Но дальше нам продолжить рокировку не дают, В дверях появляется Кирилл. Быстро разбирается, кто есть кто, и настоятельно требует от дамочки, чтобы она очистила территорию.
Та фыркает, угрожает, но уходит.
— Света, я же просил тебя, не контактируй ни с кем, дело еще не закончено, не понятно как оно там все обернется.
— Согласна с тобой, мне надо было уйти, как только она сказал, что является адвокатом.
— Это может усложнить нам жизнь, — заключает Кирилл. — Ладно, я разберусь, а ты иди, работай.
Остаток дня у меня все сыпется из рук. Я ругаю себя за опрометчивый шаг.
Вечером за ужином легче не становится. Приезжает Кирилл и привозит весьма и весьма плохие новости.
Жена Алексея активно взялась за дело. Пишет жалобы, давит на прокурора. У нее есть знакомства в высоких структурах ФСБ.
— Как такая женщина терпит такого прохвоста, как Алексей, он же уголовник? — возмущаюсь я.
— Так они и познакомились в суде, где Алексей был подсудимым, — смеется Кирилл. — Я их свидетельство о браке посмотрел, они зарегистрировали брак как раз после суда, его тогда первый раз судили за воровство. Ему было всего двадцать два года, так что они уже десять лет женаты, и пять лет он в бегах от своей любимой.
Мы смеемся, но мне немного грустно, мне жаль эту женщину. Это как надо любить такого прохвоста, что спасать его от тюрьмы каждый раз. А он каждый раз ее бросает и вновь устремляется к «следующим свершениям». Снова махинации, кражи, легковерные дурочки, которых он разводит на деньги. А она все разруливает за ним, удерживает его, не дает попасть тому в тюрьму. Я сочувствую ей.
И тут мы переходим к обсуждению девичника и мальчишника.
Скоро свадьба. Но из-за последних событий мужчины предлагают нам провести свои вечеринки в одном заведении, просто в разных залах. НО Римма категорически была против. После долгих споров пришли к консенсусу, что будем праздновать в ночном клубе, а мальчишки в ресторане. Амир тут же зарезервировал нам отдельный зал, хотя нас всего четверо: Римма, я, Катька, да жена Вячеслава Полина.
Лучше бы мы согласились праздновать вместе.
Глава двадцать восьмая
Проснулась я от того, что что-то больно упиралось мне в ребро. В голове пронеслось, что сегодня моя постель слишком жесткая. И в этот момент мне на лицо упала чья-то рука, от испуга я подскочила и захлопала глазами. Пришлось потрясти головой, от чего та сильно заболела. Зазвенело в ушах, задвоилось в глазах. Изображение плавно поплыло куда-то в сторону, и я чуть было не упала.
Я сидела на деревянной скамейке, чуть в стороне тут же спала Катька, а прислонившись к стене, сидела Римма с закрытыми глазами. Комната, в которой мы оказались, была странной. Три стороны каменные, покрашенные в зеленый цвет, а на четвёртой стороне были решетки, через которые был виден коридор с окнами. По тому, как светлели окна, можно было предположить, что наступал рассвет.
Где мы? — просипела я.
— Кажется в ментовке, — прошелестел голос Риммы, она открыла глаза и села удобнее.
— Как мы тут оказались? — удивленно тяну я, оглядываясь по сторонам.
— Не помню точно, но, по-моему, мы с кем-то дрались и разбили стеклянную перегородку, — Римма тоже оглядывается по сторонам. — Катька!
Катя просыпается и потягивается, и так как она, впрочем, как и мы, совсем не помнит, что спит на скамейке, то с грохотом падает на пол.
— Опа, чё это было? — Катя, сидя на полу, с интересом рассматривает стены.
— Катя, как мы оказались в клетке? — шёпотом спрашивает Римма.
— Где? — кажется, до Катиного мозга информация пока дойти не может. — Ой, чего-то мне плохо девоньки, кажется, вторая бутылка текилы была лишняя.
— А где Полина? — вдруг вспоминаю я.
— Не зна-ю-ю-ю, мы ее потеряли? — икая, говорит Катька.
— По-ли-на… — зовем мы…
— Харэ орать, — рявкает кто-то невидимый из другого конца коридора.
Мы испуганно замолкаем. Полина не откликнулась, мы делаем вывод, что ее с нами нет. Тогда где она? От страха бегут мурашки по телу. У Полины маленький ребёнок, вдруг с ней что-то случилось.
Вдали слышится шум и знакомые голоса. У нас автоматически головы втягиваются в шеи от испуга. Мы не помним, что натворили, как попали сюда, и сейчас наши мужчины идут за нами.
— Эти? — к клетке подходит пожилой полицейский и тычет в нас палкой.
В клетку заглядывает Кирилл. У него серьезное лицо, брови сведены к переносице.
— Эти, — утвердительно кивает он.
— Тогда пошли оформлять, — кивает полицейский, и они уходят.
— Э-э-э-э-э, что это сейчас было? — пытается выдавить из себя Катька.
— Ох, и получим мы нагоняй от Амира, — шепчет Римма, я впервые вижу, что она испугалась.
— Прорвемся, — Катька сжимает кулак и машет им куда-то вверх.
Как мы прорвемся, может, и прорвемся, но голову нам точно Амир с Кириллом оторвут. А пока нам плохо, нещадно болит голова, во рту — пустыня Сахара, мутит. Как в плохом кинотеатре, перед глазами скачет картинка, и штормит.
Через полчаса появляется Кирилл, Амир, Вячеслав и пожилой полицейский. Тот гремит ключами и отпирает клетку: На выход, красотки!
Он командует не зло, даже подмигивает нам, и от него пахнет коньяком.
Наши мужчины молчат, губы у них сжаты, смотрят сухо, словно уголовниц из тюрьмы встречают. Хотя почему «словно», так и есть. Еще не понятно, на каких условиях нас отпустили. Ведь если нас закрыли по статье за хулиганство, то впереди суд.
Нас ведут по коридорам. Впереди идет Амир, в руке он держит какие-то бумаги, мне так и хочется попросить его передать их мне, я ж все ж юрист. Но он идет, даже не оборачиваясь, позади процессию замыкают Кирилл и Вячеслав.
На выходе нас уже ждет три внедорожника черного цвета, такие большие, что за глаза я их зову йети-мобили.
Все девчонок садят в один из, за рулем водитель.
— А вы? — осторожно спрашиваем мы.
— Мы будем позднее, — получаем в ответ, и нас увозят.
Только возле дома мы вспоминаем про Полину, на душе становится плохо, кошки скребут — это легко сказано.
Но к нашему удивлению, на кухне, как ни в чем не бывало, сидит Полина и пьет чай.