Бейка притащила всех, кого смогла.
Заградительный отряд передислоцировался, обратился в легион поддержки.
Тройняшки испытывали новейший станковый пулемет в деле. Одному богу ведомо, что умудрялись высмотреть в линзах телескопа. Окрик — очередь, и так до бесконечности. Грустно и одиноко стояли пять опустевших патронных короба…
Айка дрожала от ужаса, словно не понимая, как здесь оказалась. Записываясь в Бейкину заменяющую, почти секретаршу, могла ли подумать, что будет так близко к фронту?
Знал, что ее робость обманчива. В бою она стреляет не хуже той же Наты, а то и Белки…
Берсеркин встретил понимающим кивком. Васятка ему отсалютовала, но двинула дальше: иные приказы.
— Они оказались ближе остальных к вам, — словно извиняясь, проговорила Бейка. Вечная ухмылка, строгий, хитрый взгляд.
Было о чем поговорить.
— Выспись, отдохни, боец. Через час ко мне с отчетом. — Берсеркин не расставался с переговорником. Авиация, артиллерия, танковые взводы — все, будто гири, висело на нем. Спешили обсудить каждую мелочь — командирам не хватало самостоятельности.
Медчасть в походной палатке, сотни раненых, ни одной свободной койки.
Глянул на безжизненные глаза уже который день не спавших санитарок, решил довериться нежным рукам Влады.
Ну и «асклепий» — надеялся, у нее осталось чуть-чуть. Двинул в казарму. Остановили на полпути, отвели в личные покои. Пояснили: сейчас явится мой командир.
Бейка ждала разговора со мной, что ворон крови. Будет корить, ругать, что так и не выполнил поставленной задачи? Вместо этого командующая выдохнула. С ходу, едва показалась на пороге, швырнула бутыль ахеса. Хмыкнула.
— Не утратил хватки. Можешь поймать на лету.
Холодная банка газировки. Может, сейчас бы не отказался от пива. Дареному коню в зубы не смотрят, шепнула на ухо Ириска. Пришлось согласиться.
— Много успел сделать, боец. Молодец.
Не спрашивала, хвалила.
— Тебя вновь представят к награде за проявленные мужество и героизм в тылу противника, — в голосе услышал нотки недовольства. Кажется, началось…
— Бейка, послушай… — обращаться на «вы», глядя ей в глаза, теперь было некомфортно. Будто зная наперед, что собираюсь сказать, остановила жестом.
— Не надо лишнего, рядовой. Пришла тебя поздравить, — прочистила горло, выудила из кармана многократно сложенный листок. — Сержанта Потапова за боевые заслуги перевести в группу младших офицеров. Присвоить внеочередное звание младшего лейтенанта. Фамилии подписавших зачитать?
Не ответил, смерил ее взглядом.
— Ты недовольна, что быстро иду по карьерной лестнице?
Бейка растянула рот в издевательской ухмылке. И правда, как глупо было с моей стороны предположить такое.
— Тебя хотят забрать в основные войска. Под крыло Берсеркина.
— Что значит «хотят»?
— То и значит, рядовой, — грустно выдохнула командующая. — Ты можешь сколько угодно брыкаться и отнекиваться, но сейчас военное время. Прикажут и…
Закачал головой, вот уж спасибо. Едва прикипел к заградительному отряду душой, как спешат впихнуть в другой и незнакомый.
— А ты не хочешь? — спрашивала с издевкой. Терпеть не мог риторических вопросов.
— Разве у тебя нет возможности повлиять?
Спросил, не зная зачем. Глупо, были бы они у нее, не стала тянуть кота за хвост, воспользовалась.
— Есть. Но хотела сперва услышать, что ты сам не против остаться.
Выдохнул с облегчением, возмутился: она что же, пришла издеваться надо мной?
— Фел много рассказала о твоих похождениях. Хорошо, что взяли девочку.
Прищурился, даже Бейка смотрела на нее, как на инструмент. Опомнился, она смотрела так на всех.
— И что теперь с ней будет?
— Зависит от того, сумеем ли освободить Вратоград, а после закрепиться.
Ничего не понял. Царенатская принцесса-то тут каким боком? Бейка предвидела вопросы.
— Она — ноль в политическом плане. Пока, на данный момент. Чтобы ее использовать, нужен базис. И, как понимаешь, что там, что здесь — она игрушечный монарх. Вербицкие уже проявили к ней интерес. Будь проклята, если знаю, чего хотят. Наверно, вернуть в лапы своих дружков.
— А ты?
— А я еще не политик, чтобы с ней что-то делать. Должна напомнить, что кое-кто так и не сходил на экскурсию в особняк бронемага, а я по-прежнему привязана к той военной части.
Закусил губу, промолчал. Бейка сменила тему:
— Мицугу здесь.
— Совсем ума лишилась? Зачем ты притащила ее сюда?
— О-о-о, мой маленький рядовой! Пока ты изволил ломать царенатские игрушки, мир не замер в ожидании. Он жил своей жизнью. Помнишь, говорила, что одной из глупостей было связаться с рушинниками?
В голове бурлил сумбур из мыслей, ничего не понимал. Бейка пояснила.
— Нам ударили в спину. С тылов, — выдохнула с досады. Вопросы с возмущением сплелись воедино, но не спешили прозвучать. Слушал внимательно. — Не то чтобы не ожидала подобного после появления девчонки.
— Жертвы?
— Я знала наперед о их перформансе. По крайней мере, встретили их не полусонные девицы, которых застали врасплох, а хорошо организованная оборона. Цель — вернуть девчонку. Обошлись без потерь с нашей стороны. Но про девочку стало много кому известно. Как думаешь, оставлять ее без моего присмотра правильно?
— Здесь небезопасно.
— Правда, рядовой? А мне думалось, вокруг радужные пони и пончики. Сомневаешься?
Повержено поднял руки, давно понял: сомневаться в Бейкиных действиях себе дороже. Любая глупость с ее уст рано или поздно оборачивается истиной.
— Так что? Остаешься с нами? — вернулась к тому, с чего начали. Я согласно кивнул.
— Что и ждала услышать, — глянула на часы, цокнула языком. — Через полчаса Берсеркин хочет видеть тебя на офицерской планерке.
— Что-то важное?
— Мы на войне, рядовой. Здесь не вызывают любопытства ради и прихоти для. Хочу, чтоб был осторожен.
Кивнул, понимая, о чем она.
— Есть кого опасаться?
— Полковник Фисенко — человек Вербицкого. Капитан Варламов — его хвост: что скажет первый, повторит и он. Вратоградскую кампанию доверили вести Берсеркину, в конце концов, он стоял у истоков как рейда, так и прорыва.
Скинула через Ириску фотографии: передо мной возникли голографические портреты. Человек и эльф, оба при погонах.
— Каждое их предложение следует рассматривать с долей скептицизма.
— Берсеркин что же, не знает?
— Знает. Но он ведь, как понимаешь, командует не всем. В армии так заведено: кто-то рулит танками, кто-то пехтурой. Берсеркин главный, они будут выполнять его приказы. Но сам понимаешь, выполнять можно по-разному.
Чуть не спросил: им что, плевать на людей? Вспомнил Вербицкого-старшего — его клика придерживается тех же идей.
— Горомир — уже другое дело, — портреты тех двух сменил запечатленный в анфас орк. Зеленый, грубоватые черты лица, благородство во взгляде. Бейка продолжила: — Интернациональными корпусами командует. Сам видел: его ребята приволокли вас сюда. Немного себе на уме, но уж точно хочет из этой кампании выйти победителем. Остальные — в большей части подпевалы той или иной стороне. Своего мнения не имеют, смотрят в рот, что скажут остальные.
Кивнул, решил прояснить:
— Хорошо. Но я-то там зачем? Даже при новом звании сбоку припека!
— А это хор-роший вопрос, рядовой! Сама хотела бы знать.
— Ты не идешь на эту планерку?
Командующая затрясла головой.
— Нет. Я не боевой офицер и в планах наступления и освобождения не участвую. Наша задача как заградительного отряда — держать фланги. Слышал судьбу иных рейдовых подразделений?
Покачал головой. Ната что-то говорила, но, чувствую, информация устарела.
— Частичного успеха сумели достичь три группы. Еще две смогли выполнить минимум поставленных задач. Остальные уничтожены. Твоя — самая успешная.
Рад был слышать.
— Если бы успех других был хоть чуточку близок к твоему, мы бы здесь не потребовались. А так — угроза прорыва по левому флангу.
— А другие заградительные пункты? Тоже тут? — помнил, что наш не единственный. Бейка кивнула.
— Еще три группы. Растянули по освободившемуся участку фронта. Задача — держаться до подхода основных сил.
Вспомнил видения о Восьми: им ведь тоже была дана задача стоять до последнего. Потому что больше некому.
Хотелось верить, не придется быть героями, как тем девчатам.
Бейка будто прочитала волнение на моем лице.
— Не беспокойся. Царенат нынче занят обороной. Случившееся во Вратограде показало их уязвимость. Надломило уверенность в собственных силах. Преследующие неудачи на фронте только укрепляют в этом мнении: оппозиционные силы, что следовали идеям Лия Цаесара, набирают все больше и больше сторонников. Если вывести Кьяру на арену, грамотно использовать ее происхождение, сможем закончить войну.
— Лий Цаесар был не подарок, — возразил. Бейка пожала плечами.
— Все так. И не доброты душевной человек. Однако прекращение огня было одной из его целей. Хочешь, чтобы воевали до последнего?
Должен признать, подобные мысли были. Как возможен мир с рабовладельцами? Только перемирие.
— Если сумеем посеять в умы царенатского общества новые идеи, может, спасем куда больше жизней, чем в бездумной резне.
— Я ничего не говорил про бездумную резню.
— Но думал о ней, Потапов. Не будем об этом, время… — командующая кивнула на часы. Обреченно выдохнул, час, выделенный на сон и отдых, ушел на болтовню…
У Берсеркина в шатре было прохладно. Горячий кофе дразнил ароматом, манил припасть к кружке.
Офицеры, не спавшие день, а то и другой. На лице каждого отпечаток огромной ответственности за тысячи приказов.
Стол, россыпь тряпичных стульев, мятая карта на столе. Генерал по-прежнему доверял бумаге больше, чем общению через связь. В какой-то мере я мог его понять.
Знакомые лица: Фисенко, остроухий, похожий на любопытного хорька Варламов. Горомир явился позже моего, к самому началу. Иные ждали часа блеснуть умом молчания, проявить талант в кивании.
Берсеркин прочистил горло, начал.
— Младший лейтенант Потапов, прошу доложить.
Десяток пар глаз тут же обратил на меня внимание.
Бумажный Вратоград лежал во всей красе. Красно-синие фигурки войск. Наши синие.
— Докладываю. Согласно полученным приказам, производственный комплекс, расположенный на объекте «Сапожная фабрика» выведен из строя, почти уничтожен. Немалые повреждения получила суточная партия беспилотников, — вспомнил, как взрывом намяло бока. Насилу ушли с Фелицией.
Пришла пора для козырей. Выудил из кармана лист добытого документа.
— Согласно приказам, вмешался в работу ЦРУ. Проник в их учреждение.
Напялив очки на нос, Фисенко потянулся загребущими ручонками к бумаге.
Ага, сейчас!
Проигнорировал, отдал Берсеркину лично в руки. Остроухий Варламов, видя унижение шефа, чуть не взорвался от возмущения. Чудом сдержался.
— Это все? — генерал ждал большего.
— Нет, — покачал головой. Следующий лист лег ему ладони. — Из учреждения добыт чертеж, ЦРУ использует аугментационные машины для создания искусственных магов. Заигрывают с системой.
— Фи, — Фисенко фыркнул, забурчал, ухмыляясь в кулак. Я не обратил внимания, продолжил.
— Постройка одной из таких машин была нарушена и приостановлена в башне де Ла Руни.
Указал пальцем на карту. Повинуясь, Ириска для одного меня создавала голографические объемные модели.
— Значит, действия разведки приостановлены? — заговорил тот, кого не приметил сразу.
Меньше всего говоривший походил на офицера: потная залысина, круглые очки в толстой оправе. Невзрачный бежевый костюм с уродским галстуком.
Ириска шепнула быть осторожным в словах и подбирать выражения. Шеф разведки Колесников Дмитрий Павлович.
Кивнул, не стал обманываться внешним видом.
— Нет. Удалось помешать или приостановить работу лишь одной из ячеек.
Мой ответ его не впечатлил. Толстяк шумно выдохнул, промокнул лысину мятой тряпицей. Умолк.
— Как принцесса Царената оказалась у вас? — у Фисенко оказался до противного скрипучий голос. Затарабанил пальцем по лежащему перед ним листу: — Среди ваших задач не значилось ничего подобного!
— Действовал по обстоятельствам согласно восьмому пункту, — отразил словесную атаку. Берсеркин повелительно поднял руку.
— Господа, младший лейтенант Потапов не на допросе. Попрошу воздержаться от подобных вопросов. Продолжайте, — кивнул мне.
Наш человек, в обиду не даст.
Я указал на аэродром.
— Аэродром огромен и неприступен. Ввиду последних действий моей диверсионной группы оказался закрыт для скрытного проникновения.
— Там велись бои, — у Горомира оказался тяжелый бас. Будто заговорили скалы.
— В ходе подготовки очередной диверсионной операции, ожидая прорыва наших войск за линию пересечения, были организованы связи с местными ячейками Сопротивления. Оставшиеся, не сумевшие эвакуироваться бойцы во время отхода, попавшие в плен.
— Что вы им предложили? — завизжал Варламов. — Умереть за идею?
Берсеркин зыркнул на него, но промолчал. Хотел услышать, что отвечу.
— Никого ни к чему не принуждал. Их собственный выбор участвовать в операции. Считаете зазорным выбор солдата исполнить долг, защитить людей, избавить сотни тысяч человек от унизительного рабства?
В повисшей тишине можно было слышать, как заскрежетали зубы. Берсеркин оказался доволен.
— Если там велись бои, есть разрушения. Хорошо. Резервуары — ваше дело?
— Выбрали меньшее из двух зол, но что больнее ударит по вражеской армии. Предприятия остановили или замедлили выпуск беспилотной продукции.
Говорил отстраненно, будто это не было сегодняшним утром. Казалось, прошла целая вечность.
— Должен вас поздравить, младший лейтенант. Вы блестяще справились с поручением. Так как вы причислены к рангу младших офицеров, должен уведомить: вы можете как остаться в части командующей Бейки, так и перейти под крыло одного из представленных перед вами офицеров.
— Кроме меня, — поднял руку Колесников.
Все ждали моего решения. Озвучил его Бейке до этого, озвучил и сейчас.
— Уверены? — Фисенко скривил губы. — Даже не желаете выслушать, что вам предложат?
Не желал, всегда одно и то же. Деньги, почет, уважение, продвижение по службе, жопа начальника для тщательного вылизывания… Обойдусь. Покачав головой, обратился к Берсеркину.
— Товарищ генерал, разрешите? У меня предложение.
Он задумался, перекинулся взглядом с Колесниковым и Горомиром. Ага, значит, наши люди. По крайней мере, генерал им доверяет.
— Слушаю.
— Хочу выступить за создание ударной группы имени Бейки.
— Вот как? И с какой целью?
— Считаю, что нанесу противнику больше вреда не в глухой обороне, а выполняя непосредственные задачи в тылу противника. Бойцы командующей Бейки прекрасно показали себя как в бою, так и в возможности оставаться незамеченными на территории противника, действовать скрытно, четко, с успехом!
Ощутил себя на партсобрании. Поймал на том, что говорю едва ли не лозунгами.
— Против, — Фисенко прикрыл лицо ладонью, что от головной боли. Варламов тут же поддержал собрата по идеям. — Вы горячи и преисполнены долга, лейтенант. Это хорошо и принесет плоды. Но вы не дисциплинированы, идете против приказов. Выполняете немыслимое перед лицом невозможного. Неуправляемы. Зачем нам группа, что не подчиняется, но действует по своему усмотрению?
За его отказом злым волком прятался страх. Фисенко со товарищи привык лишь к исполнению, глубоко презирая импровизацию.
Полковник Как-бы-чего-не-вышло.
— За, — пробасил Горомир, потеребив подбородок. — Мои бойцы успели ознакомиться с действиями младшего лейтенанта. И впечатлиться его умениями. Шутка ли, уничтожить из 122-миллиметровой пушки «Панголина»? На моей памяти такое никому не удавалось.
Задумчивое молчание стало ему ответом. Наконец выдохнул Колесников.
— Мне нравится идея младшего лейтенанта. Штурмовой отряд для выполнения задач за линией соприкосновения. Сколько раз нам придется заходить в гражданский сектор для выполнения задач? Да, Потапов показал себя эксцентричным молодым офицером, немало полагающимся на удачу и авось. А может, мы попросту чего-то о нем не знаем?
Удача и авось? О чем это он? Прищурился, но спорить не спешил.
Берсеркин затарабанил пальцами по крышке стола — последнее слово за ним. Колесников не унимался.
— В конце концов, детей богов находили в канавах, а не в златокаменных дворцах. А перед нами — последний ружемант.
— Доверить нечто подобное ружеманту — что развязать руки новой войне. Я был против замысла товарища Бейки. — У Варламова оказались яйца. Или язык, чтобы исторгнуть очередную глупость. — Мало нам того, что случилось много лет назад? Забыли, кто создал ружейную чуму?
Кулак Берсеркина тяжко опустился на стол, опрокинулась чашка кофе, обильно заливая пол.
— Довольно. Мы не на политических дебатах. А вам, товарищ Варламов, напомню, что младший лейтенант Потапов — в первую очередь офицер Российской Империи. Все остальное — класс, ментальная наследственность — уже после. Не оскорбляйте его честь пустыми обвинениями. На этом предлагаю доклад Потапова считать завершенным. Что же до предложения — мне нужно подумать. Свободны.