Они все понимают, точно зная, куда я иду. И пока Лейкин сидит со своей мамой и объясняет, что мы думаем о свадьбе, я прохожу через кухню и поднимаюсь по лестнице. Я подумываю просто войти, но потом вспоминаю хоккейную шайбу, которая прилетела мне в голову в тот вечер, когда я рассказал ему о нас с Лейкин, и решаю не делать этого.
Я стучу дважды, затем открываю дверь, немного отступая назад. Когда в дверь ничего не бросают, я заглядываю и вижу Кэма, сидящего на своей кровати. Он закатывает глаза, но не говорит, чтобы я уходил, поэтому я вхожу и сажусь рядом с ним.
— Предложение заколоть тебя все еще в силе? — ворчит он. Я вытаскиваю складной нож из кармана и протягиваю ему, но он только усмехается. — Умник.
На мгновение воцаряется тишина, пока я тщательно подбираю слова.
— Ты думаешь обо мне самое худшее, когда дело касается твоей сестры, — говорю я ему. — И я не виню тебя за это. Я никогда не давал тебе повода думать иначе. Все, что ты знал, когда дело касалось меня и девушек, - это бессмысленные связи на одну ночь. Но мне нужно, чтобы ты поверил мне, когда я говорю, что это другое.
— О, отвали с этим дерьмом, — усмехается он. — Вы двое были вместе сколько? Примерно три с половиной месяца? Ты ее едва знаешь.
Я улыбаюсь, глядя на свои колени. — Я знаю, что она разговаривает во сне, если выпьет кофе перед сном. И что, хотя она ведет себя как крутая, и часть ее таковой и является, она также хрупка и готова броситься на клинок, чтобы защитить тех, кого любит. Я знаю, что она постоянно сомневается в себе, хотя она самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал. — Чтобы отвлечься, я тереблю нитку на своих джинсах, пока Кэм хранит полное молчание. — И я знаю, что ее старший брат - один из ее самых любимых людей в мире, и если его не будет на нашей свадьбе, ее не будет, потому что он один из самых важных людей в ее жизни... и в моей.
Он выдыхает, показывая, что слушает, но я его еще не переубедил.
— Ответь мне на это, — говорю я ему. — Когда ты когда-нибудь видел, чтобы я хотя бы оставлял девушку на ночь, не говоря уже о том, чтобы хотеть провести с ней каждое мгновение — бодрствуя или спя?
Телефон, который он вертел в руке, останавливается, и он вздыхает. — Черт возьми. Это действительно не просто интрижка, не так ли?
Я качаю головой. — Я хочу провести с ней остаток своей жизни.
Он фыркает. — Ты действительно так сильно себя ненавидишь?
Мы двое смеемся, и я чувствую себя лучше, зная, что у нас все будет хорошо. Он всегда был мне как брат, а теперь он собирается стать моим шурином. Когда мы были моложе, мы часто говорили о том, как было бы здорово, если бы мы были братьями. Но я не думаю, что он когда-либо думал, что это произойдет, если я женюсь на его сестре.
Хотя эта мысль промелькнула в моей голове даже тогда.
— Итак, что ты скажешь? — спрашиваю я. — Ты будешь моим шафером?
Он издает смешок, недоверчиво качая головой. — Да, но при одном условии.
— Каком?
— Прекрати задавать мне важные вопросы сразу после того, как я перестану злиться на тебя.
Моя голова откидывается на стену. — О, чувак. Я планировал поспорить с тобой прямо перед тем, как попросить тебя стать крестным отцом нашего будущего ребенка.
Он поворачивается и бросает на меня многозначительный взгляд. — Как будто ты хочешь, чтобы я воспитывал твоего ребенка, если с вами что-нибудь случится.
Справедливое замечание. — Эх, с определенной девчонкой, думаю, у тебя бы все получилось. И кстати... когда ты собираешься что-то с этим делать?
Кэм мгновенно отворачивается, тяжело выдыхая. — Я не знаю, чувак. Это разговор на пять кружек пива.
— Хорошо, что мы открываем бар, не так ли?
18
Маленькие девочки мечтают о дне своей свадьбы. Они представляют, как она будет выглядеть, какое платье наденут и кого пригласят. А я? Я всегда представляла, кто будет стоять на другом конце прохода. А с пятнадцати лет я представляла себе Хейса.
Конечно, я говорила себе, что этого никогда не случится. Что он никогда не увидит во мне ничего, кроме младшей сестры своего лучшего друга. Но все равно было забавно фантазировать и представлять, как это будет.
Если бы только та девушка могла увидеть меня сейчас - в мамином свадебном платье, с завитыми волосами и фатой на голове.
Хейс не шутил, когда говорил, что хочет жениться на мне как можно скорее. Он очень нетерпелив. Когда два дня назад мы пошли в здание суда, чтобы получить разрешение на брак, он чуть не попытался жениться на мне там. Но если мы собирались сделать это таким образом, то не было смысла говорить об этом родителям.
К тому же, это кажется более особенным.
— Я хорошо выгляжу? — спрашиваю я свою маму.
Она промокает салфеткой под глазами, кажется, в миллионный раз с тех пор, как вошла. — Ты прекрасно выглядишь, милая. Я всегда знала, что из тебя получится такая великолепная невеста.
Я улыбаюсь, еще раз глядя на себя в зеркало. Честно говоря, я не могу поверить, что мы здесь. Даже за ужином в тот вечер с Мали мы едва ли даже рассматривали возможность того, что предложение было тем, что он имел в виду под «Я могу с этим работать». И, говоря о…
Когда я слышу звук шагов, поднимающихся по лестнице, я также слышу, как Мали ворчит себе под нос. И мне, вероятно, следует упомянуть, что я еще не рассказала ей ни о чем из этого. Отчасти потому, что я не хотела, чтобы она пыталась отговорить меня от этого, а также потому, что так гораздо веселее.
— Твой парень чертовски странный, — говорит она, входя в комнату, ее глаза сосредоточены на телефоне. — Он не позволил мне войти в парадную дверь. Настоял, чтобы я зашла сзади и сразу поднялась наверх по какому-то поводу — Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и замирает. — Ты в свадебном платье.
Я ухмыляюсь. — Ничто не проходит мимо тебя, не так ли?
В этот момент она видит мою маму, сидящую в кресле, тоже нарядную, и ее глаза расширяются, когда она снова смотрит на меня. — Т-ты выходишь замуж? Например, сегодня? Прямо сейчас?
— Да, — медленно произношу я. — И, если ты будешь моей подружкой невесты, твое платье висит в ванной.
Она идет в ванную и хватает платье, затем возвращается, все еще глядя на меня как на сумасшедшего. — Как давно ты беременна?
— Она не такая, — говорит ей моя мама, сопровождая это воздушными цитатами.
Иисус Христос. — Мам, правда. Я не беременна.
Но она только вздыхает, как будто она знает о том, беременна я или нет, больше, чем я сама. — Все в порядке, милая. Я понимаю, как важно подождать, пока не пройдут три месяца, чтобы рассказать людям.
О, ради всего святого.
Мои глаза встречаются с глазами Мали, и она, должно быть, в состоянии видеть, что мы с ней не в ладах по этому поводу, потому что она прижимает кулак ко рту, чтобы удержаться от смеха, затем отвлекается на одевание.
Я никогда не понимала всей этой традиции «что-то старое, что-то новое». Кто решил, что куча случайных вещей необходима для того, чтобы иметь хороший брак? Опрашивали ли они тех, у кого не было всего этого, и сколько из них развелось? Черт возьми, половина пар, вступающих в брак в наши дни, разводятся. Наверное, не хватило «чего-то синего».
Тем не менее, когда моя мама проверяет, все ли у меня есть, я не пытаюсь ее остановить. Такие мелочи делают ее счастливой. Хотя, когда она кладет руку мне на низ живота, и говорит: «что-то новое», для меня это уже слишком.
— Мама! — Я отталкиваю ее руку. — Опять же, я не беременна.
Она улыбается. — Конечно, милая.