— Отлично. А пока они все думают, что я жду ребенка.
Иметь собственную семью никогда не было тем, что я представлял в своем будущем. В конце концов, для этого нужно быть с кем-то дольше, чем пара ночей. Но впервые эта мысль не пугает меня до чертиков.
Я обвиваю руками талию Лейкин и притягиваю ее к себе. — Заставь всех этих людей уйти, пока я не потащил тебя наверх и не трахнул.
— Мой папа и Кэм буквально убили бы тебя, — протяжно произносит она.
Прижимаясь легким поцелуем к задней части ее плеча, я напеваю. — Полагаю, тогда ты станешь вдовой.
Она откидывается назад и поворачивает голову, чтобы улыбнуться мне, целуя меня в лоб. Это такой простой ход, о котором она, вероятно, дважды не подумала, но он зажигает меня. Потому что это то, чем она занимается. Все, чем я являюсь, и все, чем я хочу быть, вращается вокруг нее.
Мы стоим у входной двери, я обнимаю Лейкин, когда прощаемся. Как только машина скрывается из виду, я поворачиваюсь и прижимаю ее к дверному проему, накрывая ее рот своим. Поцелуя, который мы разделили, когда сказали «да», и каждого из последующих было недостаточно.
Ее руки перебираются на мою спину, и она проводит ногтями по ней, задыхаясь. — Это ты крадешь мою добродетель?
Схватив ее за задницу, я притягиваю ее к себе и прижимаюсь к ней. — Это я заставляю тебя чувствовать себя так хорошо, что соседям понадобятся затычки для ушей.
— Да, пожалуйста, — говорит она, снова целуя меня.
Я стону ей в рот. — Это моя хорошая девочка.
Она визжит, когда я наклоняюсь и поднимаю ее в свадебном стиле. Я несу ее вверх по лестнице в нашу спальню. Но когда я иду, чтобы уложить ее на кровать, она останавливает меня.
— У меня для тебя сюрприз, — говорит она.
Я сбит с толку легкой ноткой нервозности в ее голосе, но она не дает мне шанса задать вопрос, прежде чем уходит в ванную и закрывает дверь. Пока я жду, я снимаю рубашку и бросаю ее в корзину для белья.
Лежа на кровати, я прокручиваю в голове события сегодняшнего дня. Если бы кто-нибудь сказал мне в начале этого лета, что к концу его я женюсь, я бы попросил немного из того, что они принимают. Но теперь, когда я здесь, я бы не променял это ни на что на свете. Я влюбился в нее так чертовски быстро, что у меня кружится голова. Или, может быть, чувства, которые, как я клялся, у меня не было много лет назад, на самом деле никогда не исчезали — вместо этого они росли на заднем плане.
Почти забавно думать, что я действительно пытался сохранить между нами непринужденность. Я должен был знать, что у меня никогда не было шансов на это.
— Каков мой сюрприз? — спрашиваю я.
Она приоткрывает дверь и высовывает голову. — Не будь нетерпеливым.
— Знай, за кого ты вышла замуж. Во мне не хватает терпения, когда дело доходит до того, что ты оказываешься подо мной.
Ее глаза закатываются. — Хорошо, хорошо. Еще одна минута.
Я хватаю свой телефон и отвечаю на сообщение от моей мамы, в котором говорится, как она счастлива за нас с Лейкин. Как только я нажимаю отправить, дверь ванной снова открывается.
— Хорошо, — бормочет Лейкин.
Отрываю взгляд от телефона, и широчайшая ухмылка немедленно расплывается на моем лице, когда я вижу ее. Она прислонилась к дверному проему, одетая в гребаный тренч. Это наша шутка с той ночи, когда я, наконец, перестал бороться с этим, и, окидывая ее взглядом, я понимаю, что нет ничего, в чем она не выглядела бы грешной.
— Пожалуйста, скажи мне, что на тебе ничего нет под этим, — умоляю я.
Она прикусывает нижнюю губу. — Почему бы тебе не подойти и не узнать?
Мне определенно не нужно повторять дважды. Встав, я подхожу к ней, не сводя с нее взгляда. Оказавшись достаточно близко, я медленно расстегиваю пальто и снимаю его с ее плеч, но в тот момент, когда я это делаю, я, блядь, теряю дар речи.
На ней белое кружевное белье. Похоже, она воспользовалась фантазией, о существовании которой я даже не подозревал, и в совершенстве воспроизвела ее. Боди облегает ее во всех нужных местах. И когда я провожу руками по мягкому материалу, она выгибается навстречу моему прикосновению.
— Тебе нравится? — спрашивает она, глядя на меня из-под опущенных ресниц.
Я выдыхаю, даже не в состоянии пошутить прямо сейчас. — Мне это нравится. Боже, ты потрясающий. Притянув ее ближе к себе, я прижимаюсь губами к раковине ее уха. — Я буду поклоняться каждому дюйму твоего тела.
— Это все твое.
Черт. — Чертовски верно.
Сначала мои губы встречаются с кожей между ее шеей и плечом, нежно целуя ее. Я имел в виду то, что сказал — я собираюсь не торопиться с ней сегодня вечером. Она выдыхает и выгибает шею, чтобы дать мне больше пространства, в то время как я провожу кончиками пальцев вверх по внутренней стороне ее бедра.
Чем хороши эти боди, так это тем, что их так просто убрать с дороги. И когда мои пальцы касаются ее клитора, она выглядит более чем довольной своим решением. Она прислоняется спиной к дверному проему ванной, и я приподнимаю ее правую ногу ровно настолько, чтобы получить правильный угол обзора.
Чертовски жарко видеть ее такой, которая мгновенно начинает разваливаться у меня на пальцах. Но чего она не знает, так это того, что я не планирую останавливаться, пока она не начнет умолять меня. Ее голова откидывается назад, когда она дарит мне первый оргазм за ночь, и она закусывает губу, но ей больше никогда не нужно молчать. Не здесь. Не со мной.
— Не-а, — говорю я ей. — Ты дашь мне все это услышать. Я хочу, чтобы ты кричала до тех пор, пока у тебя не пересохнет горло.
Опускаясь на колени, я перекидываю ее ногу так, чтобы она перекинулась через мое плечо. Она наблюдает за тем, как я ухмыляюсь ей и принимаюсь за что-то гораздо более вкусное, чем свадебный торт, которым она меня угощала ранее. Хриплый стон срывается с ее губ, когда я посасываю ее клитор и просовываю два пальца внутрь.
— О Боже мой, — задыхается она. — Твой рот должен быть запрещен.
Я ухмыляюсь в ее киску. Это единственное, что мне в ней нравится — она всегда так чертовски отзывчива. Достаточно одного щелчка моего языка, чтобы она завелась, и она даже не осознает, как сильно это меня заводит.
— Мали может достать тебе еще одну из этих штук, верно? — Спрашиваю я, имея в виду боди.
Она кивает, и это все, что мне нужно знать, прежде чем я разорву его пополам, полностью отдавая ее мне.
— Так-то лучше.
Тихий смех слетает с ее губ, но в ту секунду, когда я снова оказываюсь на ней, он превращается в стон. Ее пальцы опускаются, чтобы запутаться в моих волосах, и она выгибает бедра, чтобы потереться о мое лицо. Ее вкус настолько затягивает, что я не могу подойти достаточно близко. Я хочу, блядь, задохнуться от нее.
Обхватив ее за талию, я приподнимаю ее. Другая ее нога перекидывается через мое плечо, я переношу ее на кровать и ложусь на нее к ней лицом. Она тут же пытается зависнуть, но когда я хватаю ее и тяну вниз, она понимает, что к чему.
— Черт, — выдыхает она. — Хейс.
Вот и все, детка.
Ее бедра начинают двигаться, когда она трется о мое лицо, пока она во второй раз отчаянно не достигает собственного кайфа. И когда она отпускает, ее звук наполняет комнату, когда мой рот проводит ее через это, все ее тело дрожит от ощущения.
— Посмотри на себя. Как же ты, блядь, хороша для меня.
Она слезает с меня и начинает расстегивать мои брюки. — Всегда хороша для тебя.