Я набираю ответ, даже не обдумав его.
Калли: Любой бы подумал, что ты хочешь, чтобы тебя поймали.
Деймон: С моей головой между твоих бедер, в любой день недели, Ангел.
— Господи, — бормочу я.
— Что случилось? — раздается глубокий голос позади меня, заставляя меня подпрыгнуть до такой степени, что я роняю телефон.
— Н-ничего. Я в порядке, — фальшиво говорю я, быстро хватая свой телефон, который, конечно же, приземлился экраном вверх, и поворачиваюсь к Нико с улыбкой, приклеенной к моему лицу.
— Ты ведешь себя странно, — говорит он, прищурившись на меня.
— Я? — спрашиваю я, звуча чертовски виновато. — Нет, я не такая. Я просто… наслаждаюсь собой. Извини меня.
Пряча телефон в карман, я бросаюсь к туалету и запираюсь.
Калли: Я думаю, Алекс что-то подозревает.
Деймон: Он, блядь, ничего знает. Наш маленький грязный секрет в безопасности. * эмодзи с подмигивающим лицом*
Мои зубы скрипят, а в животе разгорается огонь.
Калли: Я никогда не говорила, что хочу быть твоим маленьким грязным секретом.
Его ответ почти мгновенный, как будто он уже набрал его еще до того, как я нажала отправить.
Деймон: Тебе это нравится, не так ли, Ангел? Прошлой ночью ты изнывала от желания, когда Алекс лежал прямо там. Риск быть пойманной заставляет тебя гореть для меня еще жарче.
— Ублюдок, — шиплю я, переводя телефон в режим ожидания и опуская задницу на унитаз.
У меня кружится голова от водки, несмотря на мои попытки не разбавлять напитки, и я не могу не задаться вопросом, не вызван ли эффект больше видом Деймона, чем чем-либо другим.
Внезапно я жалею о своем решении написать ему вчера. В то время это казалось хорошей идеей, но прямо сейчас я не могу не задаться вопросом, не доставит ли он нам обоим чертовски много неприятностей. Потому что, если Нико и Тео подозревают что-то, как, я думаю, мог бы подозревать Алекс, тогда…
Черт. Я даже не хочу думать о последствиях.
Я слишком долго провожу в ванной, и когда я выхожу снова, я чувствую себя немного сильнее — пока не натыкаюсь прямо на человека, от которого я только что молча сказала себе, что буду держаться как можно дальше.
Я замираю в ту секунду, когда он смотрит через кухню с двумя бутылками пива в руках.
На его губах появляется ухмылка, на щеках появляются ямочки, которые делают его еще более восхитительным и смертоносным, чем обычно. Его глаза опускаются вниз по моему телу, и он изучает меня, как будто я стою здесь голая. На самом деле, мне почти приходится опустить взгляд, чтобы убедиться, что это не так, он настолько потерялся во мне.
— Куда ты ушел? — спрашиваю я.
— Прокатиться, — просто говорит он, как будто он не исчезал более, чем на двенадцать часов. — Я собирался пойти домой, но потом передумал. Почему я должен хотеть быть там, когда ты здесь, спишь в одной постели с моим братом?
— Мы не должны были, но Нико и Брианна… да. — Чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше.
— Держу пари, Алекс думал, что все его Рождество наступило одновременно, застав тебя снова в постели.
— С Алексом ничего не было, Деймон.
— Я знаю, — высокомерно говорит он. — Я более чем осознаю, что прошлой ночью ты кончала на мое лицо.
Игнорируя то, как все мышцы ниже моей талии сжимаются от желания, я продвигаюсь вперед, отчаянно нуждаясь в подпитке, если мне придется провести остаток ночи, разбираясь с этим.
— Я имела в виду то, что сказала, Деймон. Я не хочу быть тем грязным секретом, о котором тебе стыдно рассказать своим друзьям.
Я вздрагиваю, когда бутылки в его руках со стуком падают на столешницу, а моя спина прижимается к холодильнику, до которого я собиралась дотянуться.
— Я не стыжусь тебя, Ангел. Никогда не думай, что я стыжусь тебя. Этого.
Костяшки его пальцев касаются моей челюсти, и дрожь пробегает по моей спине.
— Тогда почему мы прячемся?
— Потому что я не тот, кто тебе нужен, Ангел. Я краду то, что никогда не должен был брать, и я эгоистичный ублюдок, который не может остановиться, несмотря на то, что знает, что это именно то, что я должен был сделать.
— Нет, — говорю я, качая головой и кладя руку ему на сердце. Оно сильно бьется под моей ладонью. — Это чушь. Если бы ты этого не заслуживал, я бы тебе этого не отдала.
Его челюсть сжимается, поскольку он отказывается верить этим словам.
— Я взял, Калли. Ты добровольно ничего не отдавала, и я никогда не прощу себя за проявленную несдержанность, которая привела нас сюда.
Его глаза прыгают между моими, когда он молча умоляет меня поверить ему, поверить, что он не достоин счастья, которое, я уверена, мы могли бы обрести, если бы он просто позволил себе быть… просто… собой.
— Ты можешь бросить «роль плохого мальчика-солдата, я ничего не достоин», со мной, ты знаешь. Я все равно вижу это насквозь, — предупреждаю я.
— Я-я п-понятия не имею, о чем ты г-говоришь.
Ненависть к себе затуманивает его глаза, когда он проигрывает битву со своим самообладанием, и я пытаюсь сорвать с него броню.
Поднимая руку, я сжимаю его челюсть.
— Покажи мне этого мальчика, Николас. Того, кого ты боишься показать.
Между нами повисает тишина, но прежде чем кто-либо из нас успевает сказать что-либо еще, дверь открывается, и Деймон отскакивает назад, как будто я только что обожгла его.
Развернувшись, я открываю холодильник и заглядываю внутрь, надеясь, что холода достаточно, чтобы охладить мои щеки и успокоить бешено колотящееся сердце.
— Ты забыл, что зашел сюда взять пива? Я, блядь, умираю там, чувак, — говорит Алекс, заставляя мое сердце подпрыгнуть к горлу.
Он надеялся подловить нас на чем-то?
Проклиная себя за свою неконтролируемую, возможно, неуместную паранойю, я, наконец, начинаю искать то, чего я на самом деле хочу здесь.