Но едва только он начал осуществлять задуманное, как рядом в проходе послышались голоса.
- Этого не будет, раз сказал - всё, - говорил один. - Как говорят фраера, лучше платить налоги и спать спокойно. Я устал, больше не могу. Передай дяде, что я выхожу из игры.
- А ну стой, - тихо сказал второй. - Не торопись в ментовку, Спортсмен, надо ещё поговорить.
- Не о чем мне с тобой говорить, Бек. Лучше посторонись, пока я не размазал тебя по стене как поганку.
- Ладно, иди, - примирительно заговорил Бек. - Я и сам уже устал от всего этого. Мне бояться нечего, я сам в этих делах почти не путался. Если про меня спросят, скажи, что я тоже вышел из игры.
- Правильно, Шамиль, - подхватил Спортсмен, - хватит уже лизать пятки этому психопату. Честную жизнь начинать никогда не поздно. Ты ведь правда, ещё не по уши увяз в этом дерьме?
- Правда, правда, парень. Проходи вперёд, а я за тобой...
Подождав немного, Котов выглянул в проход, и волосы у него встали дыбом. Здоровенный парень, наверное тот самый, которого называли Спортсменом, стоял на коленях, неуклюже привалившись лицом к стенке душевой кабины, а над ним стоял худощавый тип с изрытым оспинами бледным лицом и вытирал окровавленный нож. Из раны убитого струйкой пульсировала кровь и уходило в сточное отверстие. Убийца потянулся к крану и пустил воду из душа.
Дрожа всем телом, Котов метнулся к выходу.
- Ах, чёрт, - прошептал Бек, подставлявший руки под струи воды, - этот лабух из оркестра... он всё видел.
4
Гномики не хотят сдавать позиции.
Дядя Гоша хочет быть уверен, что заплатил за товар
правильные деньги
В шесть часов утра распорядитель заплатил музыкантам оговорённую сумму, и они с облегчением покинули это сумасшедшее место. После эпизода в душевой Котов всё-таки выпил грамм сто пятьдесят, поэтому на душе у него было хорошо и спокойно. "Мало ли, - думал он, - бывает разборок у этих уголовных... А я уже забыл и ничего не помню. И человечков больше не будет, потому что я пить бросил. Ещё не совсем бросил, но постепенно..."
Велев таксисту притормозить у круглосуточного магазина, Котов купил несколько больших фирменных свертков продуктов. Наверное, гораздо больше, чем было нужно. Он щедро расплатился с водителем, поднялся к себе и разложил продукты на кухонном столе. Тут же что-то разорвал, вскрыл, попробовал, но глаза разбегались, а есть ещё не хотелось и он, выкурив сигаретку, отправился спать.
Часа через три Котов вышел в полусне в туалет, и ему показалось, что на кухонном столе, среди банок и пакетов, шевельнулось что-то живое. Было светло, стол освещало солнце, и Котов был абсолютно трезвый. Он понял, что это никакая не галлюцинация, и ему стало с одной стороны радостно, но с другой - тревожно. Радостно оттого, что белая горячка оказалась всё-таки страшилкой, а тревожно из-за того, что в его квартире поселились гномики.
Котов медленно приблизился к столу, взял нож и стал боязливо, кончиком лезвия, переворачивать и передвигать свертки и коробочки. Разумеется, что человечки уже разбежались, но на одном из пакетов с чипсами он обнаружил небольшой аккуратный надрез - ровно такой, чтобы можно было вытащить кружок. И сам чипс, обломанный крошечными ручками и обгрызанный крошечными зубками, лежал тут же рядом.
Котов достал из холодильника баночку лимонада, пшикнул колечком и стал пить. Отставив пустую банку, взял веник и подмёл в кухне пол.
Больше в этот день ничего странного не произошло, хотя Котов, трезвый и выспавшийся, заметно нервничал. У него появилась манера резко оборачиваться или внезапно возвращаться в комнату, откуда только что вышел. Но гномики своего присутствия не выдавали.
Остаток дня Котов валялся на кровати, грыз чипсы пил лимонад и читал книгу, время от времени поднимаясь и прохаживаясь по квартире.
Вечером он отправился на работу в ресторан.
Рассчитавшиеся с долгами и надёжно обеспечившие свои семьи на ближайшие месяц-два, "ребята" были в ударе и слегка навеселе. Один только Котов снова был трезв и сосредоточен. Друзья решили, что у него проблемы с личной жизнью, и не приставали с вопросами.
Медленные и ритмичные мелодии сменяли одна другую, публика охотно танцевала, и Котов не замечал в зале одного типа, сидевшего спиной к нему в стороне от сцены, у стойки бара. Того самого худощавого бледного мужчину с изрытым оспинами лицом. Тип пару раз обернулся на Котова, поговорил с барменом, расплатился и вышел.
______________
В тот же день, несколько раньше, неприятный мужчина сидел в приёмной директора оздоровительного комплекса с бассейном, в котором происходило ночное мероприятие. Секретарша сняла трубку, сказала "Да, Георгий Луарсабович" и кивнула мужчине:
- Асланбеков Шамиль.
Дядя Гоша сидел за письменным столом в просторной комнате. Он говорил по телефону, и только небрежным жестом указал вошедшему на кресло. Это был плохой знак. Отложив трубку, он устало произнёс:
- Садись, Бек. Садись и рассказывай, что случилось.
- Я постою, спасибо.
- Садись, я сказал. Говори.
- Короче, этот новенький, Спортсмен, хотел пойти и всех заложить.
- Да, нехорошо, неприятно. А почему это нужно было делать здесь, у меня в гостях? Ты взял и изгадил мне праздник, Бек. Изгадил ещё хуже того уже-очень-не-здорового-человека, который наблевал в мой бассейн.
- Спортсмен мог позвонить прямо оттуда, с трубки.
Дядя Гоша закурил и некоторое время обдумывал сказанное.
- Хорошо, - сказал он наконец. - Ты всё правильно сделал, Бек. Кто ещё кроме нас в курсе дела?
- Хромой помогал рыть могилу. Место надёжное, сроительный котлован. Завтра зальют цементом.
Дядя Гоша поднялся, неторопливо подошёл к сейфу, достал из пачки несколько крупных купюр и протянул Беку:
- Хорошо, я тобой доволен. Вот, возьми себе на мелкие расходы.
Бек не пошевелился. Дядя Гоша спрятал деньги в карман и снова сел за стол.
- Что ещё.
Бек опустил глаза:
- Кажется, один лабух, из оркестра, может быть, что-то видел.
- Кажется или видел?
- Да, он видел.
- Он тебя видел, а ты не убил его до сих пор?
Опустив голову, Бек молчал.
- Он знает, что ты знаешь? - спросил дядя Гоша.
- Нет.