Она делает глубокий вдох, ее глаза полны сочувствия. — Твоего отца больше нет. Он скончался.
Когда я был ребенком, я слышал, как мои родители ругаются за стенкой. Отец приходил домой в очередной раз пьяный, а мама кричала на него, что он кусок дерьма. Что он тратит все их деньги на выпивку.
Ты напьешься до смерти и оставишь этих детей без отца, — говорила она.
Никогда не знал, что моя мать - экстрасенс. Хотя он оставил нас без отца задолго до того, как окончательно спился до полного отказа печени.
Помню, я был в таком смятении, когда он ушел. Мне кажется, я неделями перебирал все в голове, размышляя, что я сделал не так или что я мог сделать по-другому, чтобы он остался. Когда я стал старше, я понял, что я тут ни при чем, а все дело в нем самом. Он был эгоистичным мудаком, который предпочел алкоголь собственной плоти и крови. Но, блин, будучи пятнадцатилетним пацаном, я очень сильно корил себя за это.
Даже когда прошли годы, и я смирился с тем, что он не вернется, все равно были моменты, когда я думал об этом. Я представлял, что скажу, если он войдет в дверь, или если он позвонит мне. Я никогда не говорил об этом маме, но в течение двух недель после своего дня рождения я каждый день проверял почтовый ящик в надежде, что там окажется открытка от него.
Но открытки так и не было.
И теперь уже никогда не будет.
Я сижу на крыльце с зажженной сигаретой в руке, когда дверь распахивается и из нее выбегает Девин. Она проходит мимо меня и направляется к своей машине, которая вылетает с подъездной дорожки, как летучая мышь из ада. Я оглядываюсь на дверь и вижу, что моя мама стоит там с лицом, полным отчаяния.
— С ней все будет в порядке, — уверяю я ее, чтобы успокоить ее нервы. — Просто ее эмоции сейчас немного бушуют.
Я знаю, потому что мои тоже.
Я не думаю, что когда-либо было время, когда я был настолько противоречив. Даже во времена тяни-толкай с Лейкин. Какая-то часть меня хочет грустить. Это тот пятнадцатилетний ребенок, который все еще мечтает, чтобы его семья снова стала целой, когда он задувает свечи на торте в свой день рождения. Но я не могу найти в себе силы для этого.
Он не заслуживает того, чтобы я расстраивался. Или даже того, чтобы меня волновало, что его больше нет. Его так мало было в нашей жизни, что он уже полгода как умер, а мама узнала об этом только потому, что его лучший друг зашел сообщить ей об этом. Он сказал, что у него осталось имущество, которое перешло нам в наследство, и ему нужно, чтобы мы с Девин зашли к нему в офис и забрали наши чеки.
По словам мамы, около года назад он сорвал большой куш в каком-то казино, и на эти деньги упился до беспамятства. Но он умер, не успев все потратить, и, поскольку мы его дети — по крайней мере, биологические — наследство по умолчанию переходит к нам.
Это какая-то шутка, потому что мне это на хрен не нужно.
Лейкин подъезжает к дому, и я встаю, бросаю сигарету, над которой слишком долго корпел, чтобы закурить, и иду к ее машине. Как только она выходит из нее, я притягиваю ее к себе и крепко обнимаю.
— Привет, — ласково говорит она.
Интересно, знает ли она, как сильно меня расслабляет даже звук ее голоса? Как только я вышел за дверь, телефон был прижат к уху. Я сказал Лейкин, что она мне нужна, и на этом разговор закончился. Все остальное не имело значения. Она просто села в машину и потащила свою задницу ко мне домой.
Я мысленно добавляю это к бесконечному списку причин, по которым я буду любить ее до конца своей жизни.
Она терпеливо ждет, обнимая меня в ответ и ожидая, когда я сам решусь отпустить ее. Когда я наконец это делаю, она смотрит на меня с тревогой.
— Что происходит? — спрашивает она.
Кивнув в сторону моего грузовика, она следует за мной, пока я иду и опускаю заднюю дверь. Мы садимся вдвоем, и она терпеливо ждет, когда я ей все расскажу, пока молчание не становится слишком невыносимым.
— Хейс, ты меня немного пугаешь, — говорит она мне.
Я сглатываю комок в горле, наконец-то позволяя себе произнести эти слова вслух. — Мой... мой отец умер.
Она тяжело вздохнула. — Боже мой. Эйч.
Включились мои «защитные механизмы», и я покачал головой, метафорически отмахиваясь от этого. — Нет, все в порядке. То есть, не все в порядке, но последние шесть лет он все равно был как будто мертв, так что это не такая уж большая перемена.
Ее рука мягко ложится на мою. — Да, но то, что его не было рядом, не значит, что ты не можешь расстраиваться из-за этого.
— В том-то и дело. Я не расстроен, — признаюсь я, слыша, как бессердечно это звучит. — Я просто злюсь. Пока мы с Девин росли, а мама вкалывала, чтобы обеспечить нас, он где-то там пропивал свою жизнь - даже не пытаясь ее наладить. Его вполне устраивало быть таким же никчемным ничтожеством, который бросил свою семью. И вот теперь мы узнаем, что он оставил нам с Девин наследство, как будто деньги компенсируют последние шесть лет.
Вытащив из кармана сложенный лист бумаги, я протягиваю его ей. Она осторожно открывает его, и ее глаза расширяются, когда она видит цифры.
— Ничего себе, откуда у пьяницы столько денег?
— От казино, потому что пока ты играешь, ты пьешь бесплатно. — Я скомкал бумагу и бросил ее в кузов грузовика. — Не знаю. Думаю, я просто позволю Дэв получить мою долю. Он не получит никакого утешения в аду от того, что он сделал хоть что-то, чтобы помочь мне.
Она смотрит на меня с теплом и лаской в глазах. — Если ты хочешь поступить именно так, я тебя полностью поддерживаю. Нет правильного или неправильного способа исцелиться от травмы, которую он нанес тебе и твоей сестре. Но формально эти деньги исходят не от него. Он не писал завещания и не решал отдать их вам по доброте душевной. Деньги получены от кучки людей в офисе, чья единственная работа заключается в том, чтобы выяснять, куда девать дерьмо, когда кто-то умирает.
Я понимаю, что она права, но это никак не облегчает тяжесть в моей груди. — Я все еще чувствую себя грязным. Как будто я позволяю ему купить мое прощение на том свете или что-то в этом роде.
— Никто не ждет, что ты его простишь, детка. И даже не просит тебя об этом, — спокойно говорит она. — Я не думаю, что кто-то, кто знает, через что ты прошел, стал бы это делать. На это можешь решиться только ты сама. Но позволь мне спросить тебя кое о чем.
— Что?
— Что бы ты делал, если бы твой отец не ушел?
Я поднял брови. — Ну, у меня было бы гораздо меньше проблем с обязательствами.
Она посмеивается, натыкаясь своим плечом на мое. — Я имею в виду деньги.
Впервые с тех пор, как мама сообщила мне новость, я позволил себе подумать об этом, но это не заняло много времени.
— Я бы использовал эти деньги для покупки бара, — отвечаю я.
— Тогда лично я думаю, что тебе стоит это сделать. — Она спрыгивает с грузовика и встает передо мной, располагаясь между моих ног и глядя мне в глаза. — Он украл достаточно твоей радости. Это твой шанс вернуть ее себе.
Мой взгляд не отрывается от нее, и я не думаю, что когда-нибудь наступит время, когда я не буду восхищаться всем, что она собой представляет. Она такая спокойная, такая заботливая, что иногда я могу только восхищаться ею.
— Знаешь, меня немного раздражает то, что ты всегда говоришь мне то, что я хочу услышать, — язвительно заметил я.
Она улыбается, тихонько хихикая. — Ты это переживешь.
Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Она вздыхает, прижимаясь ко мне, а я целую ее в макушку. Если когда-нибудь наступит время, когда эта девушка станет всем, что у меня есть, я справлюсь, потому что она - все, что мне когда-либо будет нужно.
Я сижу в своем грузовике и смотрю на офис адвоката, словно если я буду делать это достаточно долго, то проснусь, и все это окажется каким-то странным сном. Весь остаток вчерашнего дня я был в порядке. Лейкин была рядом, поддерживала меня и отвлекала, когда мне это было нужно. Ей даже удалось поднять настроение маме и Девин. Я не знаю, как - это просто часть ее магии. И я смог заснуть, потому что она была рядом, положив голову мне на грудь и поглаживая большим пальцем мой живот взад-вперед. Но теперь, когда я сижу здесь, я не могу объяснить, что я чувствую.
Надо было взять ее с собой.