Детский плач разрушил очарование гнетущей тишины. Жанна в самый последний момент решила рожать дома, проигнорировав все мои возражения. У подъезда ждал реанимобиль, готовый прийти на помощь и отвезти её в больницу в любую минуту. Ещё один бонус Платинового списка — обычные мужчины лишены возможности выбирать, я же смог пойти на поводу у жены.
Думал, Артёма порадует возможность увидеть своего сына, сразу после его появления н свет, но ошибся. Он был в бешенстве, когда узнал, что я поддержал желание своей жены рискнуть жизнью его, как он думает, ребёнка. Орал на меня, угрожал, требовал отозвать своё заявление, но я был непреклонен.
— Ты сам хотел, чтобы я стал для неё хорошим мужем. И я стал. По крайней мере, стараюсь, — остановил его словесный поток, холодно чеканя каждое слово.
Здесь он не мог мне возразить — во время беременности я пылинки с Жанны сдувал. Выполнял все её просьбы, делал массаж, покупал всё, что она хочет. Благо законодательство позволяет исполнять прихоти беременных и кормящих женщин.
— Готов присутствовать на родах нашего сына? Тогда я умываю руки. Только не вздумай в обморок упасть и отвлекать внимание акушеров.
— Готов, — уверенно ответил я тогда.
Но чем ближе был предполагаемый день родов, тем больше я сомневался в своём решении. Рождение ребёнка вне больницы — достаточно редкая практика, доступная немногим. И всегда обусловлено желанием мужчины увидеть появление на свет своего сына в комфортных для него условиях. Так что мне придётся держаться до самого конца.
И я продержался. Почти. Сбежал на потугах. Я очень старался помочь ей. Очень. Но в последний момент струсил. Вдруг, что-то пойдёт не так и она умрёт? Или ребёнок родится мёртвым. Я запаниковал. Скинул одноразовый халат, чепчик и сбежал. Остановился только в двух кварталах от дома.
В любом случае, уже слишком поздно и Жанна родит там, где хотела. Но я всё равно должен вернуться. Мой это ребёнок или не мой, неважно. Жена точно моя жена и я должен её поддержать.
Еле волоча ноги, я буквально заставил себя войти в дом, подняться на второй этаж, а вот зайти в комнату силы воли не хватило — я сел на пол коридора и начал слушать оглушающую тишину. Она пугала меня и, в то же время успокаивала. Почему все молчат? Никто не кричит, не руководит родами, не плачет. Десять часов я был рядом с рожающей женой. Десять часов я не слышал тишину. И вот сейчас стало слишком тихо, что изменилось?
— Папаша, вас сколько звать можно? — грубоватый акушер выглянул в коридор сразу после того, как младенец зарыдал.
— Они в порядке? — я даже головы не поднял, продолжил сидеть на полу, готовясь услышать страшное.
Если с Жанной или младенцем что-то случиться — я никогда себе не прощу. У беременных женщин гормоны играют, нельзя было позволять ей рожать дома.
— Всё хорошо. Малыш абсолютно здоров.
— А моя жена? — я вспомнил, как пренебрежительно в нашем обществе принято относиться к женщинам.
— Вас хочет видеть. Идёте?
Вот неужели нельзя сказать прямо? К чему эти загадки? Меня она хочет видеть! Зачем? Чтобы попрощаться перед смертью? Сказать своё последнее «прости»? Или просто позволить мне услышать свой последний вдох?
— Я не готов. Было так тихо, когда я пришёл…
— Молодой человек, не ведите себя как кисейная барышня, — акушер потрепал меня по плечу. — Тихо было, потому что младенец спал на груди, а мы оформляли бумаги. Только не спрашивайте, почему он закричал. Уже всё хорошо, подгузник поменяли.
Я облегчённо выдохнул, зашёл в открытую дверь комнаты и сразу получил в руки маленький кулёк в слишком большом для него комбинезоне. Малыш смотрел на меня моими глазами, возмущённо причмокивал и недовольно морщился. Жанна при этом ела куриный бульон с яйцом. Она не сразу заметила меня, а когда заметила, произнесла:
— Вы похожи, как две капли воды. Что ты скажешь своему другу?
— Солнце, мы не одни.
— Ты думаешь, эти люди ничего не знают? Не волнуйся, Артём позаботился об этом. А я тебя ничем не подставила. Малыш подставил.
Я изучал каждую чёрточку его лица, находя всё больше и больше сходства со мной. Нужно быть слепым, чтобы усомниться в отцовстве. А я не слепой. И Артём тоже. Так же, как и его врачи. Нужно было вытащить член из жены и не кончать в неё тогда в театре. Или вообще отказаться от участия в мероприятии в самом начале. Но теперь уже поздно что-либо менять.
— Что с нами будет?
Жанна равнодушно пожала плечами.
— Не знаю. Он отправит меня в Рай, а тебя в Ад. Мои родители воспитают нашего сына как родного. Так что всё хорошо.
Она шутит сейчас? Или издевается?
— Артём никогда с нами так не поступит. Ты родишь ему сына чуть позднее.
— А что если я скажу вам обоим «нет»? Вы — недомужики, даже взять меня силой не сможете, — она презрительно усмехнулась. — Не хочу быть разменной монетой в ваших руках.
— Жанна, ты не понимаешь, что говоришь. Даже не представляешь, что тебе придётся делать в Раю…
— Ещё как представляю. А ещё я не хочу, чтобы мой сын видел, как его мать живёт с мужчиной, который её совсем не любит и каждый год рожает от чужого мужика. Лучше смерть, чем такая жизнь. Поверь, так будет лучше для малыша, и я уже всё решила. Мы оба не справимся, а у моих родителей всё получится. Прости, что не смогла стать той женой, о которой ты мечтал.