Я протягиваю руку к Харпер.
— Дай мне посмотреть еще раз.
Она лучезарно улыбается мне и дает снимок УЗИ, за который так цеплялась. Мы получили несколько от специалиста по ультразвуковому исследованию, но этот — наш любимый. Фотография профиля нашего ребенка. Это невероятно. И абсолютно идеально. Маленький нос и губы. Рука у лица. Я не могу насытиться этим, никогда не был свидетелем ничего более захватывающего, чем сегодня. Видеть, как мой ребенок двигается на экране, видеть все, вплоть до позвоночника и внутренних органов, было просто умопомрачительно. Тем более, что на данный момент он едва ли размером с лайм.
Мы останавливаемся на тротуаре, и Харпер заглядывает через мое плечо на фотографию в моей руке и шмыгает носом. Я не виню ее. Мои глаза тоже не оставались сухими в кабинете врача.
— Я все еще не могу поверить, что этот ребенок действительно у меня в животе. — Ее рука скользит по животу, и я инстинктивно накрываю ее своей, желая этого контакта. Нуждаясь в этой связи. Сейчас больше, чем когда-либо.
Ее глаза потрясающей океанской синевы встречаются с моими. Черт возьми, она прекрасна.
— Ты… не хочешь где-нибудь пообедать? — Я чуть не срываюсь и спрашиваю ее, не хочет ли она вернуться со мной в отель, чтобы я мог делать с ней грязные вещи. Но я этого не говорю. Мысли о гостиничном номере напоминают мне кое о чем другом. — О, у меня есть сюрприз для тебя в отеле.
Ее глаза расширяются.
— Ты серьезно?
— Да.
Улыбка, которую она адресует мне, заставляет мой член шевелиться. Может быть, это была не самая лучшая идея, в конце концов.
— Может, сначала посмотрим сюрприз, а потом пообедаем? — Она почти вибрирует от возбуждения. Это восхитительно.
— Я так понимаю, ты любишь сюрпризы?
Ее глаза широко раскрыты, а улыбка еще шире.
— Ооооочень люблю, особенно хорошие.
Я сохраняю эту информацию на будущее.
— Хорошо. Тогда давай сначала отправимся в отель.
Она берет меня за руку и тянет.
— Ну, чего же ты ждешь? Давай же. Пошевели своей сексуальной задницей.
Я смеюсь и качаю головой, улыбка остается на моем лице почти все время.
Потому что, черт возьми, это… мы. Держаться за руки, целоваться, быть такими синхронными. Иногда я беспокоился, что вообразил эту связь между нами, но она есть. Стопроцентно живая и гудящая между нами. И это даже лучше, чем я помнил.
Летел ли я в Нью-Йорк, надеясь на дружеский прием? Черт возьми, да.
Но то, что она так же рада видеть меня, как и я ее, видеть в ее глазах то же отчаяние, которое, я уверен, видно в моих, все еще раздражает. Хотя и в самом лучшем виде.
Нам не требуется много времени, чтобы добраться до места назначения, и я открываю дверь гостиничного номера, пропуская Харпер.
Она снимает пальто и насвистывает.
— Это милое местечко.
Я пожимаю плечами.
— Это было близко к клинике.
Она бросает на меня странный взгляд, который я не могу расшифровать, прежде чем осматривает комнату. Это обычный номер люкс. Ладно, может быть, я забронировал один из самых роскошных, надеясь, что она вернется со мной. В нем есть кровать, комод, небольшой столик с двумя стульями, письменный стол и диван. Он определенно просторнее, чем другие гостиничных номерах, в которых я останавливался.
Взгляд Харпер задерживается на массивной кровати еще на секунду, пока не возвращается ко мне. Не сводя с меня глаз, она подходит к кровати и садится на ее край, ее ноги болтаются в воздухе и скрещены в лодыжках. Она наклоняет голову набок и продолжает смотреть на меня, мягкая улыбка приподнимает уголки ее красивых губ.
Я мог бы потеряться в этой улыбке. И в этих глазах.
Но подождите, разве мы не должны что-то сделать?
Мои мышцы напрягаются. О черт, ее сюрприз.
Я поднимаю палец.
— Извини, одну секунду.
Затем я бросаюсь к своей сумке и беру коробку, которую упаковал, прячу ее за спину, пока иду к кровати.
Когда я останавливаюсь перед Харпер, мои ноги слегка касаются ее ног, я протягиваю коробку. Ее взгляд прикован к моему лицу, перемещаясь между моими глазами и моим ртом.
Я прикусываю щеку, чтобы удержаться от смеха.
— Ты не хочешь это?
— Что?
Если бы я не знал ее лучше, я бы сказал, что она в трансе.
Я делаю шаг ближе, сильнее прижимая свои ноги к ее ногам.
— Харпер?
— Мммм? — Она наклоняется в мою сторону, как будто у нее нет другого выбора. Как будто мое притяжение к ней так же сильно, как и то, что я чувствую от нее.
Я поднимаю коробку между нашими телами и протягиваю ей.
— Твой сюрприз.
— О. — Она несколько раз моргает, прежде чем переключить свое внимание на мои руки. — Я так взволнована. Дай мне посмотреть.
Я вкладываю коробку в ее руки, изучая каждое ее движение. Она открывает коробку и отодвигает в сторону папиросную бумагу.
— Райан, это восхитительно. — Ее глаза блестят, когда она достает одну вещь за другой.
Наклейки, где малыш сравнивается с фруктом, которые нужно наклеить на живот для еженедельных фотографий. Я никак не мог не взять от них. Футболка для Харпер с надписью «Это мелочи жизни» с сердечком и соответствующий комбинезон с надписью «Мелочи». И ожерелье с двумя соединенными кругами. На карточке, к которой оно прикреплено, написано: «Быть мамой означает, что ты будешь любить и быть любимой всю оставшуюся жизнь, несмотря ни на что.»
Слезы текут по лицу Харпер, и я сажусь рядом с ней, чтобы вытереть их большими пальцами.
— Слезы счастья?
Она кивает, смеется и шмыгает носом.
— Большое тебе спасибо. Мне нравится.
— Я очень рад. — Я не хочу оставлять ее ни на секунду, но делаю это, чтобы взять коробку с салфетками с тумбочки.
Справившись со своими слезами, она кладет все обратно в коробку и ставит ее на стол. Когда она возвращается ко мне, она не садится на кровать. Вместо этого она стоит передо мной. Я раздвигаю ноги, и она встает между ними.
Держа руки по швам, она смотрит на меня, ее глаза и нос все еще слегка покрасневшие.
— Это был самый продуманный подарок, который кто-либо когда-либо делал мне. Спасибо.
Ни улыбки, ни смеха.
Я хочу обнять ее и никогда не отпускать.
— Это пустяки.
Она придвигается ближе.
— Для меня это не так. Я люблю каждую деталь.
— Я рад. — Гордость наполняет мою грудь, от того, что я поступил правильно. Мне потребовалась целая вечность, чтобы найти все, но то, как она смотрела на меня, стоило каждой секунды.
— Ты все это придумал сам?
Я наклоняю голову.
— Гугл помог.
На это она смеется, подставляя мне свою шею. Этот звук приводит меня в безрассудство, и я прикасаюсь к ее горлу, проводя пальцем от изгиба у подбородка до самого верха толстовки.
Харпер наблюдает за мной, ее зрачки расширяются, когда она сокращает оставшееся расстояние между нами. Ее руки перебирают мои волосы, дергая за короткие пряди у основания шеи.
— Ты даже не представляешь, как сильно я скучала по тебе и как сильно я хочу тебя. — Ее слова — мягкий шепот у моего подбородка, прямо перед тем, как она отодвигается, чтобы прикусить мочку моего уха.
— Черт. — Я притягиваю ее ближе к себе, сжимая ее ягодицы, потому что я беспомощен рядом с ней. — Я не хочу причинять тебе боль.
Она отстраняется.
— Ты этого не сделаешь. Ты слышал, что сказал доктор. Секс абсолютно безопасен, и я скажу, если будет неудобно или больно. Обещаю.
— Ты здесь главная.
Ее глаза сияют, и она ухмыляется.
— Договорились.
Она быстро стала той частью моей жизни, о которой я и не подозревал, что мне не хватало. Она привнесла эту легкость своим добродушным характером. И ее смех. Много смеха. Она сделала меня счастливее.
Не желая терять ни секунды, я запускаю руки в ее волосы, как хотел все это время, и поглощаю ее рот, как будто изголодался по ней. Что так и есть, в переносном смысле. Я пытаюсь наверстать те месяцы, когда мы не виделись, потому что предыдущий поцелуй едва удовлетворил ту нескончаемую потребность, которую я испытываю к ней.
Ее губы отрываются от моих, и я автоматически наклоняюсь вперед, чтобы последовать за ней.
— Райан?
— А?
— Раздевайся.
— Да, мэм. — Я улыбаюсь ей. — Но сначала ты.
Она хихикает.
— Если ты настаиваешь.
— Можешь поспорить на свою прекрасную задницу, что я так и сделаю. — Я приступаю к работе, снимая с нее толстовку и майку, а затем лифчик. Потом мои руки оказываются на ее груди. — Ух ты.
Харпер тихо смеется.
— Я знаю, они уже немного выросли.
— Я заметил.
Я хочу сжать их, но Харпер отстраняется еще дальше, морщась.
— Извини. Они также стали чувствительными, так что, боюсь, ты должен быть с ними помягче.
— О. — Я надуваю губы на полсекунды, прежде чем взять себя в руки. — Скажи мне, что чувствуется хорошо, а что нет. А теперь давай избавимся от другой одежды.
Вместе мы быстро справляемся с ее леггинсами и носками, оставляя ее только в трусиках. Я сажаю ее на край кровати и спускаю трусики с ее ног. Затем пробираюсь обратно вверх по ее ногам, массируя, посасывая ее кожу, прокладывая себе путь прямо туда, где я так сильно хочу быть.
— Райан, ты все еще… о, да. — Она стонет и откидывается на матрас.
Я нашел ее чувствительное место и планирую хорошо заботиться о ней. Харпер тоже не сдерживается, трется о мой рот, пока я сосу ее клитор и двигаю двумя пальцами внутри нее. То, как она прижимает меня к себе, как будто она не хочет, чтобы я уходил, — это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.
Ее внутренние мышцы сжимаются вокруг моих пальцев и языка, и я стону. Она уже близко. Так близко.
Когда она кончает, громко стонет и впивается ногтями в мои плечи, все ее тело вибрирует. Она падает на кровать словно желе, ее руки и ноги безвольно лежат рядом.
Я снимаю с себя одежду, но оставляю боксеры. Склонившись над кроватью, замечаю, что глаза Харпер закрыты.
— Детка, ты можешь пошевелиться?
Она протягивает руку, вслепую шаря по воздуху, пока не находит мое лицо и нежно проводит пальцами по моей щеке. Я поворачиваюсь навстречу ее прикосновению и целую ее ладонь, задерживаясь на мгновение, чтобы насладиться контактом.
Ее глаза открываются, и она моргает, глядя на меня, ее зрачки остекленели.
— Ты сломал меня.
Я смеюсь и наклоняюсь, чтобы уткнуться носом в ее шею.
— Я бы никогда не сломал такую драгоценную вещь, как ты.
Она вздыхает.
— Ты можешь обнять меня за шею и держаться?
Она делает, как я прошу, и я двигаю ее за собой, пока мы не достигаем роскошных подушек в изголовье кровати.
— Я думаю, это правда, что говорят о беременных женщинах и оргазмах. — Ее взгляд находит мой, я удовлетворен выражением на ее лице.
Это заставляет меня хотеть дать пять самому себе.
— Ах да, о чем же речь?
— Беременность может изменить сексуальное влечение, но также и то, насколько интенсивны оргазмы. Это был, безусловно, самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывала. Я все еще чувствую, что парю.
— Тогда нам определенно придется воспользоваться этим преимуществом.
Я приподнимаюсь и прокладываю пальцем неторопливую дорожку вниз по ее телу. Обращаюсь с ее грудью с особой осторожностью, нежно массируя их, воздерживаясь от сосания или перекатывания сосков, а вместо этого щедро облизываю и целую их.
Если судить по учащающемуся дыханию Харпер и хныкающим звукам, то это идеальное приспособление к ее меняющемуся телу.
После еще одной ласки я оставляю ее идеальную грудь и двигаюсь вниз по ее торсу к животу. Я резко сглатываю комок в горле. Это еще больше ограничивает поток воздуха, и я с трудом могу дышать. Его все еще не совсем видно, но я наконец-то могу разглядеть маленький бугорок. Я помню из нашего утреннего визита к врачу, где именно находится ребенок.
Держа руку над нужным местом, я глажу его большим пальцем и закрываю глаза.
Харпер кладет свою руку на мою, и я почти сгибаюсь под тяжестью этого момента.
Я уже так сильно люблю этого ребенка, что иногда мое сердце болит, как будто оно недостаточно велико, чтобы справиться с этими эмоциями. Когда я смотрю на Харпер, ее взгляд уже устремлен на меня, блестя от непролитых слез. Чувствует ли она то же самое по отношению к ребенку? Расширяется ли ее сердце, как мое, чтобы в нем могли поместиться еще два человека?
Потому что я в деле.
Все. Вместе.
С ними обоими.