— Ну, для меня акцент делается на том, что ты «застрелил его»! — кричу я в ответ.
Он отшвыривает стул назад, когда встает из-за стола. — Это чертовски здорово. Моя жена искренне верит, что я убийца.
— Я этого не говорила! — спорю я. — Но подумай, как это выглядело бы для кого-то другого!
— Ты не кто-нибудь другой! Ты моя жена! — рычит он. — Я просто подумал, что у тебя будет немного больше веры в меня, чем это. Как долго ты меня знаешь? Если ты действительно думаешь, что я способен на что-то подобное, почему ты вообще со мной?
— Потому что я люблю тебя! Я не говорю, что ты хладнокровно убил его, но ты не можешь отрицать, что здесь что-то не сходится. Он просто случайно достал пистолет и начал размахивать им? В этом нет никакого смысла! — Я открываю свой телефон. — А потом есть это.
Когда я нажимаю воспроизведение, из динамика раздается звук его голоса. Мы оба слушаем, как он угрожает убить Монти таким образом, что звучит так, будто он говорит о случайных планах на вечер вторника, а не о чьей-то жизни.
— Конечно, он это записал, — бормочет он, когда запись заканчивается. — Где ты это взяла?
Я фыркаю, не веря своим ушам. — Почему это вообще имеет значение?
— Потому что мне интересно, удалось ли тебе найти что-нибудь еще, что он записал. Например, как секс-видео, которое он незаконно снял с нами. Или, может быть, видео раздевания Мали, которое он снял камерами, которые он спрятал по всему ее дому.
У меня отвисает челюсть, и есть большая вероятность, что меня вырвет. — О чем ты говоришь?
— Твой хороший друг Монти - это то, о чем я говорю! — рычит он. — Под кличкой «богатый мудак днем, скрытый извращенец ночью»!
Я чувствую, что моя голова вот-вот взорвется. Так много всего происходит. Слишком много кусочков я пытаюсь собрать воедино сразу. Это ментальный хаос, и я умираю в его центре.
— Какое секс-видео?
Он закатывает глаза. — Тот, которым он шантажировал меня. Тот, который он сделал, когда разрешил нам воспользоваться его лодкой в тот день, сразу после того, как установил на нее скрытую камеру.
О… мой… Бог. — Э-это было, блядь, несколько месяцев назад! Какого черта ты рассказываешь мне об этом сейчас? Почему не раньше?
— Потому что я не хотел причинять тебе боль. — Он разочарованно вздыхает. — Крейг уже заставил тебя почувствовать себя использованной, и это было намного хуже, чем несколько фотографий. Это была откровенная порнография. И я позаботился об этом. Я даже заплатил хакеру пятьсот долларов, чтобы избавиться от любых следов этого.
Черт. — А видео с Мали?
— Он стер и это, вместе с сотнями других. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я не единственный, кого он шантажировал.
Я потираю руками лицо. — Это все такой пиздец.
Он саркастически хмыкает. — Да, это ты мне говоришь.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, потому что мы никогда ни к чему не придем, если будем спорить. И кроме того, как бы мне ни было неприятно, что он скрывал это от меня, я не могу держать на него зла, пока я тоже храню секрет.
О котором я не могу ему рассказать.
Мой голос прорывается сквозь тяжелую тишину. — Что на самом деле произошло той ночью на острове, Хейс?
— Это был несчастный случай.
— Это не то, о чем я спрашивала.
Он проводит пальцами по своим волосам. — Кэм и я пытались заставить его уехать из города. Мы использовали его собственный шантаж против него и сказали ему, что как только мы вернемся в доки, мы никогда не хотим видеть его снова, или мы покажем тебе и Мали видео. Сначала он вел себя так, как будто соглашался, но мы должны были догадаться. Загоняя психов в угол, вы превращаете их в бешеных животных.
— Итак, вы угрожали ему, и он вошел в лодку и схватил пистолет?
— Да.
— Тогда что?
В его глазах что-то есть, что-то, чего он не желает объяснять, и я наблюдаю, как он это скрывает. — Именно то, что я тебе сказал. Я отобрал его у него, и он выстрелил.
Еще. Блядь. Ложь. — Ты уверен в этом?
— Да!
С каждой секундой он становится все злее. Терпение, которое у него когда-то было, быстро иссякает. Но мы оба слишком упрямы, чтобы остановиться, пока это не зашло слишком далеко.
— Я называю это чушью собачьей, — говорю я, чувствуя, как во мне нарастает гнев. — Чертово вранье! Потому что я знаю тебя! Ты не из тех парней, которые могут убить кого-то случайно и не корить себя за это!
Его руки взлетают в воздух, когда он делает несколько шагов в сторону, затем останавливается и оборачивается. — Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сказал? Что мне жаль, что он мертв? Что я хотел бы изменить то, что произошло? Что ты, блядь, хочешь услышать, Лейкин?
Я встаю и подхожу к нему. — Правду!
— Правду? — выплевывает он. — Правда в том, что я не сожалею! Я рад, что он мертв! Бросить его тело в воду и наблюдать, как оно погружается под поверхность, было одним из самых приятных моментов в моей гребаной жизни! Потому что он ушел, и мне больше никогда не придется беспокоиться о том, что он будет где-то рядом с тобой!
Вот оно. Все, что я боялась услышать, брошено прямо мне в лицо. Оглушительно тихо, пока мы двое смотрим друг на друга, его признание витает в воздухе. И есть только один вопрос, который я могу выдавить из себя.
— Кто ты такой?
— Я твой гребаный муж! И я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя, нравятся тебе мои методы или нет!
Я говорю себе не говорить этого. Что я не хочу слышать ответ. Но когда мои глаза на секунду закрываются, я понимаю, что не могу избежать этого. Я должна спросить.
— Даже убить кого-нибудь?
— Да!
Ответ звучит так громко, что эхом разносится по комнате, и мы оба знаем, что пути назад нет. Невозможно не услышать слова, которые только что были сказаны. Все, что мы пытались скрыть, вылилось наружу и разлилось по всему полу, и нет никакого способа засунуть все это обратно в банку, из которой оно досталось.
Его челюсть сжимается, а мышцы напрягаются, поскольку любой шанс контролировать свой нрав улетучивается. — Черт!
Дверь открывается, и Кэм входит с Мали как раз в тот момент, когда кулак Хейса пробивает стену. Их глаза расширяются, когда они видят, в каком мы состоянии. Эйч вытаскивает руку из свежеприготовленной дыры в гипсокартоне, и на костяшках его пальцев кровь. Должно быть, он зацепился за гвоздь.
— Сукин сын, — бормочет он.
Я провожу пальцами по волосам, собираясь помочь ему привести их в порядок, но Кэм останавливает меня.
— Нет. Просто... — Он делает паузу и переводит дыхание. — Иди наверх с Мали. Вам с Хейсом обоим нужна минутка, чтобы остыть.