На следующий день мне позвонили и пригласили в отделение полиции.
Хорошо в этот день работы было мало, и я отпросилась у Кирилла Дмитриевича.
Здание полиции нахожу с трудом, даже опаздываю. Мне выписывают пропуск. И я делаю шаг в узкий коридор в сторону кабинета следователя. Меня накрывают воспоминания о нашей игре. В коридоре мало света, посередине перегорела лампочка, разделив коридор на две освещенные половины, а посередине мрак. По коридору движутся люди, попадая в неосвещенную половину, они словно растворяются, и выныривают с другой стороны. Ощущение нереальности происходящего, так и кажется, что сейчас из темноты вынырнет страшный лик зомби.
Вот и нужный мне кабинет. Стучусь. Слышу рык «входите», и толкаю дверь.
Обычный кабинет. Во время учебы мы проходили практику, все как в те времена. Окно с решёткой, два стола, по бокам стоят стулья для посетителей, огромный, металлический сейф у стены. За столом сидит мужчина в гражданской одежде, лысоват, непонятного возраста с одутловатым лицом.
Даю ему повестку, он смотрит и кивает мне на стул.
— Опаздываете, — голос его скрипучий и неприятный.
— Это не мой район, я здесь не живу, поэтому не особо ориентируюсь.
— В курсе, по какому поводу я вас вызвал?
— Нет.
— Вы работали в Стройинвесте, кем? — вот так и знала, что Алексей мне где-то подгадил.
— Да, работала четыре года, начала помощником менеджера, потом менеджером, затем старшим менеджером. Полгода назад была переведена на должность помощника юриста. Потом уволилась.
— То есть юристом вы проработали полгода?
— Нет, только помощником.
— У вас диплом юриста…
Он задает и задает мне наводящие вопросы, у меня ощущения, что мы ходим все вокруг да около. Меня словно испытывают на прочность. Или проверяет, смогу ли я дать отпор.
И вот основной вопрос.
— У нас есть доказательства, что перед увольнением вы с заместителем коммерческого директора гражданином Тихоновым Максимом Леонидовичем через подставные фирмы выводили деньги и стройматериалы с фирмы, — следователь смотрит на меня прозрачными, ничего не выражающими глазами снулой рыбы, на его лице нет эмоций.
— Я не знаю такого гражданина Тихонова, в момент, когда я еще работала на фирме, такого гражданина у нас в штате не было, вы это можете проверить по списку сотрудников, — я стараюсь держать покер-фейс, а внутри меня «колбасит» от осознания, что это все придумал Алексей.
— Вот сканы документов, договоров с вашей подписью, говорит об обратном, — и передо мной выкладываются договора на поставку стройматериалов, на работы, на субподряды, — внутри меня буря, я отчаянно цепляюсь хотя бы за кусочек нормальной реальности. Но цунами меня сносит. Руки начинают мелко дрожать и потеть. Это нереально, этого не может быть, зачем он так со мной!
Я борюсь с маленькой испуганной девочкой внутри меня, и юрист во мне поднимает голову. Начинаю просматривать документы более внимательно. Я знаю, что этого не может быть. Это подделка. И теперь вижу ляпы. Махинаторам не удалось полностью хорошо подделать такие документы. И пробелы вылезают наружу.
— Во-первых, документы точно составляла не я, это может установить лингвистическая экспертиза, шапка действительно взята из договоров, что когда-то писала я, в вот приложение к нему написано явно не мной. Во вторых, документ зарегистрирован уже после моего увольнения, что невозможно исходя из правил документооборота на нашем предприятии. Договор должен быть зарегистрирован сразу после подписания его с двух сторон, иначе он не действителен. А тут стоит дата с двухнедельным разрывом. В третьих, здесь подпись не моя, и опять же это докажет экспертиза.
— А я смотрю вам палец в рот не клади, — тянет следователь.
— Не надо мне в рот класть грязные пальцы. Мне стоит вызвать своего адвоката? — стараюсь смотреть на следователя уверенно, хотя внутри меня все трясется от страха.
— Пока нет, свободны, — Я внимательно читаю протокол своего допроса, подписываю его, а следователь забирает у меня пропуск и ставит размашистую подпись.
На дрожащих ногах я выхожу из отделения полиции и пытаюсь набрать номер Риммы.
— Ну, что, воровка, попалась на жаренном, — слышу я до боли знакомый голос.
Глава двадцать вторая
Алексей стоит позади меня. Я оборачиваюсь и сталкиваюсь с ним взглядом. Ледяное безумие, он замораживает, пугает не на шутку.
— Ну, тебе понравилось быть в роли подозреваемой?
— Это не шутка, Алексей, чего ты добиваешься?
— Айя-яй, Светик, ты нанесла огромный ущерб предприятию, огромнейший, — Алексей качает головой и цокает языком, это меня просто бесит.
— Говори, что тебе от меня надо, ты ведь это не просто так затеял?
— Ну что ты, Светочка, это не я затеял, это ты все устроила, а в результате аудита на предприятии была выявлена кража стройматериалов, денег со счетов.
Он говорит, говорит, валит какие-то факты, цифры, а меня пробирает мороз, не смотря на летний день. Он это все спланировал. Давно? Может уже тогда, когда жил со мной, готовил этот план. И соблазнил, наверное, чтобы с крючка не соскочила. А сам гулял по левым бабам. И все ждал удобного случая. И предложение мне перевестись в Подольск было отнюдь не случайно. А я-то думала, что он хочет посадить на мое место свою любовницу. Нет! Они бы за моей спиной проворачивали бы махинации, подставляя меня, и им сошло все с рук.
— Мой перевод в Подольск ты придумал? А я сорвалась с крючка, — спокойно бросаю ему фразу, как будто делаю ход конем.
И он морщится, на его лице гримаса брезгливости, явно недоволен.
Что, Алёшенька, разгадала я твой секрет, раскрыла твою подлую натуру?
— Это ничего не меняет, дело твое не прикроют, — сплевывает себе под ноги Алексей, с него слетел флёр хороших манер, обнажая натуру обычного гопника времен девяностых. — По какой статье пойдешь под суд, тебе известно. Так что учи блатной язык, скоро понадобиться.
— А может не мне блатной язык учить надо будет? Ааааа?
— Ты можешь избежать суда, но для этого тебе надо погасить растрату в десять миллионов, — спокойно добавляет он.
На миг я даже застываю. Это он сейчас о чём? Какие десять миллионов?
А он продолжает.
— Ты можешь продать квартиру своих родителей, потрясти кошельки родственников, если не наскребешь, то взять кредит. Думай быстрей, часики тикают. За неделю сумма должна быть собрана.
И он разворачивается уходить.
— А харя у тебя не треснет, — вдруг срывается с моего языка.
Алексей оглядывается, и пугает меня. У него хищный блеск и ярость в глазах.
— Не принесешь через неделю десять миллионов, пеняй на себя.
Кидает он мне и уходит. Вот сейчас мне становится действительно страшно.