Мама кричит в трубку, и я даже слово вставить не могу. А потом она бросает трубку. И я знаю, что сейчас она будет звонить Владику и выносить мозг ему. Мне жаль его, но помочь я ничем не могу.
— Света, тебе надо ограничить свое общение с родителями, они очень токсичные у тебя, — Алексей говорит уверенно, как что-то уже решенное.
Только тогда с кем мне разговаривать?
А потом мои родители — это моя семья. Плохи ли они или хороши, это ничего не меняет, это мои родные люди.
Так хочется позвонить Римме и спросить у нее совета. Но не могу. И даю себе слово, что завтра с утра ее наберу. Она никогда не отказывает мне в помощи, даже если сильно занята.
На следующий день с утра забираю свой кофе в бухгалтерии, бегу в подсобку, чтобы Алексей не уличил меня в потреблении вредных напитков, и набираю Римму.
Коротко обрисовываю ей ситуацию.
— Светик, устрой маме отпуск, купи ей путевку в санаторий, а еще лучше — на круизный лайнер дней так на четырнадцать. Ее надо взбодрить, дать ей новых эмоций, а то она там в своей деревне вариться в сплетнях, чужих пересудах. Ей надо сменить обстановку. Хочешь, я посмотрю что-нибудь подходящее?
И я соглашаюсь.
Теперь главное уговорить маму!
После обеда мне приходит звонок с неизвестного мне номера…
Глава десятая
В обед мне на работу позвонила соседка, чья квартира этажом ниже квартиры Алексея.
Было странно, что у Алексея была своя квартира, но мы там не жили. В начале нашей совместной жизни я приходила туда с ним несколько раз, но потом Алексей сказал, что собрался там делать ремонт. И мы стали жить у меня. И почему то это не вызывало у меня вопросов.
И вот неожиданно до меня дозвонилась его соседка.
— Деточка, у меня с потолка капает, вы меня заливаете, до Алексея дозвониться не могу, он трубку не берет, решите проблему, — строгим голосом вещает Антонина Петровна.
— Я не могу сейчас приехать, у меня рабочий день, Алексей, наверное, на совещание. Вечером съездим и проверим, — пытаюсь отмахнуться от назойливой старушки.
— Милочка, я вызываю сантехников, и они взломают вам двери, я не хочу снова ремонта, вы и так меня последнее время часто заливаете, — ворчит бабулька.
— Хорошо, я постараюсь решить эту проблему.
— Немедленно, милочка.
— Хорошо, я сейчас отпрошусь и приеду.
Бегу к своему начальнику, описываю ситуацию, отпрашиваюсь. Пока спускалась, вызвала себе такси. И вот я уже лечу к себе домой, запасные ключи лежат где-то в недрах стола Алексея. Он не любит, когда я касаюсь его вещей, но тут уже ничего не поделаешь. Старушка упертая, может и заставить слесарей сломать нам замки.
И снова такси, я лечу к Алексею домой, по дороге пытаюсь его набрать, но он недоступен. Переживаю, сейчас надо как то объяснить ему, зачем я его беспокою, он сердится, когда ему мешают на переговорах. Делать нечего, забегаю в подъезд и бегу прямиком в квартиру к неугомонной старушке. Старушкой эту даму можно назвать только с натяжкой. Меня встречает Антонина Петровна в шелковом с экзотическими птицами халате, с чашкой кофе в руках. Она при параде, прическа, макияж, даже тапочки ее выполнены в виде туфелек, только бархатных с опушкой. Недаром Алексей ее называл «Императрица».
Она ведет меня в огромную ванную комнату и тычет пальчиком с изящным маникюром в потолок, там действительно несколько капелек. Не понятно, что это конденсат или действительно где-то подтекает.
Я обещаю разобраться и иду к дверям квартиры.
Алексей не разрешает мне приходить сюда, но до него не дозвониться, а Антонина Петровна вынесет все мозги.
Поворачиваю ключ в замочной скважине и открываю дверь.
В глаза сразу бросилась тряпка, что валялась посреди кристально чистого коридора. Только присмотревшись, я поняла, что это скинутое с чьего-то плеча пальто. Тут же валялись женские батальоны на высокой шпильке. Странно, может, Алексей сдал кому-то квартиру, а мне об этом не сказал.
В дальней комнате, где у Алексея когда-то была спальня, слышались голоса, и я пошла на голос. Не знаю почему, но я открыла дверь, даже не постучавшись.
Меня накрыло дежавю…
Посреди огромной кровати на четвереньках стояла голая Мила, а мой любимый Алексей, пристроившись к ней сзади, вколачивал в нее. Их движения были ритмичны, Милочка подвывала, и кричала: Быстрее, еще быстрее, глубже, ооооо, ты такой гигант, мне так нравится…
А Алексей ей вторил: Счассссс, счассссс, ооооо…
А я стояла на пороге комнаты, как соляной столб, не зная, что делать.
Почувствовав мой взгляд, Алексей остановил свои движения и уставился на меня, затем рявкнул: Света, выйди, и подожди меня в гостиной.
От испуга я подпрыгнула, захлопнула дверь, и, втянув голову в плечи, посеменила в гостиную. В моей голове было пусто, так пусто, что казалось, брось туда хоть какую-либо мысль, она будет перекатываться как шарик в пустом помещении из угла в угол…
Я села на диван, и уставилась пустым взглядом в пол. Мой взгляд скользит по паркету, по новому персидскому ковру с длинным ворсом, странно, в прошлый раз его здесь не было. В напольной вазе стоял букет из роз с почти метровыми стеблями, на столике при диване в ведерке со льдом бутылка шампанского, рядом вазочка с клубникой. Это смотрелось пошло и убого, как в плохом порнографическом фильме.
Место для свиданий.
Я вижу в проеме, как Милка, завернувшись в простыню, проскальзывает в ванную, слышу шум воды. Из спальни выходит Алексей в дорогом шелковом халате, в руках у него бокал с коньяком. Он опускается в кресло напротив меня, заслоняя собой проем, вальяжно перекидывает ногу на ногу, побалтывая в бокале коньяк. Мне приходится смотреть в глаза предателю.
— Мы с тобой интеллигентные люди, Лана, — не люблю, когда он так меня называет, имя пафосное и чуждое мне.
— Я — Светлана! — говорю ему.
— Как хочешь, так вот, Светочка, люди мы интеллигентные, поэтому давай решим мирно, без скандалов.
— Что решим?
— Я мужчина, а все мужчины по своей натуре завоеватели, сама понимаешь, мы пытаемся завоевать всех самок вокруг. Я тот мужчина, которому надо иногда давать свободу, в этом нет ничего страшного. В подоле от меня никто не принесет, я предохраняюсь, на твое место тоже никого не возьму, ты меня всем устраиваешь.
Видишь ли, устраиваю я его, кто меня спросил, устраивает ли это меня.
— Я сложу в чемодан твои вещи, можешь приехать и забрать, — говорю тихо, стараюсь произнести это отстраненно, холодно и спокойно, но мой голос предательски дрожит.
— Давай, дорогая, без сцен, вечером обо всем поговорим, и еще раз обсудим, — лицо у Алексея становится кислым, на его лице кривая улыбка, то, что я сказала, ему явно не по душе.
— Нам нечего больше обсуждать, вещи забери, сегодня уже можешь съехать.
— Дорогая, давай без скандалов, не делай поспешных выводов, не возможно потом будет что-то поправить.
— А уже ничего не исправишь, я тебя предупреждала, что измен не потерплю, — я встаю, поправляю на себе костюм и делаю шаг в сторону выхода.