят. Взгляните на себя сейчас.
Хотелось бравады: встать в полный рост, посмотреть в испуганное лицо князя, сказать, что не боюсь трудностей.
Ему было чем разрушить мою уверенность.
— От закручивания гаек пострадают все. Вы, я, остатки Сопротивления. Без еды, средств и патронов много не навоюешь. Хуже, жизнь серво превратится в кошмар. Или вы из тех, для кого победа — любой ценой, без уверенности, что она будет?
Точно не из них. Возмущаться не осталось сил.
— Залечь на дно… это на сколько? Месяц? Что это даст?
— Затишье. Если долго искать и ничего не найти, они сбавят обороты. Сохранят меры предосторожности, но усердствовать не станут.
Усмехнулся старику в ответ, так и поверил.
— Вит не простит сегодняшнего. Он та собака, что кусает, пока не убьют.
— Может, и так, — Кшиштоф кивнул, — но теперь он на роли дважды униженного генерала. Еще не посмешище, но и былое доверие утратил.
Я снова засмеялся. Как они здесь выживали годами?
— Разве вы не понимаете? Униженного Скарлуччи захотят обскакать. Амбиций других командующих никто не отменял. Каждый будет считать, что сумеет лучше, чем бронемаг. Примутся рыскать с утроенной силой!
— Разве это не еще один повод, чтобы остановиться на достигнутом и выжидать подходящего момента?
Разинул рот, чтобы возразить, но понял: вампир, черт его побери, прав!
Это не укрылось от взгляда носферату, князь разве что не потирал руки. Быть может, он в самом деле хочет как лучше, но знает ли? И наверняка имеет собственные мотивы.
— Вынужден отказать.
Улыбка сползла с лица Кшиштофа — он ждал иного ответа. Фел смотрела на меня с широко раскрытыми глазами: желала понять, что задумал.
— Но я ведь только что…
— Да, я вас услышал, князь. Но буду действовать сам и в составе своей группы. Справимся, не маленькие. Фелиция?
Она выдохнула, собираясь духом, кивнула, переходит под мое командование. Поднял взгляд на вампира.
— Крайне благодарен вам за спасение. Предлагаю расстаться пока не друзьями, но союзниками.
И мы пожали руки…