- Ладно, Эрнестыч, ты чего т-так раскипятился? Вот он, Горохов, сидит, н-никуда не уходит. Ты лучше объясни, что это у т-тебя здесь в квартире за т-таинственные явления? Кто без тебя по т-телефону звонил?
Вопрос был особенно неприятный, потому что ответа на него Кукловодов не знал. Сделав паузу, он сложил пальцы и хрустнул суставами. От этого звука Горохова передёрнуло.
- Дело не в том, кто звонил и звонил ли вообще, - заговорил Кукловодов, уходя от прямого ответа. - Дело в том, что в ближайшие дни мы набьём чемоданы деньгами и уедем отсюда. Уедем навсегда, исчезнем, растворимся...
Но Вовчик не унимался:
- А может, у тебя барабашка з-завелась, а, Эрнестыч? Я читал про таких - ма-аленькие такие п-приведения, пакостят в квартире по мелочам. Могут разбить ч-чего-нибудь, на б-бумажке могут чего-нибудь написать или даже на м-машинке напечатать. А, Эрнестыч, может у тебя б-барабашка завелась?
- Сам ты, - Кукловодов легонько щёлкнул Вовчика по стриженной голове, барабашка. Глупости всё это. Просто телефон барахлит.
- А прослушки нигде нет? - угрюмо пробурчал Горохов. - Может, ментура вам уже жучков в стены понатыкала.
- Дурак ты, Горохов, а не поэт. От меня не то что жучки, от меня пылинку не спрячешь. Давайте решать, кто останется. Вот здесь, за саркофагом, - Кукловодов поставил на схеме крестик, - есть подходящий уголок, в самый раз для одного человека...
Чтобы увидеть схему, Петя вылез из пасти и сделал несколько осторожных шажков по языку дракона. В поле обзора появилась поверхность стола, но листок загораживал абажур лампы.
Повертевшись так и сяк, Петя вдруг с ужасом ощутил, что он поехал. По счастью, в следующую секунду нога его нащупала какую-то неровность, щербинку или царапину, и он застыл на месте, боясь пошевелиться. От едкого, густого табачного дыма голова шла кругом и начинало поташнивать, горло душил подступающий приступ кашля.
Между тем внизу разгорался нешуточный спор: Вовчик и Кукловодов требовали, чтобы остался Горохов, но тот упрямо отказывался.
- Почему это ты не останешься? - суетился Вовчик. - А машину кто поведёт!?.
- Я мёртвых боюсь.
- Каких ещё мёртвых?
- Там, на выставке.
Горохова принялся стыдить Кукловодов:
- Ну какой же мёртвый, опомнись. Мумия, ей пять тысяч лет, кроме бинтов и смолы ничего не осталось...
- Нет, нет, я не пойду, - упрямо твердил Горохов.
Вовчик назвал Горохова "поэтом недоделанным" и ещё нецензурно. Тот размахнулся и слабо ударил Вовчика по щеке. Оба вскочили, схватились и тряхнули буфет.
Петя поехал вниз, сорвался и полетел.
Отпружинив от абажура, он снова подлетел вверх, описал дугу и угодил в наполненную до половины хрустальную сахарницу.
Спорщики повернули головы и замерли.
Вовчик захотел что-то сказать, но начал так заикаться, что не смог ничего выговорить.
Кукловодов медленно придвинул сахарницу к себе и заглянул внутрь. Вовчик тоже подошёл и заглянул.
- В-вот он, ба-ба-ба-ба-ба-барабашка твой, - выговорил он наконец.
Кукловодов молчал. Горохов стоял, спиною прислонившись к буфету, лицо у него сделалось бледное, а руки ходили ходуном. Петя сидел в сахарном песке и смотрел на взрослых, дожидаясь, что будет дальше.
Внезапно прозвенел звонок входной двери, и все вздрогнули.
Петя сообразил, что это, наверное, наконец-то пришли за ним, и сделал несколько судорожных движений в попытке выбраться из сахарницы. Он так и не сумел дотянуться до края, потому что ноги его не имели твёрдой опоры.
Кукловодов захлопнул сахарницу серебряной крышкой и подошёл к двери.
Некоторое время он смотрел наружу через глазок, а затем спросил:
- Что вам здесь нужно, дети?
- Кукловодов Пётр Эрнестович здесь проживает? - поинтересовался Славик Подберёзкин казённым голосом.
- Допустим, здесь.
- Ему телеграмма.
- Что такое? - удивился Кукловодов. - Какая телеграмма?
До этого момента он полагал, что только двое во всем мире знают его теперешний адрес, однако вряд ли Вовчик или Горохов стали бы посылать ему телеграмму.
- Ну-ка, дети, прочтите, от кого телеграмма, - попросил он, всё ещё опасаясь открывать дверь.
- Мы чужие телеграммы не вскрываем, - подала голос Корзинкина. - А если не хотите, мы обратно отнесём, пускай на почте разбираются, почему вы не хотите брать.
Пётр Эрнестович торопливо защёлкал замками.
- Погодите, разве я отказываюсь? Давайте, давайте, где расписаться?
Дети зашли в прихожую. Маринка сняла с плеч рюкзак, достала из него пенал, протянула хозяину карандаш. Славик рассеянно отдал ему телеграмму, глядя на пол вокруг себя. Пётр Эрнестович вскрыл телеграмму и стал читать.
- Водички попить не дадите? - попросил Славик, наклонявшись, чтобы зашнуровать ботинок.
- Идите, идите, ребята, мне некогда, - отмахнулся Кукловодов, глядя на более чем странный текст телеграммы. - Идите, ребята, дома попьёте... - он начал легонько подталкивать Славика к выходу.
- Ой! - сказала Маринка и выронила из рук пенал.
По полу с грохотом разлетелось бесчисленное количество предметов, имеющих, отдаленно имеющих и совсем не имеющих отношение к учёбе.
Хозяин застонал, вышел на кухню и прикрыл за собой дверь. А дети опустились на четвереньки и стали шарить по полу, тихонько взывая во все стороны:
- Петя, Петя, где ты?..
Тем временем Кукловодов бросил на стол телеграмму и начал болезненно тереть пальцами виски.
- Что это, что за глупая телеграмма... - напряжённо бормотал он себе под нос. - Уберите, уберите её...